Книга Завещание Ленина - Рудольф Баландин

Несколько раньше, в конце января 1923 года он уже писал о том, как следовало бы реорганизовать Рабкрин. Он предлагал объединить Центральную контрольную комиссию (ЦКК) партии с госучреждением РКИ. (По сути, это должно было означать превращение партийного органа в государственный.) По мнению Ленина, надо было выбрать 75—100 новых членов ЦКК из рабочих и крестьян, которые будут пользоваться всеми правами членов ЦК партии. Всего в Рабкрине должно быть не более 400 служащих «особо проверенных по части добросовестности и по части знания нашего госаппарата, а также выдержавших особое испытание относительно знакомства их с основами научной организации труда вообще и, в частности, труда управленческого, канцелярского и т. д.».

По мысли Ильича, придание дополнительных важных организационных и контрольных функций Рабкрину (вплоть до участия его представителей на заседаниях высших партийных органов) приведет к тому, «что в нашем ЦК уменьшится влияние чисто личных и случайных обстоятельств и тем самым понизится опасность раскола». Нетрудно заметить, как упорно возвращается он к раздирающим Политбюро противоречиям, которые в первую очередь были связаны с расхождениями взглядов Сталина и Троцкого.

Опасения Ленина были связаны еще и с провозглашенной новой экономической политикой (нэп). «…Судьба нашей республики, — писал он, — будет зависеть от того, пойдет ли крестьянская масса с рабочим классом, сохраняя верность союзу с ним, или она даст «нэпманам», т. е. новой буржуазии, разъединить себя с рабочими… Чем яснее мы будем видеть перед собою этот двоякий исход, чем яснее будут понимать его все наши рабочие и крестьяне, тем больше шансов на то, что нам удастся избегнуть раскола, который был бы губителен для Советской республики».

Так завершается статья «Как нам реорганизовать Рабкрин».

* * *

В статье «Лучше меньше, да лучше» Владимир Ильич, как мы уже сказали, вновь пишет о Рабкрине. По мысли Ленина, обновленный и реорганизованный Рабкрин призван стать образцовым наркоматом. Именно он должен «определять собой весь наш госаппарат в целом».

Ленин предложил, по примеру обновленного Рабкрина, «соединить учреждения партийные с советскими», так же как «деятельность учебную с деятельностью должностной». Справедливо отметил: «У нас уживается рядом теоретическая смелость в общих построениях и поразительная робость по отношению к какой-нибудь самой незначительной канцелярской реформе. Какая-нибудь величайшая всемирная земельная революция разрабатывается с неслыханной в иных государствах смелостью, а рядом не хватает фантазии на какую-нибудь десятистепенную канцелярскую реформу…»

Надо заметить, что увлечение «всемирной революцией» действительно было еще очень распространенным в эти годы. Революционное брожение, которое охватило после Первой мировой войны едва ли не полсвета, в начале 20-х в целом успокаивается, но международное рабочее движение по-прежнему остается мощной силой. Это способствовало сохранению веры в скорую победу социализма в мировом масштабе. Ленин и сам продолжал надеяться на всемирное торжество социалистической идеи. «На нашей стороне тот плюс, — пишет он, — что весь мир уже переходит теперь к такому движению, которое должно породить всемирную революцию». «Окончательная победа социализма вполне и безусловно обеспечена».

Собственно, в 1917 году российская социалистическая революция и совершалась большевиками в надежде на то, что непременно произойдет революция мировая и тогда победивший пролетариат Европы поможет русскому рабочему классу построить социализм в России. Поскольку мировая революция не свершилась, большевикам пришлось строить социализм самостоятельно, да еще в стране, где практически не было экономических предпосылок для его строительства.

Ленин прекрасно понимал. за какую «архитруднейшую» работу взялись русские коммунисты. Он открыто признавал, что российскому обществу «не хватает цивилизации для того, чтобы перейти непосредственно к социализму, хотя мы и имеем для этого политические предпосылки».

Выходит, правы были те немногие большевики и многие меньшевики, которые предлагали в 17-м не торопиться с революцией?

Рассуждать таким образом можно, только абсолютно не понимая того, что происходило в России в 1917 году. Огромные людские и материальные потери в Первой мировой войне, экономическая разруха, кризис власти привели к небывалому революционному подъему. Подавляющая часть населения была охвачена радикальными революционными идеями, самой популярной среди которых была социалистическая. Показательный пример эволюции политического строя России весной-осенью 17-го года: Временное правительство, изначально почти полностью буржуазное (как по составу, так и по идеологии), к концу краткого периода своего существования стало почти полностью социалистическим. Можно вспомнить еще и том, что самой влиятельной и многочисленной политической партией в то время была партия социалистов-революционеров (эсеров), твердо стоявшая на социалистической платформе. В эту партию входило около 600 тыс. человек, ее представители работали во Временном правительстве, одновременно она в значительной степени контролировала деятельность Советов, ставших реальной альтернативой Временному правительству. Что касается большевиков, то численность их партии с февраля по октябрь 1917 года увеличилась в пять раз (с 40 тыс. человек до 200 тыс.). Примечательно, что число членов либеральной «партии народной свободы» (конституционно-демократическая партия — «кадеты») в первые месяцы после Февральской революции тоже возросло в пять раз (не превысив, однако, 70 тыс. человек). Но уже летом 17-го желающих вступить в кадетскую партию почти не осталось, а прием в большевистскую партию неуклонно возрастал, особенно после попытки генерала Корнилова разогнать Советы и остановить «социализацию» страны.

Все это о многом говорит. Вопрос о выборе пути развития России в 17-м году однозначно был решен народом в пользу социализма. Если судить объективно, то октябрьские события того же года были, по сути, конфликтом между умеренными социалистами из Временного правительства и радикальными социалистами из большевистской партии. Победили, как известно, последние. Объединившись с левыми эсерами, они пользовались колоссальной поддержкой населения до весны 1918 года (так называемое «триумфальное шествие советской власти»). Но и после этого, приняв ряд непопулярных декретов, заключив тяжелейший для России мир с Германией, рассорившись с эсерами, оказавшись в кольце фронтов Гражданской войны, большевики все-таки сохранили власть и влияние в стране. Такова была тогда сила социалистической идеи.

Отсюда все рассуждения о преждевременности социалистической революции в России в 1917 году — не более как отвлеченные споры фантазеров, совершенно оторвавшихся от реальности. Напомним, кстати, подобным современным мечтательным теоретикам, что несмотря на отсутствие необходимых экономических предпосылок для строительства социализма в нашей стране, он все-таки был построен, благодаря чему мы смогли победить в самой страшной войне за всю историю человечества, первыми начать освоение космоса всего через двенадцать лет после той войны, создать до сих пор никем не непревзойденную систему широчайших социальных льгот для народа, включая бесплатное жилье, бесплатное образование, бесплатное здравоохранение и т. д. и т. д. А кто не понимает, как можно было это сделать без необходимых предпосылок, — не понимает ни русского национального характера, ни особенностей русской жизни!