Книга Пойми и прости - Дж. П. Моннингер

— Ты переходишь на личности.

— А ты не переходил на личности, когда говорил, что я вот-вот закроюсь в тюрьме? Что ты можешь исправить это? Исправить меня? Я должна была сказать: «Вот это да, Джек, какая прекрасная и интересная мысль!»? Я просто буду медленно хоронить себя в этом ужасном городе.

— Возможно, это действительно немного бестактно.

— Так значит, это мое неуравновешенное восприятие? Верно?

Именно тогда я осознала, что не нужно было делать этого.

Не нужно было побеждать. Не нужно было спорить. Не нужно было никого ни в чем убеждать. Нужно было просто встать и уйти. Джек был обворожителен, как дьявол, он был привлекательным мужчиной и знал о своем обаянии, но, правда, зачем мне это нужно? Меня ждала работа. Вот-вот начнется моя карьера. Спорить не было никакого смысла. Если бы мы встречались несколько месяцев, то да, хорошо, я бы попыталась докопаться до истины, но ведь все было иначе. Меня необычайно обрадовало осознание того, что я могу просто встать, улыбнуться, попрощаться и изящно удалиться.

Именно так я и поступила.

— Знаешь что, Джек? Прости. Вот правда, прости. Я не хочу ссориться. Уверена, ты отличный парень, но, возможно, мы все-таки не подходим друг другу. Видимо, у нас разные взгляды на жизнь. Кто знает? Я не нуждаюсь в твоем благословении, чтобы поехать в Нью-Йорк и начать карьеру, а тебе не нужно мое разрешение, чтобы и дальше блуждать по Европе. Я сочту это за прекрасный флирт, замечательный, что бы там ни было, и на этой ноте отпущу тебя. Если когда-нибудь будешь в Нью-Йорке, заходи ко мне, в тюрьму.

— Ты серьезно? Ты уходишь? Я думал, у нас было прекрасное утро.

— Это утро было волшебным, Джек. Спасибо тебе за него. Когда кто-то говорит тебе, что у него есть план на твою жизнь и он получше твоего, что ж, нужно бить тревогу. Следует обратить на это внимание. Без обид, ладно? А я просто засяду на этом ничтожном острове Нью-Йорка и буду мирно ждать своей смерти.

— Ой, прекращай, Хезер.

— Нет, клянусь, не парься. Кстати, это была шутка, насчет смерти. Так даже лучше, клянусь. Через пару недель я вернусь в Нью-Йорк и буду занята под завязку. Я пойду на запад, а ты отправляйся на восток, Джек. Без проблем, все в порядке.

— Хезер, я прошу прощения. Ты права. Прости меня.

Пока я стояла перед ним, меня посетила мысль.

Я когда-то давно читала об этом. Там было что-то вроде: «Необходимо закончить однажды начатое». Ты стремглав мчишься к выходу, не останавливаясь. Выходишь на улицу, не оборачиваешься. Не стоит вытаскивать ящики комода, если только не собираешься опорожнить их.

У меня было двоякое чувство. Часть меня твердила: «Умница, избавься от этого придурка».

А вторая часть меня думала: «Он прав, я слишком бурно реагирую. Что я делаю, зачем бросаю важного для меня человека, которому, кажется, нравлюсь я и который к тому же красив, как чертов дровосек из фильма?»

Но ведь если ты начал, то должен закончить.

Я оставила Джека, не оплатив свой заказ. Он не бежал за мной — хотела ли я этого? — но я не могла просто развернуться и посмотреть, что же он делает. Подойдя к велосипедам, я поняла, что нужно эффектно закончить начатое.

Чтобы сесть на свой велосипед, я должна была подвинуть его. Судьба сыграла свою роль. Подняв его велосипед со своего, я осознала, что без особых усилий могу сбросить его в канал. Канал находился слегка снизу от места, где мы оставили велосипеды, и так вышло, что забор, граничащий с каналом, представлял собой небольшую посадочную площадку. Мой мозг сделал мгновенный расчет, и я осознала, что могу толкнуть велосипед к каналу, хоть и не было никаких шансов, что он поедет прямо и не упадет.

Поэтому я его толкнула.

Мне хотелось толкнуть и Джека. Настолько сильно он меня задел.

Его велосипед покатился вперед, лениво двигаясь в сторону канала. Перекинув ногу через раму, я нажала на педаль и увидела, как его велосипед, ударившись об ограду, падает в сторону канала. Часть меня ликовала и хотела кричать, а часть рвалась схватить велосипед, остановить его и вернуть Джеку, но кровь в моих руках, ногах и особенно в шее вскипела до максимума.

Его велосипед остановился, вяло покручивая колесом в воде канала, и я уехала прочь. Достать его будет проще простого, что, наверное, хорошо, но к тому моменту, когда я разогналась, мои глаза наполнились слезами.

Берлин

20

— … веселитесь, сучки.

— Мы любим тебя, Эми.

— Люблю вас обеих. Не переживайте… Все хорошо. Сегодня еду домой.

— Береги себя.

— Хорошо.

— Если бы ты была с нами!

— Ты это только что написала? Не забывайте присылать мне фотки.

— Не забудем. Вот фотография Констанции.

— Уже по вам скучаю.

— Мужчина нужен мне в жизни примерно так же, как дыра в голове. Как рыбам нужен велосипед, — сказала я Констанции, которая не отводила взгляда от картины перед нами. — Он растоптал мои чувства, он все испортил. Честно, теперь, когда мы с ним на расстоянии, я стала лучше понимать. Не знаю, чем я думала. Я вообще не думала, наверно, в этом дело. Думала своим мозгом Барби.

— Мозгом Барби?

— Ну, знаешь, Кен и Барби в своем домике в Малибу. Кен и Барби идут танцевать. Мозг Барби. Вся эта романтическая чепуха.

Она кивнула.

Солнце затерялось где-то среди городских зданий, удлинив тени. Это был Музейный остров Берлина в четыре часа дня. Предвещая дождь, тучи затянули большую часть неба. Мы с Констанцией находились в Старом музее. Помимо него, мы также были в Новом музее, Музее Боде, Пергамском музее и в Старой национальной галерее. Сказать, что картины, статуи, полотна, старинные наконечники стрел и копий, керамические осколки и колючая проволока необычайно дополняли друг друга, — ничего не сказать. Я обожала музеи, обожала искусство и культурные выставки, но по сравнению с Констанцией я была полной лентяйкой. Она превратила мои ноги в резину, она сделала из меня ноющую желейную массу. Мы провели три с половиной дня в Берлине, будучи лучшими туристами, каких только можно себе представить. Мы видели все. Мы делали все. Невозможно было найти такую достопримечательность, рядом с которой мы бы не сфотографировались, еды, которую мы не попробовали бы, и лавок с безделушками, в которых мы не побывали бы, чтобы хорошенько запомнить эту поездку. Если бы путеводители «Мишлен» и «Плэнет Гайд» выдавали награды за «тщательное изучение крупного европейского города», мы с Констанцией в два счета заняли бы первое место.

Пять звезд.

А теперь небо затянули свинцовые тучи, и я чувствовала себя уставшей и недовольной.