Книга Подкидыш - Джорджетт Хейер

Понимая, что пунш капитана Уэйра имеет некоторое отношение к этим отчаянным речам юного кузена, герцог принялся мягко увещевать Мэтта, соглашаясь с тем, что в число множества преимуществ, которыми одарила судьба его, Джилли, необходимо включить и возможность свести счеты с жизнью каким-нибудь дорогим способом. Одновременно он увлекал юношу в сторону Керзон-стрит. Прогулка помогла прояснить затуманенный рассудок мистера Уэйра, но не избавила его от глубокого уныния. Входя вслед за Джилли в Сэйл-хаус, он сделал над собой усилие и попытался приободриться с таким пугающим результатом, что это заметили бы даже слуги герцога, если бы они были способны обращать внимание хоть на что-то, не имеющее отношения к их хозяину. Однако Борроудейла, Чигвелла и Неттлбеда настолько поглотила необходимость донести до его светлости ту тревогу, которой им пришлось терзаться весь вечер, что им было явно не до мистера Мэтью.

Герцог вынес окружившую его заботу с привычным терпением, опроверг обвинения в простуде и усталости, а затем поручил Борроудейлу принести в библиотеку вино и печенье.

– Вы все можете ложиться спать! – добавил он. – Оставьте на столе свечу, со всем остальным я прекрасно справлюсь и сам.

Стюард, поклонившись, сказал, что сделает все так, как того желает его светлость, но Борроудейл и Неттлбед немедленно вступили во временный союз, обменявшись красноречивыми взглядами, в которых отчетливо читалась решимость в случае необходимости не смыкать глаз до утра.

Герцог провел Мэтью в библиотеку и устроил его в кресле у камина. Один из лакеев вошел с явным намерением зажечь все свечи в рожках на стенах и люстрах, которыми была щедро оснащена комната. Вслед за ним явился Борроудейл с подносом. Сдержав порыв рьяного лакея и заверив Борроудейла в том, что ночью ему уже ничего не понадобится, герцог избавился от обоих, после чего расположился напротив кузена.

– А теперь, Мэтт, расскажи мне все по порядку, – предложил он.

– Ты не проболтаешься моему отцу, если я тебе все расскажу? – настороженно поинтересовался Мэтью.

– За кого же ты меня принимаешь! Конечно, не проболтаюсь!

Успокоенный этим заверением, Мэтью принялся излагать свою длинную и несколько туманную историю. Вначале это давалось ему с трудом, тем более он то и дело принимался оправдываться. Но, когда Мэтью понял, что кузен не собирается ни ужасаться его глупости, ни обвинять его в неосмотрительности, рассказ юноши зазвучал гораздо искренне, и ему наконец удалось распахнуть перед герцогом свою измученную душу, что явно принесло Мэтту изрядное облегчение.

Тем не менее повествование вышло достаточно путаным, и, несмотря на немалую продолжительность и обилие деталей, в нем по-прежнему явно присутствовали определенные пробелы. Однако суть проблемы была ясна. Герцог понял, что его импульсивный кузен влюбился с первого взгляда в даму невероятной красоты, посетившую Оксфорд в обществе другой дамы, назвавшейся ее тетей, что совершенно необязательно соответствовало истине. Эта дама, вместо того чтобы отвергнуть ухаживания незнакомого джентльмена, услужливо предоставила ему адрес девицы и заверила юношу, что она будет счастлива его принять, случись ему оказаться поблизости ее места проживания. Разумеется, Мэтью оказался поблизости ее места проживания, где его ждал весьма обнадеживающий прием. Обнаружив, что прелестная Белинда еще прелестнее, чем рисовала ему память, он, не теряя времени, закрутил роман, включавший в себя тайные свидания, страстные любовные письма и безумные планы побега в Гретна-Грин[8]. Да, признался Мэтью, он, кажется, действительно упоминал Гретна-Грин.

Услышав это, герцог озадаченно сдвинул брови.

– Но, Мэтт, я не совсем тебя понимаю, – извиняющимся тоном произнес Джилли. – Ты говоришь, она угрожает предъявить тебе иск за нарушение обязательства жениться. Однако не до конца ясно, как это могло произойти, если ты сам того желал! Почему она хочет судиться, вместо того чтобы последовать за тобой?

– Думаю, она была бы не прочь, – произнес Мэтью. – Она… видишь ли, уговорить ее было бы совсем несложно. Но штука в том, что для того, чтобы отправиться туда, необходимо нанять экипаж, а это стоит безумных денег. Я же в последнее время поиздержался, а тут еще и конец семестра. В общем, я понятия не имел, где взять деньги. Ты ведь знаешь моего отца! Он бы мне такой скандал устроил, если бы я попросил у него еще. Кроме того, готов поставить десять к одному, он поинтересовался бы у меня, зачем мне это нужно, потому что он всегда спрашивает, как будто я ребенок и не способен сам о себе позаботиться! Мне и в голову не пришло написать тебе, Джилли. Да если бы и пришло, я все равно этого не сделал бы. Потому что обо всем мог прослышать дядя, а хуже этого я и представить себе ничего не могу. В общем, по стечению обстоятельств, эта затея так ничем и не закончилась. Да, честно говоря, я был чертовски этому рад, ведь вряд ли Белинда подошла бы мне в роли жены. Более того, я точно знаю – она мне не подходит!

– Как тебе показалось, она очень огорчилась из-за того, что все твои планы ни к чему не привели? – с любопытством поинтересовался герцог.

– О нет! Ей было все равно! Все дело в этом Ливерседже, который утверждает, что он ее опекун. Погоди, я покажу тебе его письма. Видишь ли, он написал мне дважды. Я не ответил на первое письмо, и он написал мне еще раз. Он угрожает подать на меня в суд. О господи, Джилли, что мне делать?

В голосе юноши звучала паника. Сунув руку в карман, он извлек два довольно измятых письма, написанных неким джентльменом, который назвался Свитином Ливерседжем, что и удостоверяла витиеватая подпись под посланием.

Изучив содержание писем, герцог нашел эпистолярный стиль мистера Ливерседжа несколько высокопарным и не всегда грамматически безупречным. Некоторые из его высказываний были весьма туманны, однако конечная цель не оставляла сомнений: он требовал выплатить своей подопечной пять тысяч фунтов в качестве компенсации за тот ущерб, который был ей причинен и включал потерю выгодного жениха вкупе с разбитым сердцем. В завершение первого послания мистер Ливерседж в самых цветистых выражениях выразил уверенность в том, что и мистер Уэйр, и его благородные родственники без колебаний признают оправданность притязаний человека, чьи надежды были столь жестоко разрушены.

Второе письмо было куда менее вежливым.

Герцог отложил оба послания в сторону.

– Мэтт, кто такой этот Ливерседж? – настойчиво спросил он.

– Я не знаю. Заявляет, будто он опекун Белинды.

– Но что это за человек?

– Я же говорю тебе – не знаю! В глаза его никогда не видел. Я не имел представления о том, что у Белинды есть опекун, пока не получил от него письмо.

– Разве он не был с ней в Оксфорде?

– Нет. Кроме того, если мне не изменяет память, ни Белинда, ни миссис Доверкорт его ни разу не упоминали. Для меня подобное стало огромным сюрпризом!