Книга Индийский веер - Виктория Холт

Франсуаза сказала всем, что несколько девушек начали питать романтические чувства к месье Дюбуа.

— Он действительно очень привлекательный, — объяснила Франсуаза. — Некоторые девушки просто без ума от него.

Меня очень интересовал месье Дюбуа, но не в том смысле, что я восхищалась им, как некоторые девушки. Он был довольно хрупким маленьким французом с очень гладкими темными волосами и элегантными усами. Он носил очень цветастые жилеты и кольцо-печатку на мизинце, на которое всегда внимательно смотрел, когда отбивал руками такт.

— Раз… два… три… леди поворачивается… четыре… пять… шесть… она смотрит на партнера… Ну же, леди, не так. Ах, Герда, у вас ноги как из свинца.

Бедная Герда! Тут у нее не очень получалось. Возможно, это было не столь важно, поскольку стальной магнат совершенно не беспокоился о том, что касалось танцев. В случае с Франсуазой все было по-иному. В замках французской знати ей предстояло открывать танцы.

В этих танцах некоторые из нас должны были брать на себя роль мужчин. Обычно такая роль отводилась Герде. И так как ей это не нравилось, она неуклюже двигалась, неохотно передвигая ноги.

Лавиния всегда танцевала хорошо и делала это с чувственной непринужденностью. Месье Дюбуа быстро подметил это и, когда демонстрировал какие-то па, неизменно выбирал в партнерши Лавинию. Она двигалась, вплотную прижавшись к нему, гибко и выразительно. Я задавала себе вопрос, не поговорить ли мне, учитывая мою роль стража, с ней об этом. Она слишком явно демонстрировала то, что испытывала в отношении месье Дюбуа.

Он был нежен с ней, давая понять, что она ему очень нравится. Но он вел себя так и со всеми другими девушками. У него была манера класть руку на чье-либо плечо или даже на талию. Казалось, ему так нравятся все девушки, что было трудно понять, увлечен ли он кем-нибудь конкретно. Но казалось, что Лавинии он уделяет больше внимания.

— Он приезжает в Школу только для того, чтобы учить. Я думаю, что у него где-то есть жена и шестеро детей, — сделала вывод Франсуаза.

— Я нахожу его очень привлекательным, — проворковала Лавиния. — Он сказал мне, что я самая красивая девушка в школе.

— Он то же говорит и другим, — отреагировала Франсуаза.

— Я не верю этому, — опровергла Лавиния. — Он выглядит действительно искренним.

— Не влюбись в него, — предостерегла та. — Все это на верхушке… как вы это говорите?

— На поверхности, — подсказала я. — Он ничего не имеет в виду. Он просто вежлив с девушками, которые «вешаются» на него.

Лавиния сердито посмотрела на меня.

Но обсуждение этого вопроса прекратилось к огорчению Лавинии и моему облегчению.

Франсуаза была права, когда говорила, что месье Дюбуа слишком боялся потерять свою работу, чтобы доводить эти маленькие флирты до логического завершения.

Из-за большой удаленности мы посещали свои дома только раз в году. Вначале время шло очень медленно, а затем полетело.

Я наслаждалась жизнью так же, как и Лавиния, Возможность учиться в некоторой степени зависела от нашего желания. Я очень хотела усовершенствоваться в языках, так что вскоре стала очень свободно владеть французским и довольно сносно итальянским. Я была в восторге от уроков танцев и пения, хорошо играла на фортепьяно.

Мы обладали достаточно большой свободой.

Иногда во второй половине дня мы отправлялись в небольшой городок Перрадо, Одна из наших учительниц сажала нас в крытую карету, вмещавшую около двенадцати девочек, и карета ждала нас на площади, пока мы бродили вокруг. Это был милый городок, через который протекала небольшая река с живописным мостом. Здесь были магазины и кафе, где продавались восхитительные пирожные, а в жаркую погоду мы сидели под веселыми цветными тентами и разглядывали прохожих. По пятницам на площади располагался рынок, и всегда находились желающие поехать туда в этот день. На прилавках можно было купить одежду, обувь, сладости, пирожные, яйца, овощи и сыры. По площади всегда распространялся запах горячего хрустящего хлеба, который boulanger[6]доставал из своей похожей на пещеру печи.

Больше всего мы любили заходить в patisserie[7], выбирать пирожное и, взяв его, сидеть за одним из маленьких столиков под цветным тентом, пить кофе и смотреть по сторонам на прохожих.

Мы познакомились со многими торговцами и хозяевами прилавков на рынке, и повсюду в городе мы были известны как «Les jeunes filles du chateau»[8].

Жизнь шла по установленному расписанию: занятия, более или менее добровольные; танцы и музыка, обязательные, так же как и занятия по умению держать себя и вести беседу. Раз в неделю были dansant[9]под руководством самой Мадам.

Время шло. Мы прибыли в Ламазон в сентябре и только в начале следующего июля, сопровождаемые мисс Эллмор, вернулись в Англию на летние каникулы. В сентябре мы вновь должны были вернуться в школу еще на один год, и только после этого могли занять свое место в высшем обществе.

Вернувшись домой, я была потрясена видом отца. Он выглядел изнуренным и состарившимся за год больше, чем можно было ожидать.

Миссис Янсон сказала мне, что зимой он хворал и поговаривают о том, чтобы взять ему в помощь викария.

— У него бывают какие-то странные приступы, — сказала она. — Временами мне не нравится его вид.

Я поговорила с отцом. Он заверил меня, что с ним все в порядке. Я сказала, что, возможно, мне не следует уезжать так далеко, но он не хотел и слышать об этом. Он был доволен, что я изучаю языки и занимаюсь музыкой, но считал, что в программу следовало бы включить немного средневековой истории Франции.

Леди Харриет была довольна замеченной в Лавинии переменой. За мной послали, и я пила чай с ней и Лавинией. Фабиан был дома, но он к нам не присоединился. Леди Харриет задала мне массу вопросов о школе и слушала с явным одобрением. Я была рада, потому что страшилась того, что она не разрешит нам вернуться.

Через миссис Янсон я узнала, что мисс Люси почти совсем лишилась рассудка. Теперь она была заперта в своей части дома. Некоторые из ее слуг видели, как она бродила подобно призраку. Говорили, что она совсем потеряла чувство времени, и слышали, как она звала своего любимого.

Я вновь возобновила свое знакомство с Дугалом Каррузерсом. Увидев меня, он становился очень любезным. Теперь мне было семнадцать лет — можно сказать, взрослая — и я постигала, какие могут происходить изменения во взаимоотношениях. Отношение Дугала ко мне стало нежным. И как раз это изменение мне нравилось.