Книга Великий переход: что готовит революция облачных технологий - Николас Дж. Карр

То, что ни один провидец не мог предсказать ход и масштабы предстоящих изменений, не помешало многочисленным «пророкам» попытаться это сделать. После чикагской выставки электричество завладело воображением общества. Когда-то казавшееся непонятным и сопряженным с риском, в реальности оно превзошло опасения, словно таинственная, невидимая сила, которая вырвалась со страниц научной фантастики. Писатели и преподаватели рисовали самые удивительные сценарии электрифицированного будущего. Некоторые из них были мрачными, однако большинство – оптимистичными и часто экстравагантными. За последние годы XIX века в свет вышло более 150 книг с предсказаниями неизбежного наступления технологического рая, и подобная утопическая литература оставалась популярной в течение первых десятилетий XX века, пока провода электрической сети охватывали всю страну. Производство электроэнергии привело к гармонии, хоть и ненадолго, две противоречивые темы, пронизывающие американскую культуру: утилитаризм и трансцендентализм.

Людям обещали, что электрификация избавит от болезней и вражды и превратит землю в новый Эдем. Один из футуристов писал: «Скоро у нас везде будут поглотители дыма и пыли, озонаторы, очистители воды, воздуха, продуктов питания и одежды, на улицах будут установлены устройства, предотвращающие аварии, мы будем пользоваться эстакадами и метро. Заразиться или получить травму в городе станет почти невозможно». Другой писатель заявил, что «электрифицированная вода» станет «самым мощным дезинфицирующим средством». Распылив ее «во все складки и щели», можно будет «уничтожить микробов». «Действительно, – писал третий, – используя всю мощь электричества, человек при желании сможет превратить целый континент в тропический сад».

Электрифицированные машины предотвратят метели, засухи и другие экстремальные климатические катаклизмы, предоставив человеку «абсолютный контроль над погодой». В домах «электрические эквалайзеры» будут генерировать «успокаивающий магнитный ток», чтобы «предупреждать любые конфликты и обеспечивать гармонию в семье». Новые транспортные и коммуникационные системы «практически полностью устранят понятие расстояния», так же как электрический свет отменил «смену дня и ночи». В конце концов «машина под названием “человек” будет тщательно изучена и доведена до самой высокой степени эффективности. А затем все отдельные человеческие машины будут объединены в еще большую машину. Люди станут “винтиками” в удивительном механизме… действующими по воле корпоративного разума так же, как пальцы двигаются и пишут в ответ на указание головного мозга».

Утопическая риторика была не просто литературным приемом. Она оказалась мощным маркетинговым ходом для производителей электрических приборов. Компания General Electric особенно искусно играла на природном оптимизме людей по отношению к новой технологии. В 1920-х годах, когда темп прокладки проводов в американских домах достиг своего пика, компания увеличила свои ежегодные рекламные расходы с 2 до 12 миллионов долларов. Бо́льшая часть средств пошла на внедрение в общественное сознание «положительного образа электричества» с помощью согласованной программы, предусматривавшей рекламу в журналах, брошюры и презентации в школах и женских клубах. Визитной карточкой этой кампании стала брошюра под названием «Дом со ста удобствами» (The Home of a Hundred Comforts), которая высокопарным слогом с футуристическими иллюстрациями описывала, как электроприборы возьмут на себя бо́льшую часть работы по дому, обеспечивая измученным домохозяйкам легкую беззаботную жизнь. Маркетологи компании заявляли, что иметь в доме электричество будет все равно, что иметь «десять слуг».

Придуманное в литературных или коммерческих целях утопическое будущее так и не наступило. Дешевое электричество принесло многим людям большую пользу, однако последствия его распространения редко совпадали с ожиданиями, и не все из них были полезными для здоровья. Изучая некоторые из наиболее важных последствий, проявившихся в первой половине прошлого века, можно увидеть сложное взаимодействие технологической и экономической систем и столь же сложный способ его влияния на общество.

Быстрее всего последствия электрификации сказались на компаниях. Электрический свет и электроэнергия давали возможность владельцам фабрик строить более крупные и эффективные заводы, что приводило к повышению производительности и достижению большего эффекта масштаба по сравнению с малыми предприятиями. Во многих отраслях промышленности производители начали объединяться, консолидируя производственные мощности в руках все меньшего числа крупных компаний. Эти компании координировали и контролировали свои крупномасштабные операции благодаря новым коммуникационным и вычислительным технологиям, которые также использовали электроэнергию, в том числе телефонную сеть и перфокарточные табуляторы. Современная корпорация с ее сложной бюрократической системой управления приняла знакомую нам форму и заняла доминирующее положение в экономике.

Однако электрификация не только способствовала бурному развитию некоторых отраслей – она полностью уничтожила другие. В 1800-х годах американские компании превратили доставку льда в процветающий мировой бизнес. Зимой огромные пласты льда выпиливались из озер и рек северных штатов и хранились в специальных ледниках. Упакованный в сено и кору деревьев, лед доставлялся в вагонах или трюмах шхун в Индию и Сингапур, где его использовали для охлаждения напитков, хранения продуктов питания и производства мороженого. На пике развития этой индустрии примерно в 1880 году американские компании продавали до 10 миллионов тонн льда в год и зарабатывали миллионы долларов прибыли. Только на реке Кеннебек в штате Мэн 36 компаний содержали 53 ледника общей вместимостью миллион тонн. Однако в течение следующих нескольких десятилетий дешевая электроэнергия уничтожила этот бизнес, сделав производство льда более экономичным, что привело к переходу домашних хозяйств на использование электрических холодильников. Как писал Гэвин Вейтман в книге «Торговля замерзшей водой» (The Frozen-Water Trade), «огромная индустрия просто растаяла».

Многое менялось и внутри компаний. По мере того как производители заменяли свои системы передачи мощности и газовые лампы электродвигателями и лампами накаливания, условия труда существенно улучшились. Сложные системы передачи мощности избавили от пятен масла на одежде сотрудников и на машинах. Исчезли отвратительные тошнотворные пары, исходящие от газовых ламп. Благодаря более интенсивному и устойчивому освещению от ламп накаливания уменьшилось количество несчастных случаев и напряжение от работы с мелкими деталями. Электрические вентиляторы закачивали внутрь помещений свежий воздух. Несмотря на то что электрические машины и автоматизация заводов создали новые опасности, например риск поражения электрическим током, здоровье и продуктивность фабричных рабочих в целом улучшились.

Однако по мере улучшения условий труда сама работа претерпела менее благоприятную трансформацию. На протяжении двух столетий, начиная с изобретения парового двигателя, которое положило начало промышленной революции, механизация способствовала сокращению спроса на талантливых мастеров. Их работа была передана машинам, для управления которыми не требовалось большого мастерства или подготовки. Появление электричества ускорило эту тенденцию. Поскольку электрический ток можно было контролировать гораздо точнее, чем энергию, передаваемую с помощью валов и шестеренок, стало возможным создание более широкого спектра промышленных машин, что способствовало дальнейшему снижению уровня требований к квалификации рабочих. Объемы выпуска резко возросли, но труд стал монотонным и скучным. Во многих случаях сами движения рабочих описывались в сценариях, тщательно разработанных промышленными инженерами вроде Фредерика Тейлора[21], который использовал секундомеры и исследования движения, чтобы добиться наивысшей эффективности труда. Промышленные рабочие действительно превратились в «винтики», контролируемые «волей корпоративного разума». Ощущения тем не менее были далеки от райских.