Книга Чёрная сова - Сергей Алексеев

Прежде всего хватятся на работе: несмотря на все заслуги, начальство самовольного исчезновения терпеть не станет: капитализм — штука суровая. Лучше заранее оставить заявление, чтоб уволили сразу же, как закончится отпуск.

А чтоб Светка не подняла шум, сделать заявку в банке и ежемесячно отчислять какую-то сумму. Алименты окажутся совсем небольшими, денег оставалось мало, но у неё не будет формальной причины заявлять его в розыск.

Конечно же, надо предупредить и кое-что приоткрыть Мишке Рыбину, чтобы в случае чего подстраховал. Ему в первую очередь зададут вопрос, зная их отношения. У Терехова он был единственным близким другом, и ещё с тех времён, когда учились в топографическом. Но встречались они редко, поскольку Мишка тоже не вылезал из экспедиций, как назло находился сейчас где-то в зоне неустойчивой связи, на звонки не отвечал или не было слышимости, и они алёкали, как два глухаря на току, которые поют и не слышат друг друга. Или был где-то в поле, или, по своему тупому отношению к технике и привязанности к вещам, носил в кармане допотопный телефон. В любом случае Андрей надеялся его вызвонить, часто набирал номер и ждал, когда Рыбин выплывет в зону стабильного приёма и сам его наберёт, увидев тучу неотвеченных вызовов. Он уже делал такие попытки и даже что-то прокричать, продиктовать хотел, но доносилось, как из пустого колодца: бу-бу-бу.

К месту встречи с паспортистом Терехов подъезжать не решился, как положено, оставил машину в переулках и теперь болтался на смежной улице, держа под наблюдением кафе, возле которого договаривались передать фотографии и свидетельство о браке. Занятый мыслями о прикрытии тылов, он не высматривал филёров и даже на какое-то время о них забыл. И вспомнил, когда кто-то незаметно подобрался сзади и чуть ли не в затылок дыхнул:

— А ты непрост, клиент, как показалось...

За спиной очутился паспортист, выглядевший так, будто вышел из ближнего дома за пивом: поношенный спортивный костюмчик и расстёгнутые летние туфли на ногах.

— Это правильно, что не торчишь у кафешки, — одобрил он. — Там камер навешали. Снимут, пусть и автоматически, но нам это надо?

Иметь дело с профессионалом было приятно, однако Терехов передал бумаги и щёлкнул его на камеру телефона.

— На память, — тут же невинно объяснил он. — И с благодарностью.

Такая перестраховка паспортисту не понравилась, но он ничего не сказал, лишь усмехнулся и глянул на фотографии.

— А что? Красивая женщина. На такой можно и в самом деле жениться.

— Вот я и женился, — проронил Андрей.

Паспортист достал из пакета свидетельство, придирчиво его осмотрел, сверил какие-то тайные знаки на бланке и, не скрывая удивления, произнёс:

— Смотри-ка — натуральное! Что и требовалось. Я же тебе делаю не левый паспорт, а чистый. Пошли со мной!

Встречу он назначил продуманно: рядом оказался офис, где делали ксерокопии. Паспортист тут же попросил скопировать документы и неожиданно вернул три фотографии из шести и свидетельство о браке.

— Это тебе, невесте покажешь. Здорово я тебя женил? — засмеялся и махнул рукой. — Утром созвонимся.

Походкой довольного гуляющего пенсионера он перешёл улицу и сел в новенькую чёрную «тойоту», которая тоже попала в объектив. Сомнений в его надёжности у Терехова не возникло, всё вроде бы шло гладко и даже с опережением графика, но общий маниакальный фон ничуть не убавился. Он мысленно исключил из списка дел ещё один пункт и тут же пополнил его новым, исполнять который в срочном порядке отправился в родной офис Газпрома.

Непосредственный шеф, начальник изыскательского департамента Максим Куренков выслушал его просьбу о последующем после отпуска увольнении и сначала никак не выразил своего возмущения.

— Мы с тобой уже договорились, — перебирая папки с бумагами, тускло проговорил он. — Что за новости?

Ещё лет восемь назад они вместе бегали по Ямалу с теодолитами и считались приятелями. Сразу после развода Терехов некоторое время жил у него на даче, где они по вечерам топили камин и много говорили о жизни, любви и супружестве. Куренков был принципиальным холостяком, писал стихи, и возле него всегда кружились женщины поэтического склада. Они даже устроили однажды вечер поэзии, на котором грустные девицы читали свои вирши заунывными голосами, за что получали от Курен-кова втык. Он терпеть не мог подражательства, обвинял их в идейном плагиате, перечисляя фамилии поэтесс, у которых они воруют. Девицы не обижались, всё равно смотрели на него восторженно, однако тайно и восхищённо — на хмурого и неромантичного разведенца Терехова. Это не укрылось от глаз Куренкова, и у них случилась первая размолвка и отчуждение. Потом у Максима начался быстрый карьерный рост, позволяло высшее образование, и уже на тонком уровне, как говорят «шизотерики», ощутилась барьерная начальственная стенка.

— Рекомендовали врачи, — прошептал Андрей, экономно расходуя возможности голоса. — Полевые работы противопоказаны. Холод, простуда...

— Ты назначен начальником участка. Какие полевые? Отдыхай, лечись и выходи.

— Жена против, — мгновенно нашёлся он.

— Какая жена? — шеф наконец-то оторвался от бумаг: их ещё связывала холостяцкая жизнь — единственное, что осталось общим.

— Молодая.

— Двадцать копеек! — это была оценка удачного юмора, бытовавшая ещё в восьмидесятые годы, когда они были школьниками.

— Я женился, — признался Терехов и с удовольствием положил перед начальником свидетельство о браке.

Куренков разглядывал документ, как недавно паспортист.

— С ума сошёл?

— От любви, — Андрей вспомнил их вечера у камина. — Седина в бороду...

— Какая, к дьяволу, любовь?! — начал было поэт, но оборвал мысль. — Всё! И слушать не хочу! Мы с тобой договорились, по-мужски!

— Но появилась ночная кукушка...

— Давай её сюда! Я научу куковать!

Когда-то у камина они сошлись на том, что коня, ружьё и жену нельзя доверять никому: у Максима был неудачный студенческий брак — лучший друг сначала опекал, а потом увёл молодую супругу.

— Поймай свою и учи, — огрызнулся Терехов. — Вот заявление.

— Андрей Александрович, да ты просто неблагодарный человек! — зазвенел голос шефа. — Я к тебе навстречу! Новую должность, повышение зарплаты! Я потерянных коней простил!

— И упёр два джипа.

Куренков заткнулся, набычился, однако через несколько секунд будто стёр с лица обиду — умел это делать, потому за несколько лет стал крупным начальником, управлял всеми изыскательскими работами в регионе.

— Куда пойдёшь? — насмешливо спросил он. — С молодой-то женой? На стройку? В коммунальщики, на копеечную зарплату? Участки под мусорные свалки нарезать?

Врезать ему хотелось так, чтобы уже не встал. Подмывало ввернуть каким-либо образом ЮНЕСКО, однако это было бы слишком. Куренков любил, когда ему доверяли тайны, и умел их выпытывать, поэтому знал многое о многих в Газпроме, чем вполне успешно манипулировал.