Книга Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым - Уильям Дерезевиц

Темный дом, ночная гроза, таинственный свиток… ее мечты сбывались:

Рукопись, найденная при таких необычайных обстоятельствах… Какое этому могло быть дано объяснение? Что она содержала, к кому была обращена? Каким образом она так долго оставалась незамеченной? И как раз на долю Кэтрин выпало ее найти!..

Жадным взглядом впилась она в одну из страниц. То, что она увидела, ее ошеломило. Могло ли это быть на самом деле или чувства ее обманывали? Перед ней был всего лишь написанный современными корявыми буквами перечень белья!

Но это только начало. Одним уколом реальности не излечить воображение героини; она тут же выдумала подробную историю о зловещих секретах и жестоких преступлениях семейства Тилни. Подозрения Кэтрин оказались небеспочвенны, в шкафах Нортенгерского аббатства и в самом деле «прятались скелеты», правда, дело касалось не физического насилия, а моральной атмосферы в доме. Но Кэтрин ничего не замечала до последнего мгновения, а все потому, что упорно смотрела не в ту сторону. Ее фантазии оказались не просто глупы, но и опасны для нее самой. Подземные ходы и старые комоды не имели никакого отношения к происходящему, в поместье не было ничего таинственного. И от правды Кэтрин отделяла лишь мелочь – ее собственная выдумка.

Мы приходим в мир со свежим незамутненным взглядом, – учит Остин, – но к возрасту Кэтрин, когда настает пора поступать в колледж (не говоря уже об аспирантуре), наш взгляд на мир уже сформирован. Теперь я понял, зачем профессор задавал нам «раздражающие» (как он сам их называл) вопросы. Ему было недостаточно выслушивать нас или общаться на равных. К тому же такой подход к преподаванию стал очень популярным в последнее время: сейчас принято стимулировать учеников высказываться, признавать их идеи и раздавать комплименты, словно леденцы.

Но ведь студенты приходят в аудиторию не с пустыми головами, напротив, они полны убеждений (о «передних планах, расстояниях и далях»), и им не терпится найти им подтверждение во всех книгах сразу. В колледже хочется «символизма», «предзнаменований» и «пришествия Мессии». В аспирантуре наступает пора «отчужденности», дискуссий о «сексуальности» и «цикличности власти». В результате мы, подобно Кэтрин, замечаем не окружающую нас действительность, а теорию о том, какой ей следует быть. Генри заставляет Кэтрин смотреть и видеть; профессор поступает также со студентами; Остин призывает снять шоры всех своих читателей. Работа преподавателя, понял я, не в том, чтобы соглашаться со взглядами учеников, и не в том, чтобы насаждать свои. Его задача – сформировать у студентов привычку мыслить независимо.

Романы помогали нам (не без помощи профессора) и вводили в заблуждение Кэтрин. Но и профессор, и Джейн Остин знали, что важна не сама книга, а то, как ее читают. Учиться читать – все равно, что учиться жить. Смотреть на каждую страницу свежим взглядом – значит научиться видеть мир вокруг себя. Я нашел секрет молодости моего профессора. Он не почивал на лаврах уверенности, напротив, он постоянно сомневался и проверял свои суждения, и нас призывал к тому же. Мы испытывали его, а он нас. В самом сердце книги Остин скрывался парадокс. Она объясняла нам, как повзрослеть, но при этом остаться юными. Ее героини становились старше, но взрослые персонажи Остин обычно производят не самое лучшее впечатление. Вот, к примеру, как Кэтрин и миссис Аллен проводят утро в Бате:

И после завтрака она спокойно уселась за чтение, решив… не прислушиваться, как обычно, к рассуждениям и возгласам миссис Аллен, которая из-за недостатка интереса к чему-либо и от непривычки о чем-то думать, хоть не была говорливой, но и молчать толком не умела.

Миссис Аллен была предупреждением для увлеченной книгой Кэтрин; более того, она была предупреждением всем нам. Смотрите, не станьте такими, как она, – говорила нам Остин.

Остин любила юность именно потому, что на этом этапе нашей жизни мы еще открыты для новых впечатлений. Главной темой ее книг были внутренние перемены и люди, способные на них. В ее произведениях, проницательных и ироничных, полно молодежи со своими заботами и бьющей через край энергией; взрослые же часто низводятся до закулисных персонажей, как родители в семействе Пинатов[20] (или миссис Аллен в то утро в Бате). Из двадцати девяти героев «Гордости и предубеждении» лишь восемь старше двадцати пяти. В «Нортенгерском аббатстве», куда менее объемном романе, семь молодых людей и лишь двое взрослых, играющих относительно значимую роль. Взрослые казались Остин скучными, вернее, они слишком часто позволяли себе быть таковыми.

Как видно из ее писем к племянникам и племянницам, Остин прославляла юность не только в книгах, но и в жизни. Она приглашала в гости и с удовольствием общалась со своими юными родственниками, интересовалась их разговорами. Когда ее брат Фрэнк привез молодую жену в поместье старшего брата Эдварда, Остин сочинила стихи для тринадцатилетней дочки Эдварда Фанни, пытаясь представить происходящее с точки зрения девочки. Когда у Кэролайн, дочери другого брата – Джеймса, – в возрасте десяти лет появилась племянница, тетя Джейн прекрасно поняла ее чувства. Она писала:

Теперь ты стала Тетей, на тебе лежит ответственность; все твои действия станут предметом живейшего Интереса. Я всегда превозносила важность Теть, как могла, теперь и ты присоединишься ко мне.

В словах поддержки Остин не было и намека на высокомерие. Трое ее племянников, вдохновленные, без сомнения, успехом своей тети, пробовали себя в сочинительстве. Джейн всегда возвращала им черновики, полные как обоснованной критики, так и похвал. Даже рассказ девятилетней Кэролайн получил серьезный отзыв:

Я была бы рада так же быстро сочинять истории, как ты… И я благодарна тебе за образ Оливии, ты очень хорошо над ним поработала, но никчемный отец, причина ее ошибок и страданий, не должен уйти безнаказанным.

В последние годы жизни писательницы ее старшие племянницы Фанни и Анна стали ее ближайшими друзьями по переписке; и маленькая Кэролайн – тоже. Когда Остин скончалась, старшим девочкам исполнилось по двадцать четыре, а Кэролайн – всего двенадцать. Но письма, которые писала ей Джейн в последние месяцы своей жизни, обращены к разумному, вполне взрослому человеку; они также пронизаны искренним удовольствием от переписки.

Примерно в то же время Джейн отвечает Фанни, которая поделилась с тетей какими-то своими мыслями:

Ты неповторима, неотразима. Ты свет моей жизни. Эти письма, эти удивительные письма, которые ты присылаешь! В них заключена вся твоя необыкновенная душа! Ты образчик всего, что Неразумно и Чувствительно, общепринято и эксцентрично, Грустно и Отрадно, Вызывающе и Интересно.

То же самое она могла бы написать Кэтрин Морланд. Строки ее писем обеим племянницам одинаково полны радостью жизни. А вот послание девятилетней Кэсси, дочери брата Чарлза, составленное однажды в январе. Каждое слово в нем написано задом наперед; начинается оно так: «Яом яагород Иссэк, я юалеж ебет яьтсачс в мовон удог», а заканчивается: «Яовт яащябюл ятет, Нйежд Нитсо». Неудивительно, что ятет Нйежд была любимицей у своих племянников и племянниц.