Книга Супердвое: убойный фактор - Михаил Ишков

Берия, в кабинете которого уже находились Меркулов и Федотов, повел себя на удивление вежливо. Поздоровался, пригласил сесть, спросил – успел ли Трущев «воткнуть» жене?

Николай Михайлович, не снимая маску готовности исполнить любой приказ родины, онемел от такого неслыханного хамства. От ответной грубости спасла мысль – не для того же его поднимали среди ночи, чтобы поинтересоваться, чем он все это время занимался с Татьяной?

Его невозмутимость, как видно, удовлетворила Берию. Он так и сказал, обращаясь к наркому госбезопасности и начальнику КРО.

– Неплохая видержка! – и без паузы, уже повернувшись к Трущеву, продолжил: – Как у тебя насчет памяти, Трущев?

– Пока не жаловался.

Берия скривился.

– Неправильно отвечаешь, не по-коммунистически. Если началник спрашивает тебя, как у тебя с памятю, отвечай четко и ясно – у меня хорошая памят, товарищ нарком. Всякие «жаловался не жаловался» отставить. На прямые вопросы отвечай «так точно», «никак нет», и строго-настрого предупреждаю – не лез с инициативой. Отвечай толко, когда спросят. Понял?

– Так точно.

– Теперь давай по сути.

Нарком начал гонять младшего лейтенанта по всем сомнительным вопросам, сохранившимся в деле Шееля, причем направленность этих вопросов вконец сразила Трущева. Менее всего наркома интересовала преступная деятельность матерого шпиона. Подавляющее большинство вопросов относилось к биографии Барона, особенно к той части его жизни, которая относилась к Германии.

Трущев отвечал четко, без запинки, это тоже понравилось Берии. Затем нарком спросил на удивление дружески, без всякого нажима, без гневливого «мы этого не потерпим», «партия нам этого не простит» и тому подобных угроз, на которые он был мастак, – что Трущев думает о сроках поимки Алекса? Попросил ответить честно, «без викрутасов».

Трущев не удержался и искоса глянул на Меркулова и Федотова – может, он ослышался? Может, вопрос не к нему? Что он, младший лейтенант госбезопасности, может думать?..

Лица у тех были каменные. Значит, вопрос к нему, и этот вопрос отделял его, живого Трущева, от другого, скорее всего, мертвого или в хомуте по сто шестнадцатой пополам, если он сейчас слукавит или промахнется в сроках.

Он ответил честно:

– Пока никаких зацепок, товарищ нарком, но убежден, гулять ему недолго.

– На чем строишь увереност, Трущев?

– На сроках исчезновения. У нас есть фактическая дата, а это немало. Он сбежал из Свердловска в тот же день, когда был арестован отец. Мы тотчас перекрыли транспорт, дороги, частный извоз, так что далеко от Свердловска он, скорее всего, уехать не мог. Значит, где-то поблизости, но если это соображение окажется ошибочным, ничего страшного – просто фронт работы увеличивается. Шеелю необходимо легализоваться как можно скорее. Документы у него, полагаю, наичистейшие, следовательно, он вполне может обратиться в такое учреждение, куда сезонно набирают людей. Завербоваться на Север? Вряд ли – оттуда так просто не выбраться. Скорее всего, что-то по линии учебных заведений и тех организаций, которые обладают собственным жилым фондом. Фотографии разосланы, работа закончится через месяц-другой.

– Будем считать это предельным сроком. Иди, работай.

Трущев ничем не выказал недоумения. Встал, вышел.

Весь день он ждал вызова от Федотова. Когда дождался, поразился – тот ни словом не обмолвился о ночном происшествии. Начальник отдела еще раз тщательно проработал с Трущевым все возможные варианты поиска Алексея Шееля, напомнил об осеннем призыве в армию.

* * *

Удача выглянула из-за угла, как убийца, – неожиданно и страшно, даже «внутри все затрепетало».

Забирая у Анатолия Закруткина подписку о неразглашении, Трущев официально поблагодарил паренька за проявленные выдержку и мужество при выполнении задания. Насчет мужества, добавил от себя Трущев, судить, конечно трудно, – «я, так сказать, авансом», – но с выдержкой у Анатолия действительно все оказалось в порядке. Возможно, сказалась отцовская закалка. Закруткин так и не спросил о цели всего этого спектакля, о том, хорошо ли он сыграл свою роль. Ему хватило ответа – так надо.

Но глаза…

Глаза откровенно выдавали его. Глядя в них, Трущев вспомнил себя в кабинете Берии – неужели он тоже выдал себя взглядом? Это недостойно чекиста, у которого должен быть холодный взгляд, большие, крепкие руки и что-то там с сердцем.

Трущев не имел права ничего объяснять пареньку, однако оставлять эти глаза в неведении было в высшей степени жестоко.

Он сказал так:

– Типа одного надо было расколоть, матерого шпиона. Ты оказался похож на связного, направленного к нему из-за кордона. Мы решили продемонстрировать резиденту, что ты у нас в руках.

Анатолий удивленно глянул на Трущева.

– Говорите, связного?..

Трущев кивнул.

– Значит, связной похож на меня? – поинтересовался Закруткин.

Николай Михайлович промолчал, тем самым как бы подчеркнул, что молодой человек недалек от истины.

Анатолий задумчиво поделился:

– То-то я понять не мог, что это Колька из соседней группы ко мне прицепился. Что ты, мол, летом делал в Одессе? Я отбрыкиваюсь, не был я в Одессе, а он мне: «Брось! Я что, слепой? Разгуливаешь по Дерибасовской в курсантской форме. Я тебя окликнул, а ты вроде как не заметил».

– Кто, говоришь, видал тебя в Одессе? – мимоходом поинтересовался Трущев.

Анатолий назвал фамилию Кольки, и уже на следующий день, поговорив с приятелем Закруткина, Трущев обнаружил, что летом сорокового года в Одесское пехотное училище имени Клима Ворошилова согласно направлению, выданному в Харьковской области, поступил курсант Неглибко Василий Петрович, как две капли похожий на Анатолия Закруткина.

В тот же день Трущев доложил Федотову о найденном шпионе и диверсанте. Пора брать, предложил он.

– Да, конечно, – согласился Федотов, затем, встрепенувшись, заявил нечто прямо противоположное: – Ни в коем случае!! Он под надежным наблюдением?

– Обложили со всех сторон.

– Не говори гоп, – предупредил Павел Васильевич. – Впрочем, сейчас есть дело поважнее. Ты подготовился?

– К чему?

– К чему?! – Федотов в первый раз выказал откровенное раздражение. – Как отвечаете, младший лейтенант?

Трущев вытянулся.

– Все материалы по делу Шееля помнишь?

– Так точно.

– Будь гот…

Он не договорил.

Зазвонил телефон. Федотов снял трубку.

– Да, товарищ нарком. У меня. Есть, так точно. Товарищ нарком, обнаружен младший Шеель. Да-да, лично Трущевым. Так точно. Да-да. Слушаюсь. Через пять минут будет внизу.