Книга Будущее не продается - Андрей Воронцов

— Вот вы сказали, что муж моложе вас. А его брак с вами — первый?

— Нет, не первый.

— Так, может быть, это его бывшая жена или любовница в отместку пишет?

— Мой муж приехал из Адлера. Бывшая жена его держит там палатку на рынке. Она не то что Интернетом, даже компьютером не пользовалась. Если же она вдруг начала ими пользоваться, то письма всё равно отправлены не ею, потому что они, как помог мне выяснить Лев Данилович, — она кивнула на Ступара, — посланы с московских серверов. А те, что отпечатаны на принтере, брошены в московские почтовые ящики.

— А вы раньше были замужем?

— Да.

— Ваш бывший муж не может писать эти письма?

— Он умер.

— Простите. Итак, вы хотели бы знать, кто и с какой целью посылает эти письма?

— Конечно. Но поскольку Лев Данилович сказал, что это не совсем по вашему профилю, ведь вы не детективное агентство, я хотела бы для начала узнать, что мне самой в этой ситуации делать.

— А в милицию вы обращались?

— Куда? — спросила Ксения Аркадьевна с таким выражением на маловыразительном из-за страха потерять упругость кожи лице, что Енисеев сразу понял: она не из тех, кто по таким поводам обращается в милицию.

— Ну, а в детективное агентство, о котором вы упомянули?

— Туда обратилась, — коротко ответила дама.

— И что?

— Пока ничего. Выяснили, что на письмах и конвертах, пришедших по почте, нет отпечатков пальцев, но распечатаны они на двух принтерах одной системы — «Эйч Пи». Потом сыщики отметили точками на карте Москвы почтовые ящики и интернет-кафе, через которые приходили письма, и начертили круг. В центре этого круга, по их мнению, и надо искать похожие принтеры, бумагу, конверты и их хозяев.

— Н-да, это долго. Напоминает известный способ ловли льва в пустыне. А ваш собственный офис попал в этот круг?

— Да.

Енисеев откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Сделал он это не для того, чтобы сосредоточиться и «поймать состояние», предшествовавшее обычно его пророчествам, а потому что не знал, что же ему еще делать. Никаких соображений по поводу рассказа Ксении Аркадьевны у него не было и не могло быть, ведь он не знал ни ее, ни тем более ее невидимых врагов. Увидеть же какие-то знаки будущего на изнанке собственных век Енисеев и не пытался, да и дело в истории о письмах, скорее, касалось прошлого, нежели будущего. «Вот, скажем, — размышлял Енисеев, — решился бы я разгадать, кто же писал Пушкину анонимные пасквили на Наталью Николаевну. Информации об этом побольше, чем о пасквилях на Ксению Аркадьевну, да и заниматься Пушкиным и Натальей Николаевной интересней, чем Ксенией Аркадьевной. И что же бы у меня вышло? Ничего. В общем, попал я в глупейшую ситуацию, послушавшись этого Ступара. Надо сказать что-то ей для приличия и свалить, а что? Что можно посоветовать женщине, которую видишь первый раз в жизни, и ее мужу, которого вообще не видел никогда?»

— У вас есть фотография мужа? — спросил он.

Женщина удивленно подняла брови, тотчас же вернула их на место, вспомнив о режиме ограничения мимики, неохотно полезла в сумочку за портмоне, достала оттуда фотографию и протянула Енисееву.

На этой фотографии мужу Ксении Аркадьевны было немногим больше тридцати. Лицо типичное для выходца с Кубани: крупноватый нос с резко вырезанными ноздрями, взгляд небольших глаз исподлобья, подбородок с ямочкой, торчащие уши, темные редеющие курчавые волосы, зачесанные назад. Енисеев вспомнил проделанную им в шутку сравнительную «физиогномику» Цезаря и Путина и усмехнулся про себя. Что ж, кое-какой опыт есть, и не самый неудачный. Итак. Нельзя сказать, чтобы мужчина с фотографии был красавчик, но женщинам, особенно в возрасте Ксении Аркадьевны, такие нравятся. Не мозгляк какой-нибудь, широкие плечи, и хоть нижний обрез фото шел чуть ниже шеи, крепкая дебелая шея эта в расстегнутом вороте рубахи говорила о таком же крепком телосложении. «Нет, точно, какая-то “бывшая” его пишет, — решил Енисеев. — Или — нынешняя. Ну, видно ведь — ходок! Глаза такие масленые, с поволокой… Переносица крупная, нос с раздвоенным кончиком… Губы пухлые, сжатые. Кубанский бычок! А тут — рыхловатая Ксения Аркадьевна, которая даже целоваться не подпустит, чтобы не испортить пластику. Нет, есть у этого парня любовница на стороне! Он, естественно, жениться на ней не хочет, чтобы оставаться поближе к деньжатам нынешней супружницы, вот девчонка и пишет эти письма, чтобы спровоцировать разрыв между ним и Ксенией Аркадьевной. Глядишь, они рассорятся из-за писем и разведутся, бычок отсудит половину имущества и бизнеса у старухи и женится на ней. Интересно, а как он вообще сошелся с Ксенией Аркадьевной?» Спросить об этом прямо было неудобно, поэтому Енисеев «зашел сбоку»:

— А чем ваш муж занимался в Адлере?

— Работал милиционером.

— Милиционером? — удивился он. — И он не попытался выяснить, кто бы мог писать эти письма?

— Он же не следователем работал, а в ГИБДД.

— А-а… Как же вы познакомились? Вы — московская бизнес-леди, он — адлерский гаишник… На трассе, что ли?

— На трассе, — коротко ответила Ксения Аркадьевна. — Он остановил меня за превышение скорости. Пожурил, но штрафа не выписал. Оказался соседом. У меня дом под Адлером. Познакомились. А какое всё это имеет значение?

— Прямое. Такие письма пишут люди, знающие вас и мужа, не так ли? Но это не ваши конкуренты по бизнесу, они придумали бы что-нибудь поизобретательней. Здесь явно замешан интимный интерес, хотя и по принципу действия от противного… Понятно, что не вы изменяете мужу, но кто-то кого-то за ширмами этих писем предает. Мне должна быть ясна скрытая от других сторона вашей жизни. А то я не знаю толком ничего ни о вас, ни о вашем муже. Получается, что я вам и предскажу ровно столько, сколько знаю о вас. Я не психоаналитик, и не получаю никакого удовольствия от таких вопросов, даже напротив, но я должен знать: как часто вы бываете близки с вашим мужем?

Кресло под безмолвствующим Ступаром скрипнуло, кончик носа завертелся. Гладкое, как скорлупа яичка, лицо Ксении Аркадьевны побагровело, она метнула на Енисеева прожигающий насквозь взгляд. Грудь ее высоко поднялась, ноздри раздулись, но она взяла себя в руки и сдавленно ответила:

— Наверное… раз в месяц. — Однако по глазам ее было видно, что еще реже. — Эти письма… не способствовали… вы понимаете…

— Понимаю. А раньше, в Адлере?

Женщина отвела взгляд, улыбнулась одной стороной рта.

— В Адлере бывало — по несколько раз на дню.

— Ага… А как вы думаете: раз в месяц для вашего цветущего супруга, — Енисеев указал на фотографию, — это достаточно, даже если учитывать возможный стресс от писем?

Лицо Ксении Аркадьевны снова налилось темной кровью.

— На что вы намекаете? На то, что это мой муж мне изменяет?

— Именно. И не уверяйте меня, что вы сами об этом не думали. В начале совместной жизни вы бывали близки по несколько раз в день, а теперь — раз в месяц! Не слишком ли резкий переход? Объясняется ли он только дурацкими письмами?