Книга Опасный замок (сборник) - Вальтер Скотт

– Ваше превосходительство, английский, рыцарь, – сказала она, – я не сомневаюсь, что вы обладаете качествами, подобающими этому званию. Я бедный молодой человек, обязанный по причинам, которых объяснить не могу, путешествовать в опасном краю, где меня подозревают без всякой законной причины в участии в заговорах, которые противны моим интересам, ненавидимы мной до глубины души и от которых я оправдываюсь самым невразумительным образом, призывая на свою голову все проклятия нашей религии. А между тем вы, несмотря на мои торжественные протесты, не хотите мне верить и собираетесь поступить со мной, как с виновным. Я должен вам сказать, сэр рыцарь, что, действуя подобным образом, вы совершите большую и жестокую несправедливость.

– Я постараюсь избежать этого несчастья, – сказал рыцарь, – предоставив все губернатору, сэру Джону Уолтону, который скажет, что надо делать. Теперь моя единственная обязанность – отвезти вас к нему в замок Дуглас.

– В самом деле? – спросил Августин.

– Непременно, – отвечал рыцарь, – а иначе я буду отвечать за неисполнение обязанностей.

– Но если я обяжусь вознаградить вас значительной суммой денег, уступкой земель…

– Довольно! – воскликнул рыцарь, – нет ни земель, ни денег, – предположив, что они у вас есть, – которые могли бы вознаградить за потерю чести. Притом же, любезнейший, если бы я даже и решился на подобную алчность, то как вам поверить?

– Значит, я должен приготовиться следовать за вами в замок Дуглас и явиться к сэру Джону Уолтону? – спросил Августин.

– Надобно решиться, молодой человек, ибо если вы не сделаете этого добровольно, я должен буду прибегнуть к силе.

– А что же будет с моим отцом?

– Это будет зависеть от вашей и его сознательности. У вас есть какая-то тайна: письмо, переданное вам сэром Джоном Уолтоном, ясно свидетельствует об этом, и для вас будет гораздо лучше открыть ее, нежели подвергать себя неприятностям. Верьте, что ваша участь зависит от вашей откровенности.

– Значит, я должен готовиться в путь, потому что вы этого требуете. Но жестокая болезнь преследует меня до сих пор, и аббат Джером, медицинские познания которого всем известны, сам скажет, что я не могу путешествовать, не рискуя жизнью, и что во время пребывания в монастыре я отказывался от обязательных приглашений Хазелсайдского гарнизона участвовать в их прогулках из-за боязни заразить ваших солдат.

– Молодой человек говорит правду, – заметил аббат. – Ваши стрелки несколько раз присылали ему приглашение разделить с ними военные игры или развлечь их какими-нибудь балладами; но он постоянно отказывался, и, по-моему, причиной этому была его болезнь.

– Значит, вы полагаете, отец аббат, – сказал сэр Аймер, – что действительно опасно перевозить сегодня ночью этого молодого человека в замок, как я предполагал?

– Без сомнения, – отвечал аббат, – бедный молодой человек может не только получить рецидив, но я опасаюсь, как бы не заразился ваш гарнизон, так как не приняты никакие меры предосторожности, ибо эта болезнь именно опаснее в последнем периоде, нежели в первом.

– В таком случае, мой молодой друг, – сказал рыцарь, – вы разделите вашу комнату с моим стрелком, которого я дам вам в качестве часового.

– Отлично, – сказал Августин, – лишь бы мое несчастное соседство не повредило здоровью бедного солдата.

– Он может стоять на часах и за дверью, – молвил аббат.

– Хорошо, – сказал сэр Аймер, – но уверены ли вы, что он не сбежит?

– Комната не имеет другого выхода, – ответил монах, – но чтобы вас совершенно успокоить, я при вас же загорожу дверь.

– Согласен, – сказал Валенс. – Я в таком случае тоже прилягу, не снимая кольчуги, а потом на рассвете, Августин, вы будьте готовы тронуться в путь.

С зарей после утренней молитвы рыцарь потребовал арестанта. Аббат подвел сэра Аймера к двери Августина. Часовой, стоявший с протазаном, объявил, что не слышал ночью в комнате ни малейшего шума. Аббат тихо постучался в дверь, но не получил ответа. Вторичная попытка тоже была безуспешной.

– Что это значит? – воскликнул аббат, – вероятно, больной лишился чувств.

– Скорее боюсь, как бы он не убежал, – сказал рыцарь, – ибо тогда нам с вами предстоит ответить за все: мы не должны были терять его из виду до рассвета.

– Несчастье, предсказываемое вашим превосходительством, мне кажется едва ли возможным, и я твердо убежден, что вы ошибаетесь.

– А вот мы увидим, – сказал рыцарь. – Эй! Принесите лом и отворите дверь.

На этот зов собрались монахи и два или три солдата, которые уже седлали лошадей. Рыцарь подтвердил приказание выломать дверь – это операция продолжалась недолго, и когда дверь слетела с петель, сэр Аймер, сопровождаемый аббатом, бросился в келью. Она была пуста!

Глава XI

Исчезновение мнимого молодого человека, внушившего, как мы надеемся, участие читателю, требует, чтобы мы пояснили это происшествие.

Когда накануне вечером Августин был заперт в келью рыцарем и аббатом, к нему осторожно подошла сестра Урсула, успевшая пробраться к нему в комнату и спрятаться за кроватью. Контраст был чрезвычайный между уродливой одноглазой старухой и прелестной молодой женщиной.

– Вы знаете, – сказал мнимый Августин, – всю мою печальную историю, – можете ли и хотите ли вы помочь мне? Если я не могу надеяться на это, любезная сестра, то скорее вы будете свидетельницей моей смерти, нежели бесчестья. Нет, сестра Урсула, я не хочу, чтобы на меня с презрением показывали пальцами, как на безумную, пожертвовавшую всем ради человека, в привязанности которого она еще не удостоверилась. Я не хочу, чтобы меня везли к Уолтону, чтобы под страхом пытки открыться как женщина, в честь которой он совершает подвиг и занимает Опасный замок. Без сомнения, он охотно женился бы на девушке с богатым приданым; но кто же мне поручится, что я внушу ему необходимое уважение, лестное для всякой женщины, и что он простит меня за смелость…

– Полно, дочь моя, не отчаивайтесь, – отвечала монахиня, – ибо я могу вам помочь и, конечно, желаю этого. У меня, быть может, больше средств быть вам полезной, нежели кажется, и будьте уверены, что я употреблю их все. Леди Августа Беркли, богатая наследница, попадает под опеку короля после смерти родителей и рискует быть выданной замуж за королевского любимца, которого мы в этих шотландских долинах не боимся называть истинным тираном.

– Я не разделяю вашего мнения, сестра, – сказал мнимый странник, – а между тем справедливо, что тот кузен льстеца Гавистона, за которого король хотел выдать меня, не имел ни власти, ни достоинства. Между тем слава сэра Джона Уолтона дошла до меня; я с участием слушала рассказы о рыцарских подвигах воина, славного блестящими качествами, но бедного благами земными. Я видела этого Джона Уолтона и сознаюсь, с тех пор мысль моя укрепилась. Мне казалось, что девица знатного английского семейства найдет своему богатству более почетное и законное употребление, вознаграждая такого храброго рыцаря, как Уолтон, нежели поправляя расстроенные дела французского нищего, не имеющего другой заслуги, кроме родства с человеком, ненавидимым всеми в Англии, за исключением ослепленного монарха.