Книга Паутинка Шарлотты - Элвин Брукс Уайт

Глава 17. Дядька

Машина было еще далеко от ярмарки, но уже ясно слышалась музыка. Высоко в небе кружилось Чертово колесо. Там, где по беговым дорожкам промчались разукрашенные повозки, остро пахло лошадьми. В стойлах блеяли овцы. Ветер донес до пассажиров аппетитный запах гамбургеров. В воздухе плавали разноцветные воздушные шарики. Из репродукторов раздавался громоподобный голос:

— Внимание, внимание! Владелец «понтиака» под номером «Н-2439»! Немедленно уберите машину от склада с горючими веществами!

— Пап, а пап? Ты мне денежку дашь? — попросила Ферн.

— А мне? А мне? — заклянчил Эвери.

— А можно, я куплю воздушный шарик?

— А я хочу мороженое, и пирожок, и газировку с малиновым сиропом! — заявил Эвери.

— Тихо, дети, успокойтесь. Никто никуда не пойдет, пока поросенка не выгрузят из машины, — приструнила их миссис Эрабл.

— А пусть дети сами пойдут гулять, — предложил мистер Эрабл. — Ведь ярмарка бывает только раз в году!

Мистер Эрабл выдал дочери два двадцатипятицентовика и два десятицентовика, а Эвери он отсчитал пять десятицентовых и четыре пятицентовых монетки.

— Теперь можете идти, — сказал он. — Но помните: больше я вам сегодня денег не дам. Того, что у вас есть, должно хватить до вечера. Поэтому не стремитесь потратить все сразу, в первые же секунды. Ровно в полдень жду вас здесь, у грузовика. Мы позавтракаем все вместе. И не набивайте животы чем попало, а то вам плохо станет.

— А если будете качаться на качелях, держитесь крепче, а то упадете, — дала совет миссис Эрабл. — Вы слышали, что я сказала? Держитесь крепче!

— И не потеряйтесь, — предупредила миссис Цукерман. — И смотрите не запачкайтесь!

— И не перегрейтесь на солнце! — предостерегла ребятишек мать.

— И берегитесь карманных воришек! — назидательно произнес отец.

— И не перебегайте дорогу под носом у лошадей! — крикнул им вдогонку мистер Цукерман.

Дети взялись за руки и помчались к тому месту, где вертелись карусели и гремела задорная музыка, туда, где их ждали всяческие развлечения, где они будут предоставлены сами себе, где родители не смогут беспрерывно одергивать их и делать им замечания, туда, где они смогут делать что захотят до самого полудня! Миссис Эрабл тихо смотрела им вслед. Она вздохнула, затем вытащила носовой платок и высморкалась.

— Ты думаешь, все будет в порядке? — спросила она мужа.

— Скоро они станут совсем большие и самостоятельные, — ответил мистер Эрабл. — Надо же с чего-то начинать… Я считаю, что ярмарка для этого — самое подходящее место.

Пока Вильбура выгружали из машины и переводили из клетки в новый загончйк, вокруг собралась толпа зевак. Все уставились на надпись:

«ЗНАМЕНИТЫЙ ПОРОСЕНОК ЦУКЕРМАНА»

Вильбур отступил на несколько шагов, стараясь произвести впечатление на публику. Ему очень нравилось его новое жилище. В загончике росла трава, а над площадкой был устроен навес, защищающий поросенка от солнца.

Шарлотта, дождавшись удобного момента, выползла из клетки и по столбу взобралась до навеса. Темпльтон, который не хотел выходить при дневном свете, все еще прятался в соломе.

Мистер Цукерман налил снятого молока в корытце для Вильбура, постелил ему свежей соломы, а затем, под руку с миссис Цукерман, отправился посмотреть на чистопородных коров и прочий скот, привезенный на ярмарку. Мистер Цукерман также очень хотел взглянуть на новые трактора, а миссис Цукерман мечтала здесь купить большую морозилку. Лерви решил побродить по ярмарке один, в надежде встретить приятелей, с которыми можно будет хорошо провести время.

Как только люди ушли, Шарлотта заговорила с Вильбуром.

— Хорошо, что ты не видишь того, что вижу я, — сказала она.

— А что ты такое видишь? — спросил Вильбур.

— В соседнем загоне стоит поросенок. Он — просто гигант. Боюсь, что он больше тебя раза в два.

— Может быть, он старше и поэтому успел меня перерасти, — предположил Вильбур, но на глаза у него навернулись слезы.

— Я сейчас спущусь и посмотрю на него вблизи, — решила Шарлотта.

Она проползла по рейке под навесом и оказалась прямо над соседним загончиком. Паучиха вытягивала из себя паутинку до тех пор, пока не опустилась вниз и не повисла прямо перед пятачком громадины-поросенка.

— Скажите, пожалуйста, как вас зовут? — вежливо обратилась к нему Шарлотта.

— А никак не зовут, — ответил он ей грубым, резким голосом. — Ежели хошь, кличь меня Дядькой.

— Ну хорошо, пусть будет Дядька, — согласилась Шарлотта. — А когда вы родились? Вы — весенний поросенок?

— Конечно, я — весенний поросенок! А ты что думала? Что я — весенний цыпленок? Ха-ха-ха! Отличная шутка! Правда, сестренка?

— Я бы не сказала, поморщилась Шарлотта. — Я слыхала шутки и посмешней. Благодарю вас, рада была познакомиться. А теперь мне пора.

Она медленно поднялась и вернулась к загончику, где стоял Вильбур.

— Он говорит, что он — весенний поросенок, — доложила своему другу Шарлотта. — Должно быть, он прав. Мне ясно одно: это весьма малосимпатичная личность. Развязен, ведет себя запанибрата, отпускает плоские шутки. С тобой не сравнить ни по чистоте, ни по обаянию. Я его сразу невзлюбила: мне и нескольких минут знакомства с ним хватило по горло. Но состязаться с таким невежей будет нелегко, потому что он большой и толстый. Впрочем, если я тебе помогу, его можно будет победить.

— А когда ты собираешься плести паутину? — спросил Вильбур.

— Сегодня, поздно вечером, если я не очень устану за день. В последнее время я что-то быстро стала уставать. У меня уже не те силы, что раньше. Старею, наверное.

Вильбур посмотрел на свою подругу. Выглядела паучиха неважно: она раздалась и погрузнела, а волосы поредели.

— Мне очень жаль, что ты себя плохо чувствуешь, Шарлотта, — огорчился Вильбур. — Может, если ты соткешь паутину и поймаешь пару мух, тебе станет легче?

— Наверное, станет, — вяло согласилась она. — Но я себя чувствую такой разбитой, будто уже поздняя ночь.

Оставив Вильбура в душевном смятении, паучиха задремала, примостившись вверх ногами на потолке.

Все утро толпы посетителей сновали мимо Вильбура. Десятки и сотни незнакомых людей останавливались перед загоном, чтобы поглазеть на симпатичного поросенка, восхититься его белой, лоснящейся, шелковистой шкуркой, хвостиком-крючком и добрыми, лучистыми глазками. Затем зрители переходили к следующему загончику, где находился поросенок-толстяк. До Вильбура доносились возгласы удивления, когда речь шла о размерах Дядьки. Он невольно слышал одобрительные восклицания, относящиеся к соседу, и не мог не волноваться за свою судьбу.