Книга Запредельность - Надея Ясминска

– Вот тут вы ошибаетесь, – с улыбкой возразила мисс Браун. – Люди с большим состоянием рано или поздно ощущают на себе это проклятие. Пресыщение. В надежде побаловать свой усталый желудок они требуют блюда из несочетаемого. Ищут самые неприличные части самых редких зверей. Рыщут в тех уголках земли, где мать-природа вообще не думала соприкасаться с человеком. И при этом такие люди забывают главное. Помните сказку? Самое сладкое молоко – на блюдечке у печки!

– То есть…

– То есть на званых обедах я потчевала гостей куриным бульоном на корешках, домашней лапшой с бабушкиным соусом, старой доброй кашей с изюмом… Конечно, названия блюд пришлось изменить, дабы мозг не обманул желудок. И люди восхищались, возвращались, звали других. Они думали, что приходят тешить свои рецепторы и любоваться на ветхое дитя архитектора-гения. Но на самом деле их притягивал дом, понимаете? Не стены и крыша, а ощущение дома, для многих почти забытое.

Артур положил на стол последнюю сухую тарелку. Какое-то время он обдумывал сказанное.

– И вы, мисс Браун, – наконец произнес он, – утверждаете, что все идеи зародились в вашей голове? В этой самой голове под чепцом? В таком случае, вы должны быть или очень пронырливой, или непостижимо умной…

– Это как вам угодно, – сказала Фада.

– Тогда какого черта при вашей сообразительности вы похоронили себя среди кастрюль? Вы могли бы…

– Стать машинисткой? Поменять салатницы на листы бумаги?

– Нет, я не то имел в виду. Вы могли бы выйти замуж…

– Ах, вы считаете, что мне бы удалось так же выгодно преподнести себя, как и этот дом? Благодарю за признание, но это не решило бы моих проблем.

– У вас такие серьезные проблемы?

– Видите ли, когда-то я была очень самонадеянной и натворила много беспорядка в жизни. Если бы только в своей… Теперь приходится восстанавливать равновесие.

– Ну, наводить порядок у вас получается безупречно, – смущенно протянул Артур.

– О, у меня огромный опыт.

– Не может быть, вам же… Простите, если покажусь нескромным, но сколько вам лет?

– Больше, чем вы можете себе представить.

Повисла неловкая пауза. Мисс Фада Браун убрала посуду в шкафчики, расстелила новую скатерть и завернула в бумагу начищенные до блеска столовые приборы.

– Я… я все-таки хочу понять, – нарушил молчание Артур. – Мне не ясна ваша выгода. Помочь брату выйти в люди и только потом взять деньги за свою работу. За весь этот труд… На сестру милосердия вы не похожи!

– А на кого похожа? – вдруг спросила девушка.

Она приблизилась к молодому человеку, и тот почувствовал, что не может оторваться от ее глаз. Темные озера в обрамлении длинных камышей – нет, не озера, ведьмины топи, древние, как сама земля, зовущие куда-то далеко, где есть ответы на все загадки, где стерты границы, разделяющие мир.

– Вы хотели знать, мистер Гейл, имею ли я что-то со своей работы? С этих чугунных котлов, мешков с крупой, кусков мыла и накрытого полотенцем теста? С чашек чая на подносе и золы в камине? Со штопки теплых одеял и смахивания паутины со старой люстры?

Артур не отвечал. Он находился не здесь, не на кухне, пропахшей копотью и пряностями. Наверное, он почти утонул, но тут его незримым движением вернули обратно.

– Да, имею, – мягко сказала мисс Фада Браун, и камыши сомкнулись над озерами. – Если человек того стоит.

Артур не помнил, как он оказался в своей комнате и каким образом в город проникло утро.

* * *

Больше Артур Гейл не встречался с Фадой Браун. Он стал часто наведываться к брату, но экономка пропадала то на рынке, то в швейной мастерской, то готовила обед на много блюд, и ее нельзя было отвлекать. Да и Артур не всегда мог пораньше уйти с работы. В конце концов его застало врасплох письмо Гарольда: сэр Реджинальд Стайн предложил ему хорошее место. А мисс Браун… она просто исчезла. В одно прекрасное утро Гейлы обнаружили на кухонном стуле только накрахмаленный фартук. Поиски не увенчались успехом. Девушка не предоставляла рекомендации и в агентствах по найму не числилась. Гарольд и Анна были расстроены, но вскоре подыскали себе новую экономку за вполне приличное жалование – теперь они могли себе это позволить.

– Я очень скучаю по Брауни, – как-то сказала Лиза Бонн. Они с Артуром строили кукольный дом в ее детской. – Мне жаль, что она ушла. Но, наверное, кому-то она нужнее.

– Брауни? А-а, мисс Браун. Но почему ты называешь ее так?

– А как мне ее еще называть? – удивилась девочка.

Артур посмотрел на нее. Какое-то старое воспоминание шевельнулось в мозгу. Да, много лет назад он слышал, читал… Молодой человек поднялся с сундука, на котором сидел.

– Погоди, милая. Я сейчас вернусь.

Он прошел в маленькую, почти заброшенную комнату, где теперь располагалась отцовская библиотека. Нашел толстый томик легенд и сказаний – книгу, которой зачитывался ребенком. Брауни… да, конечно. Среди карт и старых открыток из разных стран Артур отыскал португальский словарь. Палец скользнул по строкам на букву «ф»…

Артур вернулся в детскую. Лиз еще не спала. Она сидела в кроватке, обняв новую куклу, и с любопытством смотрела на него.

– Я думала, ты сразу понял, – протянула девочка.

– Куда уж мне понять. Твой дядя ничем не лучше старой кочерги. Он вырос и забыл мир, представляешь?

– Брауни мне сказала то же самое, только кочергу пропустила. Ты взобьешь мою подушку?

– Я твой верный раб! – покорно воскликнул Артур и несколько раз подбросил подушку в воздух. По комнате закружились белые перья, тихо предупреждая о наступающей зиме. Лиза Бонн улеглась в свою мягкую постель, и дядя сжал ладошку девочки.

– Она вернется? – вдруг спросил он.

– Если очень-очень захочешь, – уже засыпая, прошептала Лиз.

– Ну, за этим дело не станет, – молодой человек поцеловал ее в лоб и подоткнул одеяло. – Сто фунтов печенья и карамелек тебе, принцесса.

– А тебе семьсот… размильонов… и перетысяч… золотых монет, – ответила девочка и засопела.

– Не надо, – проговорил Артур, уже обращаясь к себе. – Может, если я останусь бедным и благородным, кто-нибудь однажды разведет огонь и в моем очаге.

Он попрощался с родными и вышел на улицу, чтобы поймать последний ночной экипаж.

ГУЛЛИВЕРОВЫ ДРАКОНЫ

Начну свой рассказ с того, что я всегда мечтал оказаться в сказке. Даже первая запись в моем дневнике гласит: «ПАПАСТЬ БЫ В ВАЛШЕПСТВО!..» Сейчас мои каракули – все эти «пасти» и «папасти» – выглядят такими детскими и смешными, но речь совсем не о них.

В сказке я готов был стать кем угодно – принцем, королем, разбойником, пиратом… Да хоть вездесущим дедом-провидцем, у которого «борода до пят, а глаза как молнии сверкают»! Думал ли я, что мне уготовано совсем другое место, да такое привычно-обычное, что я не сразу его заметил.