Книга Встреча с Вождем - Алексей Махров

– Что, как вы изволили выразиться, «творится» на фронте, я прекрасно знаю, – спокойно ответил Батоныч, сидящий на стуле возле рабочего стола легендарного танкостроителя, заложив нога на ногу. – Сам всего несколько дней как оттуда. Про потери я тоже в курсе. Вот только что именно вы подразумеваете под этим термином? То, что мы потеряли достаточно много боевых машин в результате внезапности нападения и проблем со снабжением топливом и боеприпасами? Да, это есть, не стану скрывать. Или же что-то иное?

– Ну, я право не знаю… – стушевался Астров.

– Зато я знаю. Потому прошу… нет, настоятельно требую, выслушать меня спокойно. Да, первый удар противника мы в определенной мере пропустили, потому и потери. Но потери неизбежны на любой войне, даже победоносной. Потерями мы, образно говоря, расплачиваемся за нашу грядущую и неминуемую победу. Но что показал нам опыт этих первых боев? Что наши танки хуже? Слабее? Чушь. Наши танки лучше, даже те, которые считают устаревшими!

Астров хотел, было, что-то сказать, но не решился перебить собеседника и промолчал.

– Так вот, опыт первых боев показал, что даже танки серии «Т-26», не говоря уже о «БТ», могут сражаться наравне с гитлеровскими бронемашинами. Причем не только с легкими, которые они однозначно превосходят в мощности вооружения, а даже и со средними. В моей группе двое танкистов, принявших первый бой на нашей западной границе ранним утром 22 июня. На танке «БТ-7», кстати. Если захотите, они расскажут вам, сколько «Pz-III» и даже «IV» они сожгли. Пусть и из засады – но сожгли. Вы обязательно с ними пообщаетесь, но позже.

– К чему вы ведете, товарищ полковник? – осторожно осведомился Николай Александрович, наконец останавливаясь и осторожно присаживаясь напротив Бата.

– Сейчас объясню. Так вот, опыт танковых боев июня – июля показал однозначное и многократное превосходство наших средних и тяжелых машин над фашистскими. Я бы даже сказал, практически абсолютное превосходство! И по бронированию, и по вооружению, и по удельной мощности двигателя. Догадываетесь, к чему я веду?

– Пожалуй… – заметно сник конструктор. – Хотите сказать, армии нужны исключительно средние и тяжелые танки? «Т-34» и «КВ»?

– Если упрощенно, то именно так, – кивнул Батоныч. – «Тридцатьчетверки» однозначно нужны, с «КВ» несколько сложнее, но на первом этапе тоже.

– А легкие?

– А что легкие? – хмыкнул Владимир Петрович. – Да, легкие танки в армии тоже востребованы. Но исключительно в качестве разведывательных или дозорных. И – в небольших количествах. Для современного встречного танкового боя они малопригодны.

– Но у немцев ведь тоже имеются легкие, и их достаточно…

– Имеются, – перебил Батоныч. – Как собственного производства, так и чешские, которых как бы не больше. Ну и все то бронированное барахло, что они по всей Европе натрофеили. Уверяю вас, товарищ Астров, в самом скором времени легкие танки на поле боя просто перестанут играть сколько-нибудь значимую роль! Говорю это как боевой командир, танкист. Ваш «Т-60» – прекрасный танк, не спорю. Быстрый, маневренный, с неплохой бронезащитой и рациональными углами наклона лобовой брони. Но, как бы вам ни было обидно, он уже устарел. Или устареет в течение ближайшего года. Скоро у противника появятся новые средние танки, созданные с учетом опыта летней кампании – и все. Не поможет даже ваша будущая разработка, «проект 070»…

– Какая разработка? – искренне удивился Астров. – О чем вы, товарищ полковник? Вероятно, вы что-то перепутали. Все последнее время я и мое КБ занимались исключительно «шестидесятым». Да и он еще в серию не пошел, вы ведь наверняка в курсе.

– Да, вы правы, – поспешно согласился Батоныч, мысленно отругав себя. Разумеется, он прав, ведь работы над «семидесяткой» начнутся только в середине осени, когда выявится слабость вооружения и двигателя «Т-60»! И новый танк, по сути, окажется глубокой модернизацией предшественника, с новой силовой установкой (та самая «спарка» из двух газовских двигателей, блин!), удлиненным на один опорный каток корпусом и новой башней с установленной в ней «сорокапяткой». С другой стороны, все равно ведь придется показывать Астрову чертежи и «Т-70» и «СУ-76», так что ничего страшного в его оговорке нет. Николай Александрович что так, что эдак сильно удивится…

– Продолжим. Итак, все это, товарищ Астров, я веду к тому, что вы делаете замечательные танки, каких ни у кого в мире нет. Не спорьте, это ни в коем случае не лесть! Все именно так и обстоит. Просто доктрина современной танковой войны слишком быстро меняется, и танкостроители, увы, не всегда успевают за этими изменениями. Плюс наше доблестное военное ведомство, скажем прямо, не всегда может внятно обозначить свои требования к новым машинам. Как там говорится, «генералы всегда готовятся к прошедшей войне»?..

Владимир Петрович осекся: Астров глядел на нежданно нагрянувшего из Москвы представителя САМОГО… ну не со страхом, конечно, но с трудом скрываемой паникой во взгляде. В чем дело-то? Что он такого уж ужасного сказал? Ах вон оно что… Ну да, точно, Николай Александрович ведь успел поработать в «шарашке», будучи арестованным в 1929 году! Да и с семьей его «пламенные революционеры» поступили круто, расстреляв по подозрению в контрреволюции отца и брата, а его самого выслав из столицы вместе с матерью. Интересно, виновные еще живы? Вряд ли, товарищ Сталин в тридцатые неплохо всяких-разных радикалов почистил…

– Ну да и шут с ними, с теми генералами, – махнул рукой Батоныч, решивший, что особенно переживать, в общем-то, и не о чем. С той бумагой, что он предъявил, ему вообще можно что угодно говорить. И про кого угодно. Поскольку подписана она… ну, понятно, кем. – Так вот, значит, танки. Повторюсь, ваши машины просто замечательные, но они уже устарели. Даже еще не пошедший в серию «Т-60». Нет-нет, не волнуйтесь, полностью сворачивать проект никто не собирается, просто мы значительно уменьшим объемы производства. Фронту ведь не только средние и тяжелые танки нужны, но еще и самоходные артустановки. Просто катастрофически нужны!

– Что, простите? – Взяв себя в руки, конструктор с интересом склонил голову набок.

– Самоходные артиллерийские установки, сокращенно САУ, – пояснил Бат, откидывая клапан дерматинового портфеля с чертежами.

– Ах, это… – несколько разочарованно протянул Астров. – Да, припоминаю, подобные машины тоже разрабатывались. И на базе легких танков, и на базе тяжелых. Но, как мне кажется, ни к чему путному это не привело. Тяжелые, неповоротливые, ненадежные…

– А вот у немцев вполне даже получилось, – усмехнулся полковник. – Вы ведь не могли не слышать про их «штурмгешютц» на базе «Pz-III»? Пушчонка, конечно, пока слабенькая, но сама идея весьма перспективна. Да и огромный задел на дальнейшую модернизацию имеется. Сейчас она ни «тридцатьчетверке», ни тем более «КВ» практически не опасна. Но если фашисты установят там более мощное и длинноствольное орудие, у них получится крайне опасный истребитель танков.

– «Истребитель танков»? – переспросил инженер. – Гм, какое интересное название. И довольно точно передающее саму суть… Ох, простите, товарищ полковник, перебил! Виноват. И что?