Книга Тайна семи - Линдси Фэй

– Лично я не вижу смысла прибегать к каким-то уловкам и изощренным схемам. – Произнесено это было холодно-ядовитым тоном. Джордж Хиггинс, как мне казалось, был человеком, склонным к решительным и кровопролитным действиям. – Джулиус?.. Я скорее доверюсь вашему, нежели моему суждению в любое время и при любых обстоятельствах.

– Мы постучим в дверь, полицейские представятся. Ну, а потом уходим с Джонасом и Делией, и к чертям собачьим все остальное, – провозгласил Джулиус.

– Ну, раз так, то лучше начать без промедления.

Бросив эту фразу, Валентайн начал переходить через улицу; он словно плыл в снегу, разгребая сугробы руками и ногами, точно находился на курорте где-нибудь на Ямайке в середине мая. Я тащился за ним, следом потянулись все остальные. Добравшись до двери, Валентайн три раза постучал в нее тростью, которая куда как больше походила на оружие, нежели на приспособление для дневных прогулок. Судя по всему, он начал испытывать удовольствие от этого мероприятия и даже облизывался, как волк, учуявший запах добычи.

И это меня беспокоило. Как беспокоило все, что касалось Вала.

– Почему бы мне не вступить с ними в переговоры? Хотя бы для начала? – поспешил вставить я.

Брат отступил в сторону с улыбкой, которая могла бы показаться саркастической, не знай я, что он по самое горло накачался наркотиками. Дверь приоткрылась, в проеме возникла долговязая тощая фигура.

– Кто? – рявкнуло это странное создание. – Чего надобно?

Я протиснулся в щель вместе с Пистом. Создание, чертыхаясь, пыталось преградить нам дорогу, но тут Вал ударил кулаком, как тараном, в центр двери, и она распахнулась уже настежь. И в лавку ворвались Джулиус, Хиггинс и Браун. Стражник даже зашипел от злости, как кусок бекона, брошенный на раскаленную сковороду.

– Какого дьявола вы тут забыли и кто вообще…

– Полиция Нью-Йорка, – бросил я.

Валентайн вошел последним и затворил за собой дверь. А затем запер ее на засов и застыл в многозначительно грозной позе, характерной для мертвых кроликов, – стоял и перекидывал трость из одной руки в другую, и она качалась, как метроном. Большинство методов устрашения Вала всегда раздражали меня до крайности. Но от этого прямо кровь стыла в жилах, и я одобрительно кивнул.

– Мы не отнимем у вас много времени, – начал я, оглядывая помещение. Кругом высились пирамиды из деревянных ящиков, по всей видимости, заполненные бутылками вина. Пол дощатый, посыпан опилками. На стенах нещадно чадящей лампы, в центре стол с двумя глиняными кружками и недопитой бутылкой вина, пара стульев – словом, обстановка довольно скудная. – А вы, я так понимаю, Длинный Люк?

– Он самый, – закивал Джордж Хиггинс. И поморщился, словно я произнес не имя, а какую-то абсолютную непристойность.

Может, и так. Длинный Люк Коулз был намного выше всех присутствующих, за исключением Вала, а вот шея толщиной не больше его запястья. Жидкие светлые волосы перехвачены простой черной ленточкой, лошадиная физиономия, крупные неровные зубы. Но самое противное – это глаза. Они у него двигались непрестанно, перебегали с одного лица на другое, даже умудрялись метаться между правым и левым моими глазами. Так змеи беспорядочно переключают свое внимание с одного предмета на другой; и члены комитета оказались правы – более змееподобного существа, чем Люк Коулз, мне еще не доводилось встречать. Прямо так и подмывало отсечь ему голову садовой лопатой.

– Что там за заварушка, Люк? – протяжно произнес красивый глубокий голос с сильным южным акцентом. – О, да у нас посетители! И это в такую непогоду… Чем могу служить?

Вал оторвал взгляд от перламутрового набалдашника трости и посмотрел на возникшего в дверях обладателя красивого голоса. И его взгляд подсказал мне, что появился человек куда более опасный, чем Длинный Люк. Я окинул пришельца взглядом.

Мой брат, что довольно часто случалось, оказался прав.

– А вы – не кто иной, как Сикас Варкер, – заметил я.

Если Длинный Люк походил на змею, то Варкер мог легко сойти за крупную крысу или суслика, замершего при виде опасности. Тускло-каштановые волосы, розовый цвет лица. Ростом он был примерно с меня, но мог похвастаться куда более ухоженным видом, следил за собой, в отличие от меня, и было ему не тридцать, а под сорок. А вот черты его лица почему-то смущали. Правильные, красивые, вот только словно перекормленные: прямой нос, четко очерченный подбородок, ясные темные глаза. Но отчего-то при виде этих черт я испытал крайнее отвращение – и это несмотря на то, что, говоря, он улыбался тонкими красивыми губами.

А затем я понял: все дело в улыбке. Она была не только неискренней, хуже того – какой-то абсолютно бессмысленной. Если б то была просто маска, я бы воспринял это спокойнее. Нет, Варкер улыбался и при этом внутри весь так и содрогался от страха, как крыса, забившаяся в свою норку. От этой улыбки просто исходил запах страха – и он не владел собой, не мог его скрыть. И я понял, почему мой брат ничуть не насторожился при виде Варкера. А вот с бывшей своей любовницей Шелковой Марш он всегда вел себя настороженно, поскольку та была совершенно не связана никакими моральными принципами, ей не были присущи ни любовь к своим близким, ни тревога за них. В отличие от нормальных простых смертных. Нет, напротив. Вал показал мне взглядом, что Варкер бесхарактерный и робкий тип.

И я решил, что эти двое способны выкинуть что угодно в любой момент.

На шее у меня выступили холодные, как снег, капельки пота, поползли под воротник.

– Насколько я понимаю, ваш бизнес сводится к отлову беглых рабов, – начал я.

– С чего вы это взяли? – мягко и укоризненно произнес Варкер. – У меня винный магазин, мистер…

– Тимоти Уайлд. И вы насильно удерживаете беглых. Это факт.

– Понимаю… Понимаю, кто-то наговорил вам про меня бог знает что, – забормотал он. – Что ж, глупо было бы отрицать, но знаете, как-то не привык хвастаться тем, что просто исполняю свой гражданский долг, сэр. Уверен, вы меня поймете, поскольку сами находитесь на страже закона.

Я пропустил эту ремарку мимо ушей.

– И вы будете правы, мистер Уайлд… Я делаю все, что в моих силах, чтобы вернуть людям утерянную собственность, помочь цветным вернуться домой, туда, где им самое место. И они, знаете ли, странно благодарны за предоставленную возможность, и я вполне их понимаю. В Нью-Йорке бывает очень холодно, не правда ли, и выживать здесь крайне трудно. Наверное, вы привели мне новых блудных сыновей?

Я слышал, как за спиной у меня Хиггинс скрежещет зубами от ярости; преподобный Браун и Джулиус ничем не выражали своих чувств.

– Думаю, вы прекрасно знаете, кто мы такие, – тихо заметил последний.

На тонких губах Варкера вновь заиграла улыбка, запрыгала, как яблоко, брошенное в бочку с водой.

– Знаю вас? Ну, может, и видел где-то в этих краях раньше, но точно не припомню… О, нет, погодите, один момент! Вы вроде бы из какого-то клуба свободных негров? Был такой, может, и сейчас есть… Ну, в таком случае вы… действительно нечто, делаете честь своей расе. И все равно никак не возьму в толк, что вам здесь понадобилось и почему это в компании с вами трио полицейских?