Книга Трудная роль - Лайни Тейтум

– Ужасно… Как это случилось?

– Мой хозяин, – Маккомбер кивком указал на Ричарда, – ездил к ним вскоре после случившегося. Но, как ни странно, через три дня после дуэли оба покинули Англию. Бросили свои семьи и смылись. Больше никто о них не слышал. Мне сказали, будто он говорил ее светлости, своей матери, что с удовольствием пристрелил бы их и бросил околевать во рву, но знает, что это не поможет. Поэтому его светлость просто заставил этих ублюдков потерять все, что было им дорого… А вот и славная старушка Бисквит.

О Боже, какая нелепая смерть… Задумавшаяся Эванджелина подняла глаза и увидела красивую вороную кобылу с пышной гривой, белыми бабками, добрыми глазами и теплым дыханием.

Представив этих лошадей рядом – одну, встающую на дыбы и фыркающую, и вторую, спокойно трусящую вперед и размахивающую хвостом, – Эванджелина засмеялась.

– Ох, нет, Маккомбер, только не бедняжка Бисквит! У вас нет лошади порезвее, которая была бы под пару Императору?

Тут откликнулся герцог, которого гарцующий жеребец чуть не затолкал в куст.

– Маккомбер, выведи ей Доркас. Пусть покажет свое искусство.

Доркас оказалась бархатно-гнедой кобылой со злыми карими глазами. Она была намного меньше Императора, но обладала сильными ногами, широкой грудью и гордо посаженной головой. Эванджелина испустила глубокий вздох. Возможно, она проявила излишнюю самонадеянность. Девушка не ездила верхом с тех пор, как вместе с отцом вернулась во Францию. Она посмотрела в ясное небо, такое синее, словно на дворе стоял август. По спине потекла струйка пота. Эванджелина прочитала короткую молитву. Если небеса ей не помогут, что ж… День прекрасный, так что была не была! По крайней мере, ей не грозит опасность поскользнуться и сломать руку.

Ричард шагнул вперед. Император пошел за ним, жуя кусочек яблока, полученный от Маккомбера. Герцог сложил руки ковшиком и подсадил Эванджелину в седло. Хотя Доркас и не была такой высокой, как Император, Эванджелина почувствовала себя находящейся очень высоко над землей и снова подумала, что очень давно не ездила верхом. Она посмотрела на бесконечную аллею, посыпанную гравием. Она и раньше не считала себя искусной наездницей. Что ж, тем интереснее… Оставалось надеяться, что она не свернет себе шею. Девушка решительно взялась за поводья, зная, что Доркас постарается сбросить ее при первой же возможности.

Пэнси был молодым – на год младше Эдмунда – шетлендским пони, обросшим золотистой шерстью. Слава Богу, Эдмунд не пытался в него стрелять. Герцог повел маленькую кавалькаду по усаженной липами аллее, которая вела к роще, лежавшей к северу от замка. Миновав опушку леса, он свернул на восток, и маленькая процессия двинулась параллельно побережью. Они оставляли позади поля арендаторов, обнесенные аккуратными заборами.

– Папа, давай спустимся на берег. Я хочу показать тете Еве мою лодку. Ева, хочешь посмотреть лодку? Пожалуйста!

– О да, – ответила она. – Пожалуйста, милорд! – А про себя подумала, что придется как следует изучить бухту и территорию, отделяющую берег от замка. Она не знала, когда Ушар пришлет к ней своего человека, но догадывалась, что это будет скоро. Подумав об Ушаре и отце, она инстинктивно натянула поводья. Кобыла всхрапнула и дернула головой. Затем она встала на дыбы, а когда вновь опустилась на землю, Эванджелина чуть не прикусила себе язык. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы заставить лошадь подчиниться.

– Эванджелина, будьте внимательнее!

– Я просто задумалась, – ответила она, наклонилась и потрепала Доркас по шее.

Если она правильно запомнила указания Ушара, в бухте был грот, сразу за которым начиналась песчаная коса.

– Поехали, Эдмунд, – сказала девушка и пришпорила Доркас, заставив кобылу повернуться мордой к утесу.

Пологий спуск петлял между скал; он был широким и хорошо утоптанным. Казалось, его проложили в глубокой древности. Эванджелине представился друид, спускающийся этой тропой на берег. Она повернулась в седле и посмотрела на замок, определяя расстояние до него. Полмили, не больше. Тропа не опасна. Во всяком случае, разбиться насмерть здесь негде.

Кусок побережья, относившийся к владениям герцога, представлял собой излучину, окруженную кустами, деревьями и крутыми утесами. Вскоре Эванджелина убедилась, что местность и в самом деле очень уединенная и сверху не видна.

Самое подходящее место для предателей, подумала девушка, испытывая вполне понятное желание умереть. Но она не могла позволить себе угрызения совести. Это означало бы гибель ее отца. А дороже отца у нее не было никого на свете. И Ушар знал это.

Не успела Эванджелина спешиться, как герцог обнял ее за талию и ссадил наземь. Но отпустил ее не сразу; он стоял и смотрел на девушку сверху вниз, не снимая рук с ее талии. Пальцы герцога на мгновение сжались, а затем он сказал:

– Вы действительно большая девочка. Я с удовольствием потанцевал бы с вами. Во всяком случае, мне не грозило бы растянуть мышцы шеи.

– Значит, это хорошо, что вы такой большой мальчик, – ответила она.

Ричард откинул голову и рассмеялся, заставив чаек взмыть в небо.

– Папа, чем тебя насмешила Ева? Можно, я постреляю в чаек? Тут их десятки. Это ведь ничего, если их станет немножко меньше?

– Стреляй, Эдмунд. Пуль у тебя достаточно. А тетя Ева насмешила меня тем, что поставила на место. Пойдемте, Ева, я покажу вам лодку Эдмунда.

Герцог и Эванджелина пошли к маленькой шлюпке, стоявшей на якоре у конца длинной деревянной пристани, заставив броситься врассыпную стайку белобрюхих куликов. Их обогнал Эдмунд, со всех ног устремившийся на узкий причал. Он размахивал пистолетом и улюлюкал как пират, идущий на абордаж.

– Эдмунд, осторожнее! – крикнул герцог и повернулся к Эванджелине:

– Этот мальчишка не знает страха. Шесть месяцев назад он упал с дерева прямо в куст шиповника и вылез оттуда, хохоча во все горло. Я думаю, это вполне естественно, – добавил он, обращаясь скорее к самому себе.

Однако Эванджелина не слушала его. Погруженная в свои мысли, она не сводила глаз с бухты и окружавших ее скалистых утесов. Казалось, она полностью поглощена зрелищем. Он слегка прикоснулся к ее руке.

– Красиво, правда?

Нет, тут ужасно, хотелось крикнуть ей. Но выбора нет. Он принял ее в своем доме, доверил заботиться о сыне, подарил одежду, а она собирается предать его.

Эванджелина смотрела на песок, в котором тонули ее сапоги. Хотелось завыть, но она не могла. Она и так чуть не выдала себя, слепо исполняя приказ и слишком пристально изучая окрестности.

– Да, очень. И запах здесь бодрящий. Я люблю плеск волн. Этот звук кажется бесконечным. Мы умрем, а он останется. И ему будет безразлично, что никто его не услышит.

– Уж не подменили ли вас эльфы?

– Едва ли. Отец всегда говорил, что я – копия матери в молодости. Но сейчас я больше похожа на отца.