Книга Одержимый тобой - Линн Грэхем

– Николай и Сайрус столько лет враждуют, что мой брат забылся и подставил спину для удара, – глубокомысленно изрекла брюнетка, удаляясь величественной поступью королевы.

Элла изумленно моргнула. Враги? С каких это пор Николай и Сайрус стали врагами? Она знала, что мужчины не ладят, но думала, что они просто конкуренты в бизнесе. Но понятие «вражда» предполагает что-то более глубокое. Они оба греки, и их что-то связывает. Элла пообещала себе, что позже спросит об этом у Николая. Начался свадебный завтрак.

Спустя некоторое время Элла отправилась в дамскую комнату, чтобы поправить макияж. По дороге она услышала женский голос:

– Хотела бы я знать, что в ней такого, чего нет у нас? Николай так холоден и расчетлив, он всех нас сбросил в канаву очень быстро.

Элла приподняла бровь. Кого это она нечаянно подслушала? Заседание клуба бывших любовниц?

– Она красива, – с сожалением сказал другой женский голос.

– Да она размером с креветку, – возразил еще кто-то. – Но чем-то она его подкупила, раз он решил жениться.

– Может, она дикая кошка в постели, – предположил первый голос.

– А если он попросту влюбился, – спросил добрый голос, назвавший Эллу красавицей.

– Скорее рак на горе свистнет, – раздался нестройный хор женских голосов.

Вздернув подбородок и собрав всю свою гордость, Элла завернула за угол и прошла мимо группы громко щебечущих женщин в модных нарядах и с бокалами в руках. Даже беглого взгляда на них было достаточно, чтобы понять, каким отменным вкусом обладает Николай. Несмотря на то что он всех их бросил, они приглашены на свадьбу вместе с партнерами. Святая простота. Конечно, он пригласил бывших любовниц, почему бы нет?

Элла изучала себя в зеркале. Креветка? По сравнению с этими породистыми блондинками она действительно была Золушкой.

Почему же он все-таки выбрал в жены именно ее? По словам Сайруса, у Николая дурная слава по отношению к женщинам. Но ведь человек может измениться.

– Ты натянута, как тетива лука, – поморщился Николай, выводя ее на паркет для свадебного вальса. – И ты такая молчаливая. Это меня беспокоит.

– Сколько твоих бывших подружек присутствует на свадьбе?

Его широкие плечи напряглись.

– Несколько, и только потому, что стали женами моих друзей. Почему спрашиваешь? Тебя кто-то обидел?

– Не разговаривай со мной, как с малым дитем, – огрызнулась Элла, уткнувшись ему в грудь и чувствуя себя креветкой, несмотря на высокие каблуки.

– Если ты не скажешь мне, что не так, я не смогу это исправить.

– Все хорошо. Но имей в виду, что я ревнива. Я, может, и не вышла ростом, но я роковая женщина.

– Мне об этом известно, – признался Николай, лаская кончиками пальцев ее обнаженную спину и теснее к ней прижимаясь. – Летально привлекательна и смертельно сексуальна.

– Ты еще не видел, во что я обута, – дразнящим шепотом произнесла она, чувствуя его эрекцию и польщенная тем, что ее близость тому причиной. – А еще чулки с подвязками.

– Ты будешь в чулках в первую брачную ночь? Упаси господи! – пробормотал Николай со смехом.

Элла тоже рассмеялась и забыла все, что недавно услышала от его бывших. Конечно, у него есть прошлое, но это жизнь.

– Мне стало грустно, когда я поняла, что на нашей свадьбе не было ни одного твоего родственника, – призналась Элла, когда они летели в частном самолете в свадебное путешествие на Крит.

– А я не думаю об этом, – спокойно сказал Николай, удобно устроившись в кожаном кресле. – Хотя мое детство действительно не было таким идеальным, как у тебя.

– Это не совсем так, – поправила его Элла, – я жила без мамы, – рассказала свою историю она.

– Тебя воспитывали любящий отец и бабушка, тебе повезло.

Но Элле никогда не забыть, какой отверженной она себя чувствовала, когда впервые встретилась с матерью через восемнадцать лет. Ее мать не сожалела, что дочь выросла без нее, и эта встреча осталась единственной. Мать не выразила желания поддерживать отношения со взрослой дочерью. После этой встречи Элла еще больше стала ценить своего отца и бабушку.

– Семья может быть ядовитой, – цинично заявил Николай.

– Как это? – неуверенно спросила Элла. – Расскажи мне о своем детстве.

– Оно было отвратительным.

– Ничего, я пойму. Расскажи мне о твоем отце.

Николай поморщился.

– У него начались проблемы с детства. Его выгнали из нескольких школ за распространение наркотиков, – признался Николай.

– Как это выяснилось?

– Адвокат деда рассказал мне то, что ему было известно о моем происхождении, когда пытался объяснить, почему дед не желает меня видеть, – пояснил Николай, скривившись. – Хотя отцу не раз давали шанс вернуться к нормальной жизни, он неизменно возвращался к насилию и преступлениям.

– Некоторые рождаются с такой предрасположенностью, – грустно сказала Элла, огорченная тем, что Николай даже не может уважать память отца.

– А твоя мама?

– Она русская, танцевала на коленях у клиентов в ночных клубах. Ее звали Наталья.

– Так ты наполовину русский? – Элла не могла скрыть удивления.

– Когда Наталья забеременела моей сестрой, отец на ней женился. Это единственный благородный поступок за всю его никчемную жизнь. Дед лишил его наследства и прервал с ним отношения. У меня смутные воспоминания о детстве лет до пяти, – натянуто сказал Николай. – Вспоминается хаос, крики, ругань, сестра прятала меня, умоляя не плакать. Отец выходил из тюрьмы, но его опять сажали. Мы постоянно переезжали. Полицейские обыски и бандитские налеты были частью моего детства. За мной присматривала сестра.

Элла пришла в ужас от услышанного. Она поняла, почему Николай назвал свою семью отравой.

– А почему мама не смотрела за тобой? Она работала?

– Нет, она была или пьяная, или под наркотиками. Если бы не София, я бы умер с голода или меня бы забили насмерть, – бесстрастно продолжил Николай свой рассказ, наблюдая за реакцией Эллы. Элла понимала, что ее жалость ранит его гордость, поэтому сдерживалась изо всех сил. – Отец один раз сломал Софии нос, когда она встала между нами, пытаясь меня защитить. Я скорее был ее ребенком…

– Мне очень жаль, что у тебя было такое трудное детство, – прошептала Элла. Она не могла скрыть сочувствия, плескавшегося в ее зеленых глазах.

Она подумала, что, кроме сестры, никто и никогда не любил Николая. И ее он потерял. Видно, поэтому он такой отстраненный и неприкаянный.

– Родители погибли в автокатастрофе, когда мне было десять, – продолжил свою исповедь Николай. – Дед открыл трастовый фонд для оплаты моего образования. Меня отправили в пансион в Англию.