Книга Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы

Когда туману, на Танин взгляд, она напустила достаточно, на сцену выплыл плакат – дорогая бумага, яркие краски, умелая подсветка…

– Основная идея бренда такова, – соловьем разливалась Таня, не сводя глаз с заказчика, – ваша продукция – это путь к достойной жизни, это возможность почувствовать себя выше многих, прямая параллель с успехом…

– Да, я понял, – хмыкнул колбасник. – Короче, ешь ананас, колбасу мою жуй… Какое там у пролетарского поэта продолжение?

Заказчиковы «шестерки» – колбасника всегда сопровождало как минимум трое подчиненных – верноподданнически захихикали. Но Таня на провокацию не поддалась. Наоборот, поднажала:

– А ведь будут вашу колбасу жевать, будут! Тем более что и рекламный девиз мы разработали соответствующий: «Вкус совершенства». Совершенный интерьер, совершенная женщина, совершенный продукт…

– Вот, значит, как завернули, – задумчиво проговорил заказчик. – На фарфорах мою колбасу жрать предлагаете… А что, она того стоит…

– Колбаса и правда неплохая, – с достоинством согласилась Таня. – Я, между прочим, только ее теперь и ем…

– Когда бываете во дворцах. И на приемах, – подхватил колбасник.

– На приемах вашу продукцию пока не подают, – отбрила Таня. – Но скоро будут – если мы ей рекламу сделаем.

– Все ясно, – подвел итог заказчик и обратился к своим «шестеркам»: – Ваши мнения? Комментарии? Идеи?

Подчиненным колбасника, Таня видела, плакат понравился. Но, как водится, они накинулись с придирками – не по существу, по мелочам: цветовое решение хромает, типаж модели не соответствует, фарфор – несолидный…

Таня заверила вице-колбасников, что все будет. И композицию можно изменить, и краски, а фарфор и модель – вообще временные, только чтобы передать общую идею.

Колбасята больше не нашли, к чему придраться, и утихли. Шеф царапнул свою свиту колким взглядом, а потом перевел заплывшие жиром глазки (настоящий колбасник!) на Таню.

– Так каким будет ваше решение? – не дрогнув под его взором, спросила она.

Колбасник с наслаждением помариновал ее еще с минуту. Разглядывал всю, целиком – от носков туфель до заколки для волос с маленьким бриллиантиком. «Ждет, что занервничаю», – внутренне усмехнулась Таня. Только что ей нервничать? К оценивающим взглядам она привыкла, а костюм у нее хоть и вчерашний, но безупречный…

– Мой ответ будет такой, – коротко бросил колбасник. – Нет. Решительно нет.

– Попрошу вас аргументировать, – хладнокровно попросила Татьяна.

– Запросто, – кивнул заказчик. – Неоригинально, серо, вторично, убого. Вы со своей задачей не справились.

…Бывало, что в такие минуты – когда одним коротким словом перечеркивались ночи размышлений и недели работы – у Тани на глазах выступали слезы, и заказчикам – а среди них частенько встречались откровенные садисты – это очень нравилось. Вот и колбасник ждет, что она покраснеет-побледнеет, задрожит губами, залепечет…

Но сейчас – когда нервы и без того на пределе – Таня зло подумала: «А вот фиг тебе!»

Она равнодушно пожала плечами и спокойно сказала:

– Дело хозяйское.

Колбасник впервые слегка растерялся. А Таня захлопнула блокнот, в который подглядывала во время своей вдохновенной речи, и подытожила:

– Думаю, мы не сработались. Что ж, обращайтесь в другое агентство. Всего вам доброго.

И направилась к выходу из переговорной – а по пути с удовольствием посматривала в зеркальный потолок, где отражалась ошарашенная физиономия главного колбасника. «Не привык, что ТЕБЕ отказывают, – злорадно подумала Таня. – Конечно, других-то посылать куда приятнее!»

– Татьяна Валерьевна! – раздался голос колбасника.

«Ух ты, даже имя-отчество вспомнил! Или «шестерки» подсказали?»

Таня выдержала секундную паузу и только тогда обернулась. Холодно спросила:

– Вы что-то забыли?

– Я могу дать вам еще один шанс, – милостиво сообщил несостоявшийся заказчик. – Мы, правда, договаривались, что это ваша последняя попытка, но, так уж и быть, попробуйте еще раз. Пусть будет еще одна концепция и еще одна встреча – и вдруг вам удастся меня убедить?

Таня смерила колбасника пристальным взглядом – осматривала, как минуту назад он ее: от кончиков лакированных ботинок до старательно зализанной лысины. А потом улыбнулась и с наслаждением ответила:

– Нет.

Он, кажется, даже не понял. Тупо повторил:

– Нет?

– Нет. Никаких больше концепций и никаких встреч, – отрезала Татьяна.

– Могу я узнать причину такой немилости? – Заказчик уже взял себя в руки и теперь смотрел на нее с неприкрытой злобой.

– Можете, – спокойно ответила она. – Причин две. Вы сами не знаете, какая реклама вам нужна, – это раз. И два – вам слишком нравится быть вершителем судеб. А я не хочу, чтобы мою судьбу вершил такой человек, как вы.

И она снова повернулась и пошла к выходу. В этот раз колбасник ее не остановил. В зеркальном потолке Таня увидела, как он, красный от гнева, выхватывает из кармана мобильник. И, уже выходя из переговорной, услышала, как тот кричит в трубку:

– Теплицын, едрена вошь! Что за девицу ты мне подсунул?!

«Да, карьера рушится на глазах», – меланхолично подумала Таня.

Она захлопнула за собой дверь, убедилась, что за ней никто не наблюдает, и всхлипнула. Да что же за невезение такое! В понедельник – пропала злосчастная «объективка», во вторник – полный колбасный провал… И ладно бы просто заказ сорвался, это в рекламе в порядке вещей, но ее еще и угораздило: разозлила колбасника так, что он, проклятый ябедник, Теплицыну взялся звонить. И, судя по всему, разговор у них получится совсем нелицеприятным. В итоге, конечно, оба сойдутся на том, что во всем виновата женщина – то есть она, Татьяна. Дальше Вангой быть не нужно, чтобы предсказать: сейчас она вернется в свой кабинет, а минимум через пять минут там появится разъяренный шеф. И тогда можно сразу вызывать филолога с диктофоном: тот запишет все обвинения, извергнутые в адрес Тани, и немедленно защитит диссертацию по уничижительным эпитетам, а то и по ненормативной лексике…

«Нет, я не выдержу, – малодушно подумала Таня. – Сколько же можно терпеть, когда на тебя все орут и всячески унижают!» Она с отвращением представила картину: синие молнии в глазах шефа, нервный хруст его пальцев, горькие, обидные слова – и ужаснулась…

И тут в голову пришло: она уедет домой. Немедленно! Сейчас быстренько заскочит к себе, заберет сумочку и – бежать. Прочь отсюда. Поступок, конечно, нелогичный и малодушный. Завтра ей достанется не только за то, что «упустила заказ и нахамила клиенту», – еще и позорное бегство приплюсуется… Но ведь это будет только завтра!

Охранник, сторожащий выход, посмотрел на нее с недоумением. Удивленно спросил: