Книга Вокруг пальца - Йон Колфер

Томми охает:

– Что за возмутительное предположение, сержант! Разумеется, в свое время я отморозил пару штуковин, но убивать Мардж током?!

В голове у меня звучит сигнал тревоги.

– Мардж? Теперь она уже Мардж?!

Возникает небольшая пауза, пока Томми прикидывает, насколько сильно он прокололся.

– Э… милая старушка углядела меня, сержант. Глаза, как у долбаного сокола после лазерной хирургии. Начала оставлять для меня сэндвичи в саду. Отличные сэндвичи. Отличные.

И тут до меня доходит. Томми трахал ирландскую мамулю Майка.

– Боже правый, Том!

– Что?

– Боже правый, в бога душу мать! Ты хоть в какой-нибудь ситуации можешь застегивать молнию?

Томми славился тем, что все задания буквально на колу вертел. У рейнджеров[29] ходит легенда, что благодаря тщательной инфильтрации капрала Флетчера в ячейку ИРА дело кончилось тем, что Томми – настоящий отец нынешнего члена парламента от «Шин фейн».

– Молнию?! Как ты мог такое сказать?!

– А что?

– У меня в трусах монстр, сержант. Это всякий знает. С таким прибором, как у меня, пользоваться молнией – все одно, что напрашиваться на несчастный случай. Ширинка только на пуговицах.

Отличный пас в сторону. И, пожалуй, сколько бы я ни допрашивал Томми, к жизни этим миссис Мэдден не вернешь.

– Она определенно мертва, Томми? Ты видел труп?

Том вздыхает:

– У бедняжки был металл в бедре, и она изжарилась на хрен, как на вертеле. Я видел достаточно, чтобы понять, что с этим заданием покончено. А еще снял на свою мобилу небольшое видео, которое может тебе пригодиться.

Я закрываю телефон. Металл в бедре? Поджарилась на вертеле? Такое видео мне не требуется.

Неудивительно, что Майк ссыт кипятком.

Пять минут спустя видео прибывает. Не могу его смотреть. Бедная старушка была чьей-то матерью, даже если этот кто-то – Ирландец Майк.

* * *

Остаток поездки в такси я провожу в раздумьях. Пытаюсь сосредоточиться на логове льва, куда я вскоре прогуляюсь по доброй воле, но мысли разбредаются и вскоре обращаются к Ирландии и моей матери.

Господь ее любит, несчастную бедняжку.

Так говорили мне потом.

Маргарет Костелло была мятежницей. Она восстала из огня да в полымя. Мама вошла в возраст на хвосте поколения свободной любви, когда главное было держаться мужика. А кто был воплощением мужика в Нью-Йорке? Пэдди Костелло. Ее строящий империю, ломающий профсоюзы, сговаривающийся за кулисами бесподобный сукин сын папаша. Пэдди прогнул столько добрых мужчин, угрожая их детям, что собственные отпрыски казались ему потенциальными брешами в броне Костелло. Он ожесточил свое сердце против них, запроторив Маргарет и Эвелин в монастырские школы с высокими стенами, суровыми монахинями и длинными панталонами.

Но тревожиться Пэдди было не о чем. Никто не угрожал его детям, он ухитрился сделать это собственноручно. Эвелин вслед за матерью подсела на алкоголь и таблетки, а Маргарет вышла замуж, возомнив, будто любит парня, потому что папочка его ненавидел.

Может, я чересчур упрощаю. Может, моя мать и любила Артура Макэвоя в первые пару лет или около того, пока он не стал лупить ее всякий раз, стоило ей только переступить порог кухни.

Мистер и миссис Макэвой переехали обратно в Дублин, где папа сидел сложа руки, ожидая, пока на него посыплются деньги из траста. Он верил, будто «оседлал свинью», как говорят в Ирландии.

Пэдди, как говорят в США, в это говно не играл. Раз его дочь сама связалась с атавистическим алкашом как раз из тех, которые и испортили репутацию ирландцев на новой родине, то пусть сама и выкручивается. Перед замужеством Маргарет предупреждали: «Выбирай. Семья или этот человек».

Бунтарка Маргарет выпятила челюсть и заявила: «Я нашла свою семью».

Вот так она стала отрезанным ломтем.

Артура Макэвоя такой оборот не смутил. Внуки переломят решимость любого человека, рассуждал он и быстренько настрогал пару сыновей, дабы вовеки сплотить Макэвоев и Костелло. Даже настоял, чтобы второго мальчика назвали Патриком.

Куда уж пресмыкаться откровеннее?

А Пэдди все не снисходил, и брак скатился до пьяного насилия – не мало-помалу, как обычно, а просто за день.

Однажды утром Маргарет пробудилась с обаятельным негодяем, а легла с пьяным дьяволом. Маргарет Макэвой чувствовала себя так, будто рухнула с утеса. Обаятельный негодяй так больше и не показался. Мне трудно поверить, что он вообще когда-либо существовал. Я решительно не помню, чтобы встречался с ним хоть раз. Когда мы втроем лежали, прижавшись, в одной кровати, мама нашептывала нам с Пэтом всякие истории. Как наш папочка пел ей в барах прямо на глазах у всех. Как наш отец однажды взобрался на высокий дуб на поле Карти, чтобы снять ее шарф, унесенный ветром, с самой высокой ветки. Я любил маму, но никогда не верил ни слову из этих рассказов.

Моя мать сделала выбор в пользу жизни с детьми, и это вкупе с визитами младшей сестренки поддерживало ее, пока в дымину налакавшийся Артур не наехал в семейном «Моррис Майноре» на осла под Далки, убив всех, кроме меня и осла. Осел отлетел в кювет, машина врезалась в стену, а меня вышвырнуло прямиком в армию.

Потому что это самое разумное, когда вся твоя семья погибла в травмирующем инциденте из-за алкоголика-социопата, – присоединяйся к кучке гомофобов в тесной палатке и учись убивать людей.

И все же должен признаться. Я был пустым сосудом, и армия наполнила меня через край понтами, стволами и клинками.

Чертов осел!

Именно подобная мура вкупе с последней лажей про лыжи и гром небесный придает всей стране вид некой утонченной трагикомической сказочности. И не думайте заводить мне про «Проделки старины Неда»[30]. Благодарение Христу, у нас есть пара-тройка серьезных фанфаронов вроде двух Джимми – Хини и Шеридана, – чтобы придать стране чуток солидности. Долбаные лепреконы, риверданс, домики под соломенными крышами, шиш с маслом и маком, «Тихий человек» и прочая туфта.

* * *

В общем, конверт для этого типа у меня, и я знаю, какой напрашивается очевидный вопрос:

С чего бы, ради Святой Девы, мне не рвануть в Мексику, прихватив двести штук?

Потому что Майк дал мне обещание.

«Это важная транзакция, паренек, – сказал он мне в «Медном кольце». – Усмотришь пресс-перктиву удрать, лучше подумай дважды, потому что это непременное условие сделки, и я займусь твоими ближайшими и дражайшими. Первой визита удостоится миссис Делано».