Книга Зачем дана вторая жизнь - Людмила Герасимова

Глава 28. Лена готовится к выписке

В палате тихо и почти светло. В больничном коридоре начинается движение. Ночная медсестра разносит градусники и таблетки, готовится к сдаче дежурства. Лена потягивается в постели и вспоминает сон.

— Так сегодня меня окрестили Еленой! Радуня стала Еленой, как я! Надо спросить бабушку, крещёная ли я?! — спохватывается она. — Может, мне во сне дают знак, чтобы я покрестилась?!

Во время обхода лечащий врач обрадовал больную:

— Ну что, девочка! Результаты обследования головы показали положительную динамику в восстановлении всех, нарушенных травмой процессов. Так что готовьтесь к выписке!

— А когда? — заволновалась Лена.

— Вот закончу обход и подготовлю ваши документы, — ответил Александр Иванович, покидая палату.

Первым делом надо очистить тумбочку. Боже мой, ещё остались апельсины, лимоны, печенье, конфеты. Лена ссыпала всё в один пакет, поставила на пол рядом, положила на подушку парик, разгладила искусственные волосы.

— Так! А где моя одежда? В чём мне домой добираться? А где сумочка, деньги?

Она натянула халат, осторожно надела на лысую голову парик, придержав на темени марлевую нашлёпку, и отправилась на поиски сестры-хозяйки. Той нигде не было. Девушку посылали то в одну, то в другую сторону, пока она, устав от бесполезного шарканья по бесконечным коридорам, не остановилась перед запертым кабинетом с нужной табличкой и, прислонившись к стене, решила дождаться её здесь во что бы то ни стало. Мимо пробегали люди в белых халатах, но никто не подходил к двери и не обращал внимания на больную, одиноко стоявшую у стены с полузакрытыми глазами. А она в это время видела перед собой совсем не больничный коридор с его суетой.

Вероника в той же маленькой квартире внимательно рассматривает бумаги с печатями и штампами, наверное, документы. Из спальни выходит мальчик, трёт кулачками глаза.

— Где папа? А где мои игрушки? Где моя кроватка? — спрашивает он.

— Всё хорошо, Сашенька, всё хорошо! — бросается она к ребёнку. — Твой папа уехал в командировку, а мы с тобой пока здесь поживём. А игрушки я тебе куплю новые! Сейчас мы умоемся, покушаем и будем книжки читать. Да! В пакете есть твои любимые машинка и мишка, с которым ты спишь.

Теперь Лена увидела отца мальчика, уже знакомого высокого мужчину, с умными серыми глазами на бледном лице. Он сидит в кресле, перед ним водитель белой иномарки подобострастно кивает головой, внимательно слушает и заверяет босса:

— Не беспокойтесь, там их никто не найдёт! Мы всё сделали, как вы велели: оставили на стоянке театра кукол машину, в туалете во время спектакля переоделись и вышли через чёрный ход. Затем два раза меняли такси, к дому подъехали на развалюхе, которую я одолжил у брата, в ней уже лежали сумки с продуктами и одеждой. Слежки во время пути я не заметил. Общаемся с ней по мобильнику.

— А как ты забрал машину от театра?

— Всё тип-топ. Ой, извините! Я до конца спектакля попал в фойе, купил красивый шар на палочке, мороженое и стал ждать. Минут через пять двери из зала открылись, и повалил народ. Я выбрал женщину в светлом платье с похожим на Сашу пацанёнком и заговорил с ними. Ну а дальше дело техники: пацанёнок уговаривает маму прокатиться с добрым дядей на красивой машине. Я катаю их по городу около полутора часов, угощаю в кафе, затем определяю в цирк на представление. Пришлось посидеть с ними минут двадцать и «уйти в туалет». Машин перед цирком было просто тьма, я долго стоял в фойе, изучал обстановку, но ничего подозрительного не заметил, потом пробрался к машине, положил сзади на подголовник белый парик, на валик надел светлую блузку, закрепил его на сидении, чтобы не свалился, и уехал от цирка. Слежки не заметил: по крайней мере, все машины остались на своих местах. Ну, опять поколесил для порядка по городу и вернулся домой. Думаю, они в абсолютной безопасности.

— Значит, если за вами с самого начала следили, и ты сделал всё правильно, то они думают, что мой сын сейчас здесь, в доме. Надо усилить охрану. Вызови мне Петровича!

— Ты меня ждёшь? — прозвучал рядом резкий голос.

Лена очнулась, не понимая, зачем она здесь и что за женщина в белом халате открывает ключом дверь. Надпись на табличке помогла вернуться к реальности.

— Вы не скажете, как я могу забрать свои вещи? Меня сегодня выписывают.

— Как твоя фамилия?

— Селиванова, Елена!

— Так-так! — произнесла сестра-хозяйка, открывая большую пухлую книгу. — А когда ты поступила?

— Двадцать четвёртого мая.

Женщина отыскала пальцем нужную запись в учётном журнале и посмотрела на больную поверх очков:

— Так это ты попала сюда после взрыва заправочной?

— Да! — кивнула Лена. — А что?

— Так из твоих вещей практически ничего не осталось — вряд ли захочешь в этом домой возвращаться.

— Как это? — не поняла Лена.

— Пойдём, покажу мешочек с твоими вещами.

В конце коридора в камере хранения за металлической дверью оказались полки, на них лежали пакеты с бирками и сургучными печатями. Сестра-хозяйка быстро нашла нужный пакет, переспросила фамилию, имя и отчество больной и, сломав печать, вскрыла его.

— Смотри сама, — предложила она, вытряхивая содержимое на забрызганную масляной краской поверхность старого, когда-то светлого письменного стола.

Лена пальчиками приподняла свои любимые джинсы, разрезанные сверху донизу чьей-то варварской рукой.

— Кто это сделал? Зачем? — удивилась она.

— А как ты думаешь? Когда речь идёт о жизни и смерти и надо срочно готовить к операции, что будешь жалеть: штаны или человека?! — вопросом на вопрос ответила женщина.

Лена отодвинула порезанную, в пятнах крови, водолазку, и ничего не спросила. Внутри испачканной кровью мягкой сумки всё было перемешано и измазано рассыпавшейся пудрой, склеено розовым лаком для ногтей. Мобильный телефон валялся без крышки, и через весь тонкий корпус шла безобразная трещина. Она нажала на кнопку сотового и поднесла к уху — тишина. «Он же тогда, ещё ночью, разрядился, а потом, похоже, сломался», — печально подумала Лена. В перепачканном кошельке было три сотни с мелочью, ровно столько, сколько оставалось у неё вечером после покупки продуктов накануне того злополучного дня. Целыми оказались только туфли.

— Я могу забрать туфли, кошелёк и телефон?

— Ты заберёшь всё — нам здесь чужого не надо! — сгребая привычным движением вещи со стола в открытый пакет, сказала женщина.

— Не надо мне тряпки, выбросите их, пожалуйста, — попросила Лена.

— Нет, забирай всё целиком, а потом и выбрасывай, что хочешь! — решительно ответила сестра-хозяйка, выпуская из камеры хранения девушку лёгким подталкиванием в спину и закрывая лязгнувшую сзади дверь на несколько замков.