Книга Рождественская быль - Шонна Делакорт

В душе заскреблось легкое беспокойство – потратить деньги на тряпки, которые она наденет только раз? Но она тут же отогнала эту мысль.

Цвет она уже определила – светло-голубой. Как красиво смотрелось бы голубое платье на свадьбе! Марси вздохнула – никакой свадьбы не будет, будет яхт-клуб, ну и еще что-нибудь столь же изысканное.

Нет, она не строила иллюзий насчет их с Чэнсом отношений – они любовники, и только.

Марси тяжело вздохнула и вернулась к туалетам для яхт-клуба. Надо все продумать, а потом пробежаться по бутикам.

В магазин Марси выбралась на следующее утро. Перемерив дюжину нарядов, она остановилась на маленьком платье, по ее мнению вполне подходящем для любого случая. Потом подобрала туфли, аксессуары и поспешила домой, на Крествью-Бэй.

Дома она все примерила еще раз и, к своему удивлению, вдруг поняла, что волнуется.

Похоже, ей действительно хочется пойти с Чэнсом в яхт-клуб.

Когда наступил долгожданный вечер, Марси нарядилась, побрызгалась духами, вдела в уши красивые серьги, сунула ноги в туфли и, стараясь из последних сил побороть волнение, глянула в зеркало.

В этот момент раздался звонок.

– Ты выглядишь потрясающе, сногсшибательно! – Чэнс закрыл за собой дверь и взял Марси за руку. – По-моему, даже слишком шикарно для яхт-клуба. Дорогая, а что после танцев?

Марси попыталась отшутиться:

– Еще не было вечера, а ты уже мечтаешь о ночи. По-твоему, я перемерила половину платьев в магазинах, чтобы остаться дома? Ты собираешься везти меня?

Чэнс комически развел руками и подал ей руку:

– Я в твоем распоряжении!

Когда они подкатили к яхт-клубу, Марси заволновалась еще больше.

Чэнс вышел из машины, обошел кругом, открыл дверцу и помог ей выйти. Они взялись за руки и пошли к двери, и в это время их ослепила вспышка фотоаппарата, потом раздалось несколько щелчков. Чэнс мгновенно встал между Марси и фотографом. Он стиснул зубы и глубоко вздохнул, пытаясь совладать с яростью. Опять папарацци!

– Извини, Марси, что так получилось, мне не пришло в голову. Надеюсь, ты не очень огорчена? – Он пожал ей руку, успокаивая. – Но мы переживем это маленькое недоразумение, эту пакостную выходку бродячего фотографа.

Так они впервые вместе появились на публике.

Сейчас они были в подлинном мире Чэнса – шикарном, завистливом, чужом… И как же он отличался от ее маленького мирка с заботами о работе, вечеринках, прогулках вдоль моря, где никто не будет тебя преследовать с фотокамерой.

Они вошли в большой зал и заняли столик.

Марси осторожно огляделась вокруг, замечая все – одежду, манеры, внешность женщин. Зал был роскошно убран, гости элегантно одеты, столы изысканно сервированы. Пожалуй, они с Чэнсом вполне соответствовали обстановке.

Чэнс заказал шампанское, потом они вместе выбрали по меню закуски. Слегка выпив и закусив, они пошли танцевать.

Медленная, сладкая музыка убаюкивала, оркестр, состоящий из профессиональных музыкантов, играл превосходно.

Вечер оказался восхитительным, и Марси пожалела, что он быстро кончился.

Они вышли на улицу и тут же снова подверглись атаке фотографа, но теперь не обратили на это никакого внимания.

Остановившись возле дома Марси, Чэнс взял се за руку.

– Идем спать?

– Нет, дорогой, сегодня я тебя отпускаю. Давай устроим ночь отдыха друг от друга. Мы прекрасно провели время, но страшно устали, у меня даже ноги болят.

Чэнс расхохотался.

– Тогда придется отменить отдых и сделать тебе массаж. Ну, как?

Марси положила голову ему на плечо, закрыла глаза и сладко зевнула.

– Ты неисправим.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В понедельник опять началось сумасшествие. Сочельник приходился на четверг, и цветочный магазин был забит народом.

Марси пришлось обратиться за помощью к Сэнди и даже пригласить кое-кого дополнительно. Они возились все утро, и к обеду стало легче. После трех Марси чуть расслабилась и уже собралась выпить кофе, как вдруг в магазин вошел хорошо одетый мужчина лет пятидесяти.

– Мне нужна мисс Роупер.

– Я Марси Роупер. В чем дело? – Джордж Данлоп. – Он протянул визитную карточку.

– Слушаю вас. – Марси взглянула на карточку, потом на незнакомца.

– Я – адвокат семьи Фоулер, представляю интересы Чэнса Фоулера. У меня его документы… – Он вынул из кейса папку, открыл ее, достал какие-то бумаги. – У меня для вас есть сообщение.

Марси смущенно сдвинула брови и взяла бумаги. Какое отношение имеет адвокат Чэнса к ней? Почему Чэнс сам ничего ей не сказал – они виделись не далее как вчера?

Она начала смотреть документы.

– Как видите, здесь три копии. Если вы сейчас подпишете их, я буду вполне удовлетворен. Одна копия останется вам.

Вначале Марси даже не поняла, о чем идет речь. Она снова вернулась к началу документа и стала внимательно вчитываться. И тут до нее дошло. Марси гневно взглянула на Данлопа, едва не задохнувшись от возмущения.

– Какое это имеет отношение ко мне? – выдохнула она. – Это брачный контракт, который констатирует, что я отказываюсь от всего и не претендую на имущество Чэнса, как и вообще на имущество семьи Фоулер.

– Совершенно верно, мисс Роупер. Итак, если вы подпишете это… вот здесь… – он показал пальцем, – то я…

Марси вновь взглянула на адвоката – не может быть, чтобы все это было всерьез. Но он стоял и смотрел на нее совершенно невинным взглядом. Поразительно!

Марси не знала, плакать ей или смеяться.

Стиснув зубы и собрав всю свою волю, она выпрямилась и как можно спокойнее отдала ему папку, оставив при этом себе одну копию контракта.

– Я не намерена подписывать никакие документы, и можете передать мистеру Чэнсу Фоулеру, что я нахожу его поступок безнравственным. – Она перевела дыхание. – Тем более что никакой свадьбы не планировалось. Я глубоко оскорблена всем этим.

Адвокат развел руками, как бы снимая с себя ответственность за действия хозяина.

– Что ж, до свидания, мисс Роупер.

– До свидания, мистер Данлоп. – У Марси не дрогнул ни один мускул.

Данлоп поспешно спрятал документы, щелкнул замком.

– Еще раз всего наилучшего. Поверьте, я тронут. – Он повернулся и вышел из магазина.

Марси стоило огромных усилий не закричать от боли. Она буквально упала на стул и стукнула кулаком по столу. Ей хотелось выть, рвать на себе волосы. Как он мог предать ее! Как мог! Неужели она способна… И это после всего, что у них было! Значит, он видит в ней всего лишь корыстную, безнравственную куклу?