Книга Компаньонка - Лора Бигелоу

— Ну… рано или поздно он узнает…

Кларисса загадочно посмотрела на Грейс.

— Вполне возможно, что у него не будет на это шанса. Все так быстро меняется…

Впоследствии Грейс ужасно ругала себя за то, что не придала этим словам Клариссы должного значения…

Два часа спустя Грейс сидела в малой гостиной и терзалась, очень надеясь, что постороннему глазу эти терзания незаметны. Конечно, светской львицей ее не назовешь, но уж изобразить внешнее спокойствие ей, наверное, по силам?

Может, и по силам, но трудно. Ибо сразу два фактора выбивали ее из равновесия. Первый — Кларисса Стил. По случаю знаменательного события она вырядилась в нечто розово-лиловое, воздушное и многослойно-оборчатое, благодаря чему стала немедленно напоминать торт работы кондитера-абстракциониста.

Вокруг пухлой шеи обвивались крупные лиловые бусы — явная бижутерия, но в ушах покачивались самые настоящие аметисты. Оборки топорщились повсюду, а вот юбка была явно коротковата и открывала миру смешные толстые ножки, обтянутые колготками в сеточку. Кларисса наверняка нацепила бы и каблуки, но в последний момент отдала предпочтение старым разношенным теннисным туфлям, которые в первые минуты еще прятала под стол, но потом забыла, и теперь они бросались в глаза не хуже красного знамени на Тауэре.

К тому же бедняжка решила навести красоту в смысле косметики, и теперь часто моргала, так как накладные ресницы были тяжеловаты. Помада размазалась после первого же глотка из чашки, так что, говоря по совести, Кларисса сейчас напоминала не то огородное пугало, не то клоунессу из цирка. Грейс и злилась, и жалела бедняжку, а больше всего боялась увидеть насмешку в глазах фактора номер два — Маркуса Олсейнтса.

Он в данный момент стоял в крайне выгодной позе у камина, держа чашку в одной руке и оживленно жестикулируя другой рукой. Грейс подозревала, что к камину он ушел не столько из желания порисоваться, сколько сбежав от Клариссы, которая вовсю размахивала куском кекса, рассыпая крошки по дивану, и оживленно трещала. Ответные реплики она воспринимала только от Маркуса, поэтому Грейс довольно быстро умолкла и сидела на своем стуле чинно и молча.

Зато ей представилась прекрасная возможность рассмотреть Марко Санти — Маркуса Олсейнтса во всех ракурсах.

Надо признать — подобный мужчина мог произвести впечатление и на куда более искушенную особу, чем простодушная Кларисса. Высокий, статный, с роскошной фигурой атлета, ухоженными руками, элегантно одетый, итальянец производил прекрасное впечатление. Теперь Грейс ясно видела, что он вовсе не молод — что-то около сорока. Благородная седина мелькала в густых черных кудрях, только прибавляя Марко шарма. Чистое, смуглое лицо, горячие черные глаза и чувственные сочные губы довершали картину, и Грейс невольно представляла зрелого красавца в средневековом костюме или рыцарских доспехах. Весьма успешно, скажем откровенно.

Она изо всех сил старалась усмотреть в Марко того негодяя и афериста, которым его отрекомендовал Дэвид, однако тщетно. Помимо физической красоты, Марко прямо-таки излучал ауру добросердечия и искренности, был остроумен, тактичен, обаятелен — одним словом, ничто в нем не могло оттолкнуть.

В какой-то момент Грейс заметила, что он внимательно ее рассматривает, и немедленно вспыхнула от смущения. Итальянец улыбнулся и неожиданно подмигнул ей.

Да, и вот что важно: он уважительно и серьезно относился к Клариссе. Ни тени насмешки, ни раздражения, ни смущения при виде ее несуразного внешнего вида. Это тоже подкупало.

Кларисса начала ерзать, а потом вдруг изъявила желание показать Марко альбомы и стремительно убежала из гостиной. Грейс подозревала, что Клариссе понадобилось в туалет, и она просто выдумала предлог. Грейс ее прекрасно понимала. При таком красавце совершенно невозможно было до такой степени себя скомпрометировать.

Едва Кларисса закрыла дверь, Марко оторвался от каминной полки и подошел к Грейс. Уселся напротив и дружелюбно посмотрел ей в лицо. Совершенно машинальным движением девушка принялась поправлять волосы — видимо, близость Марко на всех женщин оказывала подобное действие. Он заметил своим приятным, певучим, чуть высоковатым голосом:

— Волнуетесь?

— Нет, вовсе нет, просто…

— Не смущайтесь, Грейс — можно вас так называть? Вернее, смущайтесь, потому что вы становитесь еще прекраснее, но не тревожьтесь. Будьте со мной откровенны, так вернее.

— Я… честно говоря, вы застали меня врасплох. Я действительно неспокойна.

— Я вижу. И готов вернуть вам душевное равновесие. Хотите — угадаю, о чем вы думали, так внимательно меня разглядывая?

— Ох… я думала, что делаю это исподтишка.

— Не волнуйтесь. МЕНЯ смутить гораздо сложнее. Так вот, вы все это время пытались найти во мне черты того злодея, которым меня наверняка отрекомендовал мистер Стил.

— Ну, я не так уж слепо слушаюсь чужих указаний…

— Однако и обстоятельства не совсем обычны, верно? Вы смотрели на меня, точно взвешивая: неужели этот красавчик-итальяшка может всерьез полюбить Клариссу Стил.

— Мистер Олсейнтс, я вовсе…

— Умоляю вас, просто Марко. Вы же уже поняли, что это не настоящая моя фамилия.

Грейс вскинула на него ясные синие глаза и слегка нахмурилась.

— То есть… косвенно вы подтверждаете, что намерения ваши не совсем, так сказать…

— О намерениях пока речь не шла. Только о методах. Да, они не вполне общеприняты, так скажем. Я явился сюда непрошеным, я живу под чужой фамилией, я намеренно искал все это время встреч с Клариссой, хотя уже знал, что эти встречи ей запрещены.

— Вы писали ей.

— Да. Два с половиной года, почти каждый день. И с нетерпением ждал писем от нее. Ну же, синеокая колдунья, задайте прямой вопрос: мог ли я полюбить женщину, которая старше меня и к тому же не вполне адекватна, не имея никакой корысти?

Грейс разозлилась. Он ее провоцирует! Она откинула черные кольца волос назад, вызывающе уставилась в черные горячие глаза и негромко произнесла:

— Что ж, задаю прямой вопрос: ваши намерения относительно простодушной и беззащитной женщины, которая к тому же старше вас, вполне бескорыстны?

— Вы исключили из вопроса тему любви. Вам не близка чувственная сторона жизни? Вы еще не были влюблены?

— Сейчас мы говорим не обо мне. Вы хотели прямого вопроса. Я его задала.

— Значит, не были. Иначе знали бы, что любовь не выбирает. Хотите, прочитаю вам лучшие строки о любви, написанные человеком?

— Сначала ответьте на мой прямой вопрос.

— Хорошо. Мои намерения небескорыстны.

— Вот как?

— Конечно. Намерения всегда небескорыстны, моя дорогая. Намереваясь сделать что-то, человек планирует чем-то обладать. Иначе это уже не намерения, а мечтания. Только им позволительно быть бесплотными.