Книга Морские титаны - Александр Калантаев

— Четфилд, что‑то нашим кораблям сегодня чертовски не везет! Вам не кажется?

И опять пошел на сближение с противником! Британцам не повезло снова — рвануло на спардеке «Инвинсибла», и крейсер, разломившись, унес в пучину за считаные секунды 1026 человек команды и адмирала Горацио Худа — последнего отпрыска легендарного рода…

Однако огненная многокилометровая дуга сотен гигантских снарядов британских дредноутов адмирала сэра Джона

Джеллико уже кромсала корабли вице–адмирала Рейхарда Шеера, и, ослепленный ее сиянием, потрясенный германский командующий развернул свои избиваемые линкоры и позорно бежал. Гранд–Флит понес больше потерь в людях и кораблях, и это дало основание приведшему свои истерзанные эскадры домой Шееру высокопарно заявить:

— Ютландское сражение наглядно продемонстрировало всему миру, что непобедимость английского флота — миф. Хох!

Все выжившие участники этой битвы получили награды от ликующего кайзера, окончательно убедившись в обратном: еще одна такая «заварушка» — и от Гохзеефлотте останутся одни воспоминания в песенных балладах германского фольклора. До конца Первой мировой войны корабли Германии лишь несколько раз рискнут выйти из своих баз. Их экипажи холодели при мысли о встрече с флотом, который они так здорово «победили». Окончательно уяснив, что фарватеры Северного моря не для них, немцы ринулись на русскую Балтику.

Для «Цесаревича» пришло время, поднатужившись брашпилем (механизмом подъема якорей), снова выдергивать свои ржавые якоря из придонного ила…

К началу 1917 года то, некогда грозное, государственное образование под названием Российская империя уже агонизировало и всесокрушающей массой неслось под откос истории, ломая все: судьбы людей, идеалы, любовь, традиции, промышленность, армию, флот… Все! Это был страшный финал новой Византии, пролонгированный во времени жалкими потугами чванливо–убогой буржуазии поиграть в революцию и попыткой явить миру обновленную демократическую Россию. В феврале 1917 года к власти пришло Временное буржуазное правительство во главе с Керенским. Новая власть оказалась слабой и не подготовленной к изменившимся реалиям. Столицу охватила волна насилия, грабежей и полного хаоса. Флот разваливался!

Началась вакханалия убийств и расправ над офицерами. На штабном судне «Кречет» был зверски убит адмирал Непенин. Он лишь открывал тот длинный список, окончание которого будет дописываться намного позднее, в годы уже сталинских репрессий. Буйствовали неуправляемые экипажи линкоров. В далеком от войны Гельсингфорсе пропаганда большевиков и патронировавших их немцев, как кислота, разъедала многовековые устои имперского величия. Керенский мотался по фронтам, уговаривая не бросать союзников и драться за новую Россию. Терпеливые и рассудительные адмиралы Бахирев и Развозов под дулами револьверов объясняли пьяным от свободы и оскотинившимся от водки матросам, что будет, если немцы начнут «рвать Ригу и Петроград!» И немцы начали! Для «Цесаревича» надвигалось время последней битвы. Рижский залив мелкой зыбью бил могучее тело броненосца, и, натужно гремя машинами, он держал свой курс на Моонзунд…

Революционеры вышвырнули прочь (хорошо не убили) командира броненосца — капитана Рейна, а 13 апреля 1917 года замазали серо–грязной краской его гордое название. «Цесаревич» умер, как и империя, его породившая. Защищать новый, буржуазный, российский хаос от надвигающихся тевтонов пошел броненосец «Гражданин».

1 сентября немцы без особого труда взяли Ригу. О чем думал командующий германскими войсками фон Гинденбург перед началом операции с многозначительным названием «Альбион», остается загадкой. Брать столицу государства, которое, словно спелый плод, само падало в руки победителей, он, разумеется, не собирался. Не для того вкладывались средства (и немалые) в большевиков, добивающих собственную страну похлеще любого завоевателя. Официально, по документам, обеспечивался фланг армии, готовящий операции в Финском заливе и дальнейший захват Финляндии. На самом деле немецкое командование прекрасно осознавало и уже в полной мере ощутило, что означает бездействующий и к тому же голодающий флот. После «победы» над Англией у Ютланда ее корабли затянули смертельную удавку морской блокады, добивая упорных германцев таким образом. Результаты были неотвратимы — похудевшие, осунувшиеся матросы Гохзеефлотте решили не отставать от своих русских братьев по классу, в которых их собственное правительство так методично вливало жизненные силы. На некогда спаянном железной дисциплиной флоте начались мятежи. Случаи эти были скорее единичные, о чем свидетельствует реакция властей. После недоразумений на трех кораблях перед судом предстали всего 77 человек, из которых пятерым посулили расстрел, но, одумавшись, казнили только двоих. Имена этих первых героев сохранились для истории: Макс Рейхпетч и Альбин Кебич.

Однако первый звоночек прозвенел, и, боясь подобных прецедентов и желая отвлечь матросскую массу от «пагубных» мыслей о вкусной и здоровой пище, кайзер собственноручно издает приказ: «Для господства в Рижском заливе и обеспечения фланга Восточного фронта надлежит совместным ударом сухопутных и морских сил овладеть островами Эзель и Моон и запереть для неприятельских сил Большой Зунд».

Великолепный знаток военной истории, А Больных отмечает: «Германский флот отнесся к операции более серьезно, хотя, скорее всего, причиной этому было затянувшееся безделье».

В Балтийское море были отправлены главные силы Гохзеефлотте. Просмотрев список корабельного состава германских морских сил, выделенных для операции «Альбион», невольно начинаешь подозревать, что после «разгрома виртуального русского флота» (иначе не скажешь) германцы готовились к высадке на Британские острова Только нежелание расстреливать своих матросов, страдающих от голода, могло вынудить Берлин пригнать в свинцовые воды Балтики две эскадры дредноутов, девять легких крейсеров и пять флотилий миноносцев (51 морской истребитель). Для преодоления плотных минных полей этот флот получил почти 90 тральщиков. С воздуха корабли прикрывала авиация.

Экспедицию возглавлял вице–адмирал Эрхардт Шмидт, державший свой флаг на линейном крейсере «Мольтке». Среди флагманов эскадр оказался и скандально известный по севастопольской побудке 1914 года любитель острых ощущений адмирал Вильгельм Сушон, о чьих подвигах мы поговорим позже, в главе, посвященной крейсеру «Гебен». Наши черноморцы, в отличие от балтийцев, введя в строй свои дредноуты, очень быстро лишили вице–адмирала работы на Черноморском театре. Его флагманский «Гебен», загнанный в турецкие бухты, стал объектом тренировок русских минеров и английских летчиков. В море корабль выходить не рисковал. Адмирал Сушон мигом возвратился в Германию и охотно принял участие в балтийской авантюре. Весь этот пролог имеет самое прямое отношение к линкору «Цесаревич» (неподходящее для заслуженного корабля название «Гражданин» невольно не ложится на слух).

Какой бы ни была обстановка на флоте, факт налицо — часть моряков решила сражаться. Кроме политического бардака и отсутствия элементарной дисциплины ситуация усугублялась непредвиденным ранее гидрографическим фактором Тот малоизвестный пролив, именем которого B. C. Пикуль назвал свой знаменитый роман, Моонзунд страдал труднопроходимостью, особенно для тяжелых кораблей. Он был мелок, его периодически углубляли (последний раз в 1916 году), но больше девяти метров для навигации он предложить не мог. Уже одно это автоматически сокращало численность российских кораблей, готовых драться с противником Эсминцы и крейсера еще смогут огрызнуться немцам, но вот из линкоров на бой могли выйти только те два, которым позволяла осадка. В очередной раз неразлучная пара броненосцев, практически однотипных, решила сыграть в русскую рулетку со смертью. На верную смерть пошли «Цесаревич» и «Слава»!