Книга Таинства Египта. Обряды, традиции, ритуалы - Льюис Спенс

Совершенно очевидно, что в основании таинств лежат самые простые вещи – земледелие и потребность в пище. И они странным образом переплетаются с более возвышенными сферами. Если человеку было суждено достичь в загробной жизни полного единения с Богом, то было необходимо обеспечить усопшему достаточно комфортные условия жизни на том свете. Об этом убедительно свидетельствуют египетские тексты. Умерший, как мы можем видеть из этих текстов, постоянно требует у богов хлеб, птицу, питье и другие необходимые вещи.

Специалисту по сравнительному религиоведению вовсе не покажется странным соседство такого относительно «низкого» и приземленного взгляда с куда более благородной идеей о союзе с Богом. Это соседство уходит своими корнями в эпоху, когда душа считалась чем-то материальным. Поэтому голодный призрак представлял собой вполне реальную социальную и религиозную проблему, а сыновья усопшего и его родственники по мужской линии остро чувствовали ответственность за него и несли к его могиле такие подношения, которые могли бы удовлетворить и задобрить его. В противном случае дух становился самым настоящим вампиром.

Эта вера в самом своем начале вряд ли могла как-то согласовываться с идеей единства человека и бога в загробном мире. Однако она продолжала существовать наряду с последней даже тогда, когда идея о духе приняла менее материальную форму. Тем не менее если мы говорим о практике подношения в качестве даров усопшему пищи, то здесь разновидностью магических приемов стало изображение всяческих яств на стенах гробницы. Таким образом, связанная с питанием составляющая «сделки» совершенно ясна. Постепенно, параллельно с появлением обряда «поедания бога», она наложилась на священную идею соединения с божеством и даже стала ее символом. По сути, идея духовного растворения в боге постепенно ограничилась материальным поглощением бога. Древний человек мог придумать только один способ достичь единения с богом – это просто-напросто съесть его, поглотить его, став таким образом частью божественной сущности, которая сначала была представлена в виде животного, а позже – хлеба и зерна.

Ритуал, связанный с расчленением, о котором говорилось в египетском мифе об Осирисе и греческом мифе о Дионисе, был непосредственно связан с сельскохозяйственной природой таинств. Разбрасывание останков бога, возможно, было аллегорическим изображением некоторых сельскохозяйственных работ – сева или просеивания зерна. Эта теория подтверждается рассказом о том, как Исида поместила несколько частей тела Осириса на амбар зерна. И опять-таки вполне вероятно, что это может быть своего рода воспоминанием об обычае приносить в жертву человека, как представителя духа зерна, и разбрасывать части его тела по полям, чтобы удобрить их. Мы согласны с мнением г-на Мането, что у египтян существовал обычай сжигать рыжеволосых людей и развеивать их пепел при помощи веялок. Примечательно, что эти жертвы приносились царями у могилы Осириса, поэтому вполне вероятно, что приговоренные к смерти изображали при этом самого Осириса, или были его «суррогатами».

Вот что говорит по этому поводу Фрезер: «Согласно одной из легенд, Ромул, первый царь Рима, был изрублен сенаторами на куски, и сенаторы захоронили его останки. Поэтому в день его смерти, 7 июля, совершились некие весьма любопытные ритуалы, которые, очевидно, были связаны с искусственным удобрением смоковниц и пальм».

Одна греческая легенда рассказывает о том, что Пентей, царь Фив, и Ликург, царь фракийского племени эдонов, были врагами бога виноделия Диониса, и о том, что непочтительные монархи были наказаны богами, в частности, Пентей был разорван вакханками (в том числе матерью и сестрами). Эти легенды вполне могут оказаться искаженным напоминанием о древних обычаях человеческих жертвоприношений. Это особенно касается божественных царей в образе Диониса, бога, во многом напоминающего Осириса, который, как и он, был расчленен на много кусков. Мы знаем, что на острове Хиос людей, приносимых в жертву Дионису, тоже расчленяли на много частей. Вполне логично предположить, что фракийский Орфей, который был точно так же расчленен на много кусков вакханками, погиб в образе бога, чьей смертью он и умер.

Безусловно, мифы были важнейшим дополнением к таинствам. Это не означает, что несколько богов египетского пантеона, которые были связаны с культами таинств, являлись исключительно мифическими фигурами или плодом бурной фантазии людей. Древний человек не «создавал» богов, как, кажется, считают изучающие сравнительное религиоведение, начисто лишенные воображения, сострадания или религиозного гения. Все происходило совсем не так: он, часто бессознательно, давал имена и приписывал человеческие свойства «силам» или явлениям, которые он справедливо считал проявлением божественного. Так, по крайней мере, на более позднем этапе он стал считать их демиургами или разными лицами одного бога.

Миф, как часть таинств, в большей степени носит характер аллегории или сказочного символизма, которые неотъемлемы от древней религиозной жизни. Как я уже говорил, Маретт в одной из своих работ высказывает предположение, что древняя религия была скорее «вытанцована», а не связана с высшим развитием мысли, которую современные ученые связывают с понятием «религия». То есть это была аллегория или драма из жизни бога, повелителя урожая или домашнего скота, театрализовано показывающая смену времен года и т. д. Такой миф-танец рассказывал о рождении бога урожая (например), его взрослении, вступлении в возраст совершеннолетия и, наконец, смерти. Со временем он стал восприниматься не только как аллегорическое описание жизни божества, но и жизни самого человека, его пути от колыбели к могиле. А период, проведенный богом плодородия под землей в темные месяцы своего земного пленения, или его «похороны», стал символизировать нисхождение человека в царство мертвых (Дуат, Аид и т. д.) и его последующее возрождение.

Не подлежит сомнению тот факт, что такой миф стал составной частью египетских таинств. На это прямо указывает не только обрядовая сторона элевсинских таинств, но и сама природа тех египетских богов, которые самым тесным образом связаны с нильским вариантом этих таинств. Безусловно, Осирис был богом-покровителем зерновых культур, пшеницы или ячменя. На очень многих надгробных и других рисунках Осирис изображен на фоне плодородной земли и обильного урожая. Но это еще не все: у египтян был обычай накрывать гробы крышками с нанесенным на них тонким слоем плодородной почвы с семенами. Со временем семена прорастали, что считалось символом воскрешения человеческого духа и источником симпатической магии, которая делала это возможным.

Дикарь не только ощущает более тесную связь с природой и космическими силами, чем его цивилизованный собрат, но и искренне верит, что эти силы проявляются в нем точно так же, как в почве, в урожае, деревьях и растительности в целом. «Мы, индейцы, не умираем навсегда, – сказал один из индейских вождей миссионеру из Моравии, – потому что, как зерно, наши души будут возрождаться повсюду». Это простое и одновременно поразительное признание, по сути, полностью раскрывает философию древнего человека в том, что касается воскрешения.

Поэтому у нас есть все основания полагать, что, как и в элевсинских и других таинствах, откровения египетских таинств содержали отрывки, которые описывали жизнь, смерть и воскрешение Осириса в образе зернового растения. Это становится особенно очевидно, когда мы знакомимся с отрывком, который описывает драматическое воссоздание жизни Осириса. В той части элевсинских таинств, которая описывает момент высшего откровения, мы читаем, что иерофант поднимает горсть зерна перед неофитом и они торжественно заявляют, что эта горсть зерна воплощает суть и глубину их таинства и что она заключает в себе всю мудрость, которую они так стремятся познать.