Книга Плененная невинность - Люси Эллис

— Я хочу быть с тобой, — просто ответила Мэйзи, и это было правдой.

Алексей не ответил ей, но продолжал крепко держать ее руку, и, несмотря на всю сложность их отношений, Мэйзи почувствовала, что он будет держать ее за руку все время, что они будут вместе. А пока лучше думать о сегодняшнем дне.

Глава 9

Алексей привез Мэйзи в свою квартиру в центре Парижа, из которой открывался вид на Сену и собор Парижской Богоматери, Мэйзи впервые была в Париже, и у нее голова шла кругом от впечатлений. Квартира Алексея, вместо футуристического стиля, которого ожидала Мэйзи, была оформлена в сдержанных кремовых и золотистых тонах в духе эпохи Людовика XVI. Она словно оказалась в Париже XVIII века, и это ей нравилось.

— Ты так приятно пахнешь! — сказал Алексей.

— Я не надушена.

— Какая разница. — Он потерся носом о шею Мэйзи, вдыхая ее запах, и привлек ее к себе.

Было раннее утро — лишь час назад они приземлились в аэропорту Орли.

— Ты тоже приятно пахнешь, — заметила Мэйзи, поворачиваясь в его объятиях.

— Всего лишь мылом и кремом после бритья. Ничего особенного.

Но для Мэйзи все в нем было особенным. Он излучал богатство, хороший вкус и власть — и только в постели он был на одном уровне с ней. В постели он становился просто мужчиной, а она — просто женщиной, которую он желал. Но вне постели Мэйзи все же чувствовала, что что-то было не так.

Они постоянно путешествовали — из Неаполя в Рим, из Москвы в Мадрид. Алексей не выставлял их отношения напоказ — иногда Мэйзи ужинала одна, потому что он считал, что ей будет скучно на деловых ужинах, и она не осмеливалась ему противоречить. Теперь у нее была одежда и украшения, которые ей приносили незнакомые люди, чтобы она надевала их ради Алексея. Но ничего из этого не принадлежало ей, и она очень бережно обращалась с этими вещами, боясь прямо спросить Алексея, что с ними делать.

Поэтому в тот день в Париже, когда Алексей был занят переговорами, а Костя — в гостях у друзей Куликовых, которые были очень рады видеть его, Мэйзи решила пройтись по магазинам одна.

Она вернулась домой в семь вечера в несколько подавленном настроении — ей пришлось перемерить множество нарядов, плохо смотревшихся на ее фигуре, и поэтому поход по магазинам получился не таким веселым, как ей хотелось бы.

Алексей пришел домой пораньше, желая сделать Мэйзи сюрприз, но с удивлением и разочарованием обнаружил, что она уже куда-то ходила до его возвращения. Вытащив из пакетов несколько джинсов и футболок, Мэйзи извлекла красивое шелковое платье цвета фуксии — самую удачную покупку дня, и показала его Алексею.

— Спектакли в театре будут на следующей неделе, — небрежно заметил Алексей. — Я возьму тебя с собой.

Мэйзи вцепилась в свое платье. И это все, что он думает?

— Я не могу позволить себе модельную одежду, — тихо проговорила она.

Алексей нахмурился.

— Я понимаю — ты хочешь, чтобы я носила роскошную одежду, и я ценю это, но сегодня я решила купить кое-что для себя. А то как-то странно все время носить чужое.

— Мэйзи, это твоя одежда. Я покупал ее для тебя. И платья, и украшения — все твое.

Мэйзи села на кровать, не выпуская из рук платье.

— Ага.

— Большинство женщин были бы рады.

«Большинство» — возможно, да. Но не она.

— А своих бывших женщин ты тоже одевал? — Она впервые заговорила на эту тему с того дня на вилле в Равелло.

— Нет… — медленно произнес Алексей.

— Тара Миллз, Фрэнсис Филдинг, Кейт Бернье. — Мэйзи протараторила эти имена так, словно прочитала их на этикетке платья — она не могла поднять глаз на Алексея. — Не думаю, что кто-то из них нуждался в том, чтобы ее одевали.

— Откуда, черт побери, ты взяла эти имена?

В голосе Алексея слышалась сдерживаемая агрессия, которая только придала Мэйзи сил. Она имеет право знать, каково ее место в жизни Алексея, и не намерена оставлять эту тему.

— Прочитала в журналах, — честно ответила она. — Все нормально, у каждого из нас есть прошлое, и я не собираюсь сходить с ума из-за этого.

— Мне не нравится, что ты читаешь обо мне в прессе. Если хочешь узнать что-то о моей жизни, просто спроси меня. — Алексей говорил спокойно, но его глаза были холодны как лед.

Мэйзи поняла, что зашла слишком далеко. У их отношений есть пределы — она одевается для Алексея, сопровождает его, спит с ним, но не имеет права задавать ему личные вопросы. Что бы он ни говорил.

— Насколько я помню, ты тоже искал информацию обо мне, — нервно ответила она.

— Да — потому что ты опекаешь моего крестника.

Руки Мэйзи сжались в кулаки.

— А я прочитала о тебе потому, что занимаюсь с тобой сексом каждую ночь.

— Но лучше бы ты не читала обо мне в желтой прессе.

— Что ж, ты прав. Так если ты не одевал их, почему же одеваешь меня?

— Я думал, так тебе будет легче.

Вот именно. Алексей просто стыдится ее.

— Я хочу покупать свое. — Ее голос звучал на удивление спокойно, если принять во внимание то, как она себя чувствовала. — Если ты покупаешь мне всю одежду, это не подарок. Это… безлично.

— Безлично? — переспросил Алексей, словно слышал это слово впервые в жизни.

— Это выглядит так, будто ты платишь мне.

И тут Алексей сказал совсем не то.

— Я никогда в своей жизни не платил за секс.

— Я… я говорила о наших отношениях, — тихо и неуверенно ответила Мэйзи. А голос в ее голове шептал ей: «Какие отношения? Он всегда говорил, что у нас с ним только секс. Он только что это сказал».

— Почти вся моя жизнь проходит на глазах у публики, и если ты хочешь быть со мной, ты должна одеваться соответственно.

«Если». Потрясенная, Мэйзи пыталась уловить смысл его слов, пока не поняла, что это был ультиматум.

— Ты не можешь прийти в этом сегодня на ужин. — Алексей указал на шелковое платье, лежавшее на коленях у Мэйзи.

Мэйзи и не собиралась надевать его на ужин — это было дневное платье. Но после всего того, что сказал ей Алексей, она чувствовала себя лишней, и это очень, очень злило ее.

— Не вижу, что плохого в этом платье, — сквозь зубы проговорила она.

— Я хочу, чтобы ты надела платье цвета шампанского, которое было на тебе в Риме.

— Нет.

— Хорошо.

Алексей отвернулся от нее, снимая часы и запонки, и направился к гардеробному шкафу.

— Куда ты собрался?

Он не ответил, но через минуту он вернулся в комнату, совершенно голый.