Книга Эммануэль. Мадам как яблоко и мед - Эммануэль Арсан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы хотите эту серьгу, мадемуазель? Я вам ее отдам… за сто ливров.
– Если вы думаете, что я…
– Тсс! Тихо! Не бойтесь, мадемуазель. Я не двинусь с места. Я останусь стоять за прилавком. Я только хочу на вас посмотреть. Я только посмотрю, мадемуазель.
А ведь это – совсем немного за такую скидку! Все-таки целых пятьдесят ливров…
Аурелия обернулась и кинула взгляд в сторону входа. А вдруг кто-нибудь войдет в лавку?!
– Поднимите юбку, мадемуазель. Вот и все…
Она задумалась, но ненадолго. Если этим все кончится, то почему бы и нет… Она зажала серьгу в одной руке, другой задрала подол и тут же отпустила.
– Не скупитесь, мадемуазель. Я же сказал, что хочу посмотреть на вас…
Она еще раз задрала подол. Египтянин перегнулся через прилавок и жадно уставился на ее лобок, едва прикрытый белым кружевом трусиков.
– Повернитесь, – попросил он, тяжело дыша.
Но Аурелия опустила юбку:
– Ну, нет! Я уже сделала то, что вы просили.
Он вышел из-за прилавка.
– Не двигайтесь, а то закричу!
Он умоляюще махнул рукой:
– Не надо! Прошу вас, пожалейте старика, у меня осталось так мало радости в этой жизни… Покажите мне ваши ягодицы…
– Ни за что!
– Я отдам вам серьгу за семьдесят пять ливров, только дайте посмотреть на вашу чудную маленькую попку…
У входа зазвонил колокольчик.
– Шестьдесят ливров! – прошептала Аурелия.
Торговец бросил быстрый взгляд в сторону коридора.
– Договорились! Отдам за шестьдесят.
Колокольчик зазвонил опять. Клиент вернулся. Аурелия повернулась к нему спиной, присматривая, однако, через плечо, чтобы торговец не распускал рук. Потом медленно приподняла подол платья. У египтянина перехватило дыхание.
– Какая прелесть! О Аллах! Гурия! Красавица! Нет, нет, не опускайте юбку… Ах! Вы даже не представляете, какую радость вы доставили бедному старику!
Аурелия, неожиданно для самой себя, почувствовала, как внизу живота растекается сладкая волна.
– Не могли бы вы… спустить трусики?
– Ах вот вы чего захотели, старый проказник! Вам это дорого обойдется!
– Вы меня разорите!
– Тридцать ливров.
– Но я сам платил за эту серьгу пятьдесят ливров!
Аурелия выставила попку прямо ему под нос:
– Разве моя… прелесть того не стоит?
– Стоит, стоит, – пролепетал он. Синяя губа дрожала от вожделения. – Снимайте трусики…
Аурелия потянула за резинку, и кружевной треугольничек упал на ковер. Торговец встал на колени у нее за спиной так близко, что она почувствовала кожей его прерывистое дыхание. Он потянулся к ней рукой.
– Стоп! Не трогать!
Он взмолился, стоя на коленях:
– Позвольте хоть взглянуть на это райское прибежище… Наклонитесь вперед, заклинаю вас. Я отдам вам серьгу за пятнадцать ливров!
Аурелию тронули страстные мольбы торговца, и она, наклонившись к прилавку, обхватила ягодицы руками и раздвинула их. Она вновь почувствовала его горячее дыхание у входа в свою тайную пещеру, потом его нос, потом его язык, проникающий в сомкнутые складки кожи…
У нее не возникло желание отодвинуться. Внешность этого человека была ей отвратительна, но его жесткий язык оказался таким возбуждающим, что она позабыла его лиловую шишку на лбу, отвислую синюю губу и жирные щеки… Спрятав лицо между ее ягодицами, он интенсивно работал языком, чавкая от жадности. Она тем временем осторожно просунула руку к своим истекающим соком губам…
Выйдя из лавки с серьгой в ухе, Аурелия удовлетворенно похлопала по пачке купюр, засунутых в лифчик. Торговец отпустил ее с золотым украшением, не запросив ни пиастра. В том состоянии, до которого она его довела, он бы не шелохнулся, даже если бы она обчистила весь магазин у него на глазах.
Но Аурелия взяла себе только золотую серьгу принцессы. Старый торговец, сам того не подозревая, на самом деле дал ей гораздо больше…
Молодая женщина только что поняла, что чувственное наслаждение не обязательно связано с любовью или красотой. Она только что видела его отвратительное лицо, но тем не менее осталась довольна. Теперь даже ночь, проведенная в притоне, больше не казалась ей омерзительной, что бы там Элен об этом ни говорила.
После того, что случилось, Аурелия просто перестала бояться…
Голубое безоблачное небо постепенно заволокли желтые тучи. Южный ветер поднимал с земли песок, грязную бумагу и прочий мусор, закручивал все это в вихревых потоках и разбрасывал по узким улочкам города. От его порывов стучали ставни, хлопали окна…
Аурелия продолжала свой путь по базару, а потоки горячего воздуха, смешанного с песком, подгоняли ее в спину. Бутрос предупреждал ее, что следует быть осторожной на улице, когда начинается песчаная буря. Ветер хамсин, дующий из пустыни, так же, как и сирокко или мистраль, может свести с ума… Если буря застала в городе, то лучше зайти куда-нибудь и подождать, пока она стихнет.
Торговцы торопливо закрывали лавки, убирали с улиц разложенный товар. Аурелия ускорила шаг. Хамсин высушил ее кожу, во рту пересохло, песок забился в глаза, в рот, он облепил все ее тело так, что она чувствовала себя такой же желтой и грязной, как и древние стены домов Александрии.
Она тем не менее ощущала в себе какое-то странное раздражение. Ей не хотелось возвращаться в отель. Она чувствовала, что стоит ей запереться в четырех стенах в своем пустом номере, и она сойдет с ума, слушая за окном завывание ветра. По узким извилистым улочкам она отправилась на поиски Фауси, стараясь идти ближе к стенам домов и придерживая рукой юбку, чтобы ее не раздувало ветром.
Какие-то бородатые мужчины, в чалмах и в куртках поверх джеллабы, о чем-то громко спорили на перекрестке. Их гортанные голоса едва доносились до Аурелии, смешиваясь с завыванием ветра. Некоторые торговцы вышли из своих лавок и пытались вмешаться, но напрасно. Какая-то женщина, свесившись с балкона, что-то кричала в их сторону, но хамсин уносил в сторону ее голос, как будто горло ее было забито песком…
Аурелия прижалась к листу гофрированного железа, которым была прикрыта дверь в какую-то лавку, от страха ее сердце бешено колотилось. Толпа мужчин становилась все плотнее, прибывали новые, и скоро их стало так много, что они полностью заполонили всю улицу, заблокировав проход…
Неожиданно шум ссоры стих. Только ветер продолжал свистеть, хлопали окна, скрипели створки ставень. Толпа расступилась, образовав круг, в центре которого остались двое мужчин. Отступив на два шага, растопырив руки, они ходили кругами, пристально глядя друг другу в глаза… Один из них, в чалме, внезапно сделал выпад, и его противник упал на землю. Аурелия явственно видела, как сверкнуло лезвие ножа…
