Книга Назвать своей - Оливия Гейтс

– Значит, она не знает…

Впервые она упомянула о его аневризме, следовательно, думала об этом. Не могла не думать.

– Нет. Она не знает о моем… состоянии.

– Я рада, что ты не сказал ей. Она так счастлива сейчас.

– И все благодаря тебе.

Она покачала головой:

– Нет. Благодаря Лео.

– И тебе. Похоже, она считает тебя своей дочерью, а не матерью ее внука.

Прекрасные глаза Калиопы наполнились слезами.

– А разве еще не слишком рано для этого?

– Время не имеет значения, когда речь идет о чувствах.

Она кивнула, вспомнив, как их самих неодолимо повлекло друг к другу с первого взгляда, и сказала:

– Ты прав. Рада, что она считает меня дочерью, потому что я отношусь к ней как к матери.

– Так лучше для нее и для тебя. И я вижу, как ваши отношения крепнут день ото дня.

Кали опять кивнула, сначала задумчиво, а потом еще раз, соглашаясь. Чтобы удержаться от поцелуя в эти губы, Максим произнес:

– А теперь давай осмотрим последнюю на сегодня достопримечательность – самую старую постройку в Архангельске.

Через несколько минут они уже разглядывали Гостиный Двор. Калиопа засыпала Максима вопросами, а он рассказывал ей об исторических событиях, связанных с этим местом.

– …К середине двадцатого века многие исторические здания этого комплекса были признаны ветхими и снесены. После падения советской империи ближе к концу прошлого столетия этот разрушающийся памятник старины был превращен в исторический музей, но реставрацию не могли провести из-за нехватки средств.

– Пока ты, архангел Архангельска, не взмахнул волшебной палочкой и не восстановил былую славу этого места.

Максим удивленно моргнул.

– Откуда тебе это известно? Уверен, об этом не прочтешь в Интернете.

– У меня свои источники.

Не удержавшись, он провел пальцем по ямочке на ее щеке.

– Ты все делаешь по-своему…

На какой-то момент ему показалось, что Кали сейчас притянет его к себе для поцелуя, которого, как Максим понимал, она желает не меньше, чем он сам. Но она отвернулась, притворившись, что осматривается вокруг, а после, подавив желание, взглянула на спутника:

– Так ты собираешься меня накормить? Или ты специально увез меня на целый день из дома, чтобы я сбросила вес, набранный на обедах Татьяны, от которых слюнки текут?

– Разумеется, я накормлю тебя. По мне, тебя чем больше, тем лучше.

– Нет уж, спасибо. Мне хватает моего веса. Так что отвези меня куда-нибудь, где кормят чем-нибудь диетическим.

В ресторане они продолжали шутить и смеяться. Удивительно, сколь многое между ними изменилось.

Потом он повез ее кататься за город. Когда они подъехали к лежащему неподалеку городу Северодвинску, Максим припарковался на его окраине и замер с играющей на губах улыбкой в ожидании реакции Калиопы.

Сперва ничего не происходило. Они продолжали разговаривать, обсуждая завтрашний день рождения Лео, и вдруг Кали замолчала и уставилась через ветровое стекло на небо.

– Северное сияние! – восхищенно воскликнула она, впервые увидев это чудо природы и не в силах оторвать глаз от этого представления. – Я слышала, что северное сияние – это завораживающее зрелище, видела фотографии, но они не идут ни в какое сравнение с реальностью. Это… неописуемо.

Максим кивнул:

– Точно. Но сегодня все выглядит особенно красиво. Должно быть, это шоу устроено в небе специально для тебя.

Она скорчила милую гримаску:

– Почему бы и нет?

Кали откинулась на сиденье, продолжая наблюдать за великолепным зрелищем, а потом вдруг повернулась к Максиму:

– Лео это очень понравилось бы!

– Полярные сияния будут здесь еще всю зиму. Привезем его в следующий раз, убедившись, что он как следует выспался днем, а то малыш проспит шоу. А сегодня мне бы хотелось, чтобы ты расслабилась и побыла просто собой, а не его матерью.

– Звучит так, словно, кроме него, у меня в жизни ничего больше нет.

– У тебя есть еще работа. Но нет ни отдыха, ни развлечений.

– Кто бы говорил!

– Ни ты, ни я не должны больше так много работать.

– А кто много работает? С тех пор как… вернулся ты, я почти не работаю. И если уж на то пошло, ты тоже.

– Да, я почти не занимался делами последние три месяца, – признался Максим. – И я думал, что ты работаешь как никогда много, чтобы наверстывать время, проведенное со мной.

– Ты это всерьез? – Кали скорчила еще одну забавную гримаску. – Учитывая долгие ежедневные прогулки и массу домашних дел, просто чудо, что я еще успеваю хотя бы помыться.

– Нужно было просто сказать, что я мешаю тебе работать.

– И что бы ты сделал? – В ее глазах загорелся озорной вызов. – Только не говори, что стал бы приходить реже и задерживаться на меньшее время. Думаю, это было бы выше твоих сил. Настоящий подвиг с твоей стороны, что ты не разбил палатку в моей гостиной, чтобы быть с Лео двадцать четыре часа в сутки.

– Я каждый раз с трудом расставался не только с Лео, моя дорогая. – При этом признании голос Максима посерьезнел. – Но я бы никогда не стал мешать твоей работе. Разве ты не знаешь, что я сделаю все, чтобы любое твое желание исполнилось?

Глаза Калиопы стали похожи на темные колодцы, окруженные голубым огнем. Она закусила губу и кивнула, понимая, что Максим говорит правду.

Но знала ли она, что для него значит? Он уже открыл рот для признания, что любит ее и готов целовать землю под ее ногами. Но выражение глаз Кали остановило его. Она выглядела… потерянной. И если он сейчас откроется ей в своих чувствах, то сделает ее еще более беззащитной.

Поэтому Максим промолчал, взял спутницу за руку и откинулся на сиденье, притворившись, что любуется полярным сиянием.

* * *

Волков стоял под обжигающе-ледяными струями воды, пытаясь обуздать эмоции и снять возбуждение, угрожающее его здоровью. И дело тут не в аневризме. Нервный стресс не повлияет на эту тикающую бомбу в его голове: если сосуд решит лопнуть, это может произойти без видимых причин. А вот сердце его может сейчас загнать себя до остановки.

Максим точно мог сказать, что сегодня вечером Калиопа изнывала от желания. До самого их расставания в коридоре перед дверями их спален он чувствовал этот почти убивающий его голод.

Стоит войти к ней сейчас, подхватить на руки, отнести в свою спальню – и она превратится в пламя в его объятиях, умоляя взять ее.

Но Максим не мог так поступить. Он хотел, чтобы Кали пришла к нему по своей воле, сделав осознанный выбор.