Книга Привет, я люблю тебя - Кэти М. Стаут

– Пшел прочь! – Он отстраняется от Тэ Хва, выпрямляется, проводит рукой по волосам. Его качает, но ему все же удается устоять на ногах.

Он смотрит на меня и на какое-то мгновение перестает шататься. Его взгляд достаточно осмысленный, чтобы я под напускной холодностью увидела душевную рану, острую боль. Я словно в отражении вижу свое собственное, глубоко запрятанное горе, и это шокирует меня.

Он делает шаг ко мне, но теряет равновесие и заваливается. Тэ Хва успевает подхватить его. Мы вызываем наш лимузин и запихиваем Джейсона в салон. Он садится между мною и Тэ Хва. Тэ Хва придерживает его, но он отбрасывает его руку и утыкается лбом в мое плечо. Меня бросает в жар, все мое тело горит, от кончиков пальцев до макушки, а когда он кладет ладонь на мое голое колено, у меня начинает стучать в висках.

– Ой, Грейс, прости! – Софи пытается усадить своего братца прямо, но тот отпихивает ее.

– Ничего, все в порядке. – Мой голос почти не дрожит. – Он же не в себе.

Джейсон начинает беззвучно смеяться. Я чувствую плечом, как его губы раздвигаются в улыбке, он что-то бормочет, ощущаю его дыхание. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы унять свое учащенное сердцебиение.

Меня спасает то, что лимузин наконец-то останавливается перед школой, и мы идем к общежитиям. Раньше этот путь не казался мне таким длинным. Мы с Софи поднимаемся к ребятам. Йон Джэ уходит в свою комнату, а я вместе с остальными захожу в комнату Джейсона и Тэ Хва.

Софи снимает с брата кроссовки и куртку с толстовкой. Его майка задирается, и я вынуждена отвернуться, чтобы не видеть оголившийся участок тела.

Она укладывает его в кровать прямо на одеяло. Он бухается лицом в подушку, одна нога свешивается с края кровати. Закусив губу, Софи вытирает пальцами под глазами, и я понимаю, что она плачет. Я понимаю ее волнение, но мне кажется, что за всем этим кроется нечто большее, чем просто тревога за напившегося в стельку брата. Я решаю спросить у нее.

– Комаво[24], – шепчет она Тэ Хва, и тот обнимает ее за плечи.

Они выходят в коридор, чтобы поговорить наедине, а я остаюсь с Джейсоном. Я смотрю на его приоткрытый рот, на его спину, которая мерно поднимается и опускается, и мои мысли возвращаются к другому парню, который точно так же лежал в отключке на кровати.

До той ночи я ни разу не видела Нейтана пьяным. Так что, когда я вошла в его трейлер и увидела пустые бутылки из-под виски на полу, а его самого на кровати в обнимку с полуголой блондинкой, я растерялась. Я хотела было рассказать маме, но папа сказал, что он сам разберется с Нейтаном. Тогда мы не знали, что у Нейтана проблемы не только с «Джеком Дэниелсом», но и с текилой, водкой и лекарственными препаратами, отпускаемыми по рецепту.

Мои глаза обжигают слезы. Меня охватывает боль – в меньшей степени за этого парня, и в большей за того, которого я оставила дома. Я достаю из сумочки медиаторы, купленные Джейсону в подарок, и кладу их на его тумбочку, а рядом приклеиваю стикер со словами: «С днюхой, учитель корейского!»

Наклонившись над Джейсоном, я шепчу:

– Не поступай так с Софи. Что бы ни руководило тобой, это не стоит ее страданий.

Вслух я этого не произношу, но мысленно добавляю: «Поверь мне. Я знаю это по опыту».

Глава восьмая

– Урок окончен, – говорит учитель, и тут звенит звонок.

Внимательно наблюдая за Джейсоном, я складываю учебники в рюкзак. Надо обязательно выяснить, что произошло в субботу вечером. Когда я спросила у Софи, из-за чего она так всполошилась, она отказалась говорить на эту тему.

«Я просто переволновалась, – сказала она. – Не бери в голову».

Но я не могу не брать в голову. Я переживаю за нее.

Джейсон первым выходит из класса, я спешу за ним, продираясь сквозь толпу учеников. Сейчас никто не таращится на него и не просит автограф, думаю, все уже привыкли к тому, что с ними учится знаменитость.

Я догоняю его в конце коридора, когда он направляется к лестнице.

– Эй, – окликаю я его.

Он поворачивается, останавливается на ступеньке. Стойко выдерживая удары рюкзаков и толчки, я сопротивляюсь потоку учеников, стремящемуся вниз.

– Надо поговорить, – говорю я.

– О чем? – Вопрос задан скучающим тоном, как будто он все еще сидит в классе.

– О том, что случилось в субботу, – я сразу перехожу к главному.

Джейсон смотрит мне за спину, слово ожидая, что там появится видеокамера, которая будет записывать наш разговор. Что ж, возможно, его опасения не напрасны: если бы журналисты узнали о его «подвигах», они не преминули бы развить эту тему. Для них это обычное дело. К тому же нельзя забывать и о других учениках. Пусть они и не хихикают, когда он проходит мимо, но они следят за ним, как хищники за жертвой, и так и ждут, когда он совершит нечто достойное внимания.

Джейсон поворачивается и идет дальше, а я смотрю ему вслед. Нет, так просто ему от меня не отделаться. Я бегу за ним.

– Эй! – кричу я. – Эй!

Он продолжает идти, я догоняю. Он резко останавливается, и я почти влетаю ему в спину.

– Я бы предпочел, чтобы ты не обсуждала мою личную жизнь в коридоре, – цедит он сквозь стиснутые зубы.

– Потому что ты так всем интересен? – Я закатываю глаза. – Да всем плевать. – Я лгу, но сейчас я готова оспаривать каждое его слово.

Он склоняет голову набок.

– И кто это говорит – девчонка из знаменитой семьи.

У меня тут же потеют ладони, я не сразу соображаю, что он имеет в виду папу. Он ничего не знает о Нейтане. Он ничего такого не сказал бы, если бы знал.

– Так о чем ты хочешь меня спросить? – говорит он, своим наигранно-терпеливым тоном вырывая меня из мыслей и возвращая в действительность.

В субботу вечером Софи страшно всполошилась, когда ты напился. Я хочу знать почему. – Я медленно выдыхаю, чтобы следующую фразу произнести не так резко. – Мне кажется, все это неспроста, так что объясни мне, в чем дело.

Его взгляд остается бесстрастным.

– Не понимаю, о чем ты, но уверен, что говорить тут не о чем.

Я раздраженно фыркаю.

– Не заговаривай мне зубы.

– Может, строит спросить у Софи?

– Она не хочет рассказывать.

Он плавно поводит плечом, спокойный до ужаса. И это ответ. Вернее, его отсутствие.

Я подхожу к нему поближе. Поток учеников иссяк – вероятно, все разошлись по классам. Я набираю в грудь побольше воздуха, призываю на помощь всю свою отвагу, которая только есть в моих 167 сантиметрах.

Не обращая внимания на то, что мое лицо полыхает от близости к нему, я с осуждением тыкаю пальцем ему в грудь.