Книга Земля Обетованная - Маркус Сэйки

Купер уложился в двенадцать. Установленный у него в машине передатчик сообщал каждому полицейскому в радиусе мили, что едет фонарщик, и потому Купер не обращал внимания на знаки, ограничивающие скорость, а красный сигнал светофоров всюду воспринимал лишь как рекомендацию. На нужной улице он снизил скорость, поскольку здесь могли откуда угодно выскочить дети.

Его уже встречала Натали. Одета она была для работы: серая юбка до колен и мягкий белый свитер. И хотя щеки были сухими, а макияж не размазан, ее глаза кричали. Купер раскинул руки, и Натали с разбегу уткнулась ему в грудь. В теле ее чувствовалась сырость, как если бы слезы сочились из каждой поры. Дыхание пахло кофе.

Недолго подержав ее в объятиях, Купер отстранился:

– Рассказывай.

– Я уже говорила тебе, что…

– Рассказывай все сначала и по порядку.

– Кейт. Ее собираются тестировать. Ей только четыре, а принудительный тест необязателен до восьми.

– Ш-ш-ш… – Как в прежние времена, Купер провел большим пальцем по ее ладони и нажал посредине. – Все нормально. Расскажи, что случилось.

Натали набрала в грудь воздуха:

– Мне позвонили. Сегодня утром.

– Кто?

– Из Департамента анализа и регулирования. – Она сделала движение, будто откидывая прядь волос. – Твои коллеги.

У Купера внизу живота возник камень. Да не просто камень, а огромная холодная каменюка. Он открыл было рот, но слов не нашлось.

– Извини, насчет коллег я глупость сморозила.

– Да ладно уж. – У Купера немного восстановилось дыхание. – Расскажи…

– Примерно неделю назад в школе что-то произошло… Кейт что-то сделала не так, и учитель доложил в ДАР.

Проявления дарований в маленьких детях обычно невозможно отделить от их весьма и весьма непоследовательного поведения, поэтому обязательный тест дети проходят лишь после достижения восьмилетнего возраста. Однако людям определенных профессий – учителям, священникам, нянечкам – надлежит незамедлительно докладывать в ДАР, если они хотя бы заподозрят, что их подопечные наделены способностями первого уровня.

– Что именно случилось?

– Не знаю. – Натали пожала плечами. – Бюрократ из ДАР не счел нужным объяснять.

– Не счел нужным. А что именно он сказал?

– Спросил, когда, на мой взгляд, лучше протестировать дочь: в ближайший четверг или пятницу. Я сказала, что ей только четыре и что мой бывший муж работает в ДАР, но он принялся, как попугай, долдонить: «Сожалею, мэм, но такова наша политика». Будто он служащий телефонной компании, а я жалуюсь ему на ошибочно выставленный счет.

– Ты говорила с ней об этом?

– Нет. – Натали сделала паузу. – Я… Мы… Мы должны… Ник, у нее дар. Мы оба знаем, что у нее дар. А вдруг у нее первый уровень? – Она отвернулась, и наконец в ее глазах проявились слезы. – Ее заберут. Сошлют в академию.

– Успокойся. – Купер взял бывшую жену за подбородок и повернул ее лицо к себе. – Этому не бывать.

– Но…

– Слушай меня. Этому не бывать. Наша дочь в академию не отправится. – Куперу вспомнилась вдруг надпись на плакате: «Меня лишили сына». – И точка. Мне плевать, какой там у нее уровень. Пусть даже она первая в истории сверходаренная с уровнем ноль и способна манипулировать пространственно-временным континуумом. В академию ее не заберут, и тест на следующей неделе она проходить не будет.

– Па!

Натали и Купер переглянулись. Взгляд этот был старше каждого из них. Таким взглядом испокон веков обменивались отец и мать. Оба повернулись к дому. В проеме распахнутой двери стоял Тодд, а прямо за ним Кейт.

Купер опустился на корточки и развел в стороны руки. Дети бросились к нему – теплые, живые. Позабыв обо всем, он сжал их обоих в объятиях. Сжал крепко, надолго, наслаждаясь их теплом и их запахами. Наконец Натали, коснувшись его руки, промолвила:

– Мы собираемся завтракать. Ты с нами?

– Завтракать? – притворно удивился Купер. – Есть знаменитые мамины яйца бронтозавров?

– Па, – вмешался Тодд, – у мамы нет никаких яиц бронтозавров. На завтрак у нас обычные куриные.

Купер хотел было начать: «А ты видел когда-нибудь яйца бронтозавров? Нет? Тогда как…» – но вовремя осознал, что достойно отыграть эту роль у него сейчас не получится.

– Ну ладно, сегодня я согласен и на обычные куриные яйца. А вы?

– И я согласен!

– Отлично. – Купер послал Натали взгляд, который не понял бы никто, кроме нее. – Помоги маме на кухне, а я скоро буду.

Натали взяла сына за руку:

– Пошли, знаток динозавров, готовить завтрак.

Купер повернулся к Кейт:

– Тебе тоже не по нраву яйца бронтозавров?

Кейт покачала головой:

– Папа, почему мама меня боится?

– Что? Что, солнышко?

– Она смотрит на меня и боится.

Купер не отрывал от дочери встревоженных глаз. Ее брат был беспокойным младенцем, и много-много ночей Купер провел без сна, качая его и убаюкивая. Частенько сын пребывал в состоянии, когда непонятно, заснул он или нет, и Купер тогда, не смея пошевелиться, играл сам с собой. Он глядел на густые темные волосы сына (сейчас превратившиеся в песочно-коричневые), на его лоб и губы и видел в этих чертах лицо Натали. А уши Тодда были один в один ушами деда, но как ни силился Купер найти себя в чертах своего сына, у него ничего не получалось. Приятели говорили, что поначалу и у них возникали аналогичные проблемы, но затем, стоило вглядеться внимательнее, видели в своих детях себя, но Куперу, как он ни силился, это удалось лишь после того, как сын стал много старше и на лице его появилось выражение, сродни выражению лица самого Купера.

С дочерью все было иначе. Себя в ней он разглядел в тот самый день, когда впервые увидел. И дело было не в чертах лица, руках, ушах или… Кейт взирала на мир абсолютно так же, как и он.

– Почему ты думаешь, что мама испугана, солнышко?

– У нее глаза большущие. И кожа светлей, чем просто белая. Будто плачет, но она не плачет.

Купер…

«Расширенные зрачки.

Кровь устремляется от кожи к мышцам, способствуя их усилиям скрыть эмоции.

Прямые ответы организма на страх или беспокойство. Столь явные признаки читаются на лице человека, словно следы огромных лап на песке».

…обнял дочку за плечи.

– Даже и не думай, что мама тебя боится! Мама любит тебя больше всех на свете, и я тебя всей душой люблю.

– Но я видела ее такой.

– Нет, солнышко, она тебя не боится. Но ты права, ей не по себе. Только не из-за тебя и не из-за того, что ты что-то не так сделала.