Книга Ничего личного - Татьяна Корсакова

Первым делом заехали к нотариусу. Бумаги Катя изучала внимательно, читала и перечитывала, требовала объяснений. Нотариус послушно объяснял, Марья скучала, Сема энергично обмахивался газетой, жених скрипел зубами, но молчал. Заговорил он, только оказавшись на улице. Да и то не с Катей, а с Семой.

– Звонил? – спросил, усаживаясь за руль своего железного монстра.

– Звонил, уже ждут. Говорят, мы опаздываем. – В голосе Семы не было упрека, скорее уж констатация факта.

– Ясное дело – опаздываем. – Лиховцев, которого даже в шутку, даже мысленно не получалось называть женихом, бросил на Катю мрачный взгляд. – Кто ж думал, что моя невеста так любит читать!

Она молча отвернулась к окну. Спросил бы ее сейчас кто-нибудь, что было в тех бумагах, она бы и не вспомнила. Но чужое раздражение вызывало в душе маленькое и мстительное удовлетворение. Ей бы еще церемонию бракосочетания пережить, а там она уж как-нибудь, потихонечку… Вот только привезли ее не в загс, а в салон красоты, в тот самый, где их уже ждали.

Породистая, статная дама неопределенного возраста раскрыла им свои объятия. Не всем сразу, а Лиховцеву. Ну точно мать родная.

– Добрый день, Виолетта! – Лиховцев припал к унизанной перстнями руке в галантном поцелуе, и дама Виолетта зарделась, аки маков цвет. – Простите за опоздание. Форс-мажор…

– И немудрено в такой-то день. – Виолетта огляделась, взгляд ее ни на секунду не задержался на Кате, а тонко выщипанные брови удивленно поползли вверх. – Ну а когда же прибудет невеста?! – спросила она, сфокусировавшись исключительно на Лиховцеве.

– Уже! – Он крепко сжал локоть Кати, подтолкнул вперед. – Теперь вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил о некоторой эксцентричности моей избранницы? Можно придать ей хоть капельку вашей элегантности и утонченности?

Виолетта по провинциальным меркам была хороша и вполне себе элегантна. Отчего же Кате так захотелось ткнуть Лиховцева локтем в бок? И ведь у нее почти получилось. В самый последний момент он, наверное, заподозрил неладное, разжал пальцы и отступил, оставляя Катю наедине с иконой стиля Виолеттой.

– Пожалуй, нам предстоит серьезная работа, – изрекла икона стиля после минутного раздумья. За эту минуту Катя успела почувствовать себя полным ничтожеством, посмевшим осквернить своим непотребным видом такой прекрасный день. – С веснушками точно придется повозиться. Милочка, как вы допустили такое безобразие? Есть же специальные средства…

– Веснушки оставьте, – перебил ее Лиховцев и тут же покаянно добавил: – А вот все остальное на ваше усмотрение.

Они говорили о Кате так, словно ее и рядом-то не было. Или, что еще хуже, так, словно она – неразумное, капризное дитя. Тщательно взлелеянная Катей апатия уступила место холодной ярости. И неизвестно, чем бы все закончилось, но в этот самый момент Виолетта развернулась к скрытой за тяжелыми бархатными портьерами двери и неожиданно могучим басом гаркнула:

– Марио! Мальчик мой, для тебя есть работа!

Портьеры всколыхнулись, дверь стремительно распахнулась, являя миру Марио…

Марио был едва ли не более изыскан и элегантен, чем его патронесса. Чернявый, кудрявый или завитой – такой вариант Катя не стала бы исключать, – Марио огладил обтянутые узкими брючками бедра, расправил обтянутые розовой сорочкой щуплые плечи, сверкнул белоснежными зубами и кокетливо улыбнулся… Лиховцеву, который, судя по враз окаменевшему лицу, оказался тем еще гомофобом.

– Здрасьте! – Марио продолжал улыбаться и кокетничать. Хуже того, он приближался. – Чего желаем, красавчик?

– Марио, душа моя. – Виолетта успокаивающе коснулась руки Лиховцева, тот поморщился, но на месте устоял, и белоснежные зубы неосторожного Марио остались на прежнем месте. – Этот молодой человек желает, чтобы ты привел в надлежащий вид его невесту.

При слове «невеста» страстный блеск в глазах Марио поугас.

– Это которую? – уточнил он, не скрывая разочарования.

– Это меня, дружочек! – Катя широко улыбнулась. – Как думаешь, меня можно привести в надлежащий вид?

Марио окинул ее профессиональным взглядом, который был не таким тяжеловесным, как у Виолетты, но тоже достаточно цепким, а потом вынес вердикт:

– Легко! Вот только веснушки…

– Веснушки не трожь, – рявкнул Лиховцев, и Марио нервно встряхнул смоляными кудрями, а Виолетта воздела очи к потолку.

– Ну, не трожь так не трожь… – Марио пришел в себя быстро, в примирительном жесте вскинул вверх руки, на смуглых запястьях мелодично звякнули браслеты. – А остальное? Волосы там, личико можно?..

– Волосы и личико можно. Только аккуратно. А я, пожалуй, пойду. – Лиховцев попятился к двери. – Дамы, у вас три часа времени. Успеете?

– Успеем, красавчик! Даже не переживай! – ответил Марио за всех дам разом и помахал Лиховцеву рукой.

Лиховцев замер, а потом щека его странно дернулась. Катя подозревала, что от тяжких телесных повреждений Марио отделяло всего несколько секунд. Спасителем и заступником выступил Сема. Он заступил Лиховцеву дорогу, для пущей надежности ухватил друга за руку и потащил к выходу.

– Нервный какой, – хмыкнул бесстрашный Марио и, еще раз окинув Катю профессиональным, с прищуром, взглядом, велел: – Пойдем, подруга, попробуем тебя отфотошопить!

Начали с волос.

– Цвет никуда не годится. – Марио потрогал ее за прядь с таким выражением лица, словно дергал за хвост дохлую кошку.

– Нормальный цвет, всю жизнь с ним прожила и ничего – не жаловалась.

– Ты похожа на лису в сезон линьки. Такая же невразумительная шкура. – Марио принялся разводить краску. – Станет намного лучше, обещаю. Просто доверься профессионалу.

И Катя доверилась. Хуже, чем есть, все равно не будет. Из жизни придется вычеркнуть два года, так какая разница, в каком цвете она проживет это время! Она сидела с закрытыми глазами, доверившись, подчинившись, почти расслабившись. Ни о чем не думала, ничего не боялась. Заставляла себя не бояться.

– …А в постели он, наверное, хорош? – вдруг спросил Марио.

– Кто? – Катя приоткрыла один глаз.

– Да самец этот со шрамом, муженек твой будущий. – Лицо Марио выражало крайнюю степень заинтересованности. Вот ужас-то…

– Не знаю. – Катя пожала плечами.

– То есть как это? В наш-то прогрессивный и разнузданный век! Тебе религия не позволяет до свадьбы того?.. – Марио помолчал, а потом спросил шепотом: – Или что похуже?

Она не знала, что там может быть похуже, но чтобы закрыть тему, на всякий случай кивнула.

– Вот беда-то какая! Катастрофа! – В черных глазах Марио плескалась прямо-таки вселенская тоска. – А ведь с виду такой мужик! Прямо глыба, а не мужик.

Глыба! Как есть глыба. Тут Катя была полностью согласна.