Книга Наложницы. Гарем Каддафи - Анник Кожан

— Проведешь ночь у меня дома, а потом посмотрим.

Я поехала к нему, он устроил меня в комнате, но около четырех часов утра проскользнул ко мне в кровать. Папин приятель!.. Я завопила, схватила свою сумку, кубарем скатилась по лестнице. Улица была пустынной и ледяной. Куда идти? Я подумала о Варде и набрала ее номер. Тщетно. Я дошла до метро и подождала, пока откроется станция, чтобы устроиться там на лавочке. Пьяный нищий начал мне докучать. Я заплакала. Позвонила Хишаму, но он не отвечал. Папин приятель домогался меня, словно псих.

Я поднялась на поверхность и устремилась в только что открывшееся кафе возле метро «Порт де Шуази». Заказала кофе, и вдруг с десяток полицейских заполонили помещение. Международный ордер на арест от Каддафи? Варда советовала мне: «Смотри не попадись тем, кто проверяет документы!» Бежать я не могла, они подошли прямо ко мне. Дрожа, я протянула свой паспорт. Один полицейский марокканского происхождения улыбнулся:

— Почему ты так боишься? У тебя есть виза, ты в полном порядке!

Парализованная, я была не в силах произнести ни слова. Он сунул мне номер своего мобильного и непристойно подмигнул. Мне стало противно.

Зашла группа девушек. Элегантные, уверенные в себе. Они наверняка работали в офисе. Я с восхищением проводила их взглядом. И все же, говорила я себе, какие классные эти француженки! Они прихорашиваются и с шиком одеваются, гуляют и курят в кафе, у них такая же серьезная работа, как у мужчин… Но одна из них вдруг повернулась ко мне и прокричала:

— Ты чего на меня уставилась? У тебя проблемы?

Ох! Эта фраза! Она до сих пор у меня в голове, хотя я тогда ее не поняла. Но у нее на лице было столько презрения и ненависти… Почему она на меня наорала? Я только восхищалась ею, и если у меня был жалкий вид, то лишь потому, что я не выспалась.

Бармен был мил. Я общалась с ним на арабском.

— Мне нужно выучить французский язык, — сказала я ему. — Это действительно очень срочно!

Он посоветовал мне пойти во Французский Альянс в Монпарнасе и нацарапал на бумаге адрес. Я поехала на метро с чемоданом, вышла на развилке, потерялась и поняла, что в этом квартале никто не говорит по-арабски. Я зашла в кафе, и кого я там увидела? Хабиба! Он работал в этом квартале.

— Сорая, ты почему не отвечаешь по телефону? Я до смерти испугался!

— Никогда больше произноси моего имени! Оставь меня в покое, или я позвоню папе!

Он взял стул и уселся передо мной.

— Полегче! Я помогу тебе. Найду тебе работу и помогу с видом на жительство.

— Проваливай! Или лучше отвези меня во Французский Альянс.

Это было совсем рядом. В офисе толпилась группа алжирок. Они спорили о цене и посоветовали мне обратиться в мэрию, где занятия были бесплатными. Одна из них даже предложила подвезти меня на своей машине в мэрию VI округа. Зал ожидания был полон арабов и африканцев.

— Вам повезло, — сказал мне один преподаватель. — Урок только что начался. Скорее заходите!

У доски женщина как раз произносила буквы алфавита, написанные на доске. A-B-C-D-E… Я уже учила буквы в сиртском колледже. И если нужно все начинать сначала, то это займет месяцы, и я вряд ли смогу выкрутиться! Я была в отчаянии!

И в этот момент позвонила Варда. Я призналась ей, что оказалась на улице.

— Перебирайся ко мне! — не раздумывая, сказала она. — Я живу вместе с парнем.

Вот так я и нашла на время крышу над головой (в Порт де Монтрей), подругу (немного гулящую), окружение (говорящее по-арабски). Благодаря этому я на первое время обрела уверенность. И из-за этого я в конце концов пропала.

***

В первый же вечер Варда захотела взять меня с собой в «Ля Маркиз». Сначала я отказалась, но потом побоялась очутиться на лестничной клетке. В клубе она меня представила элегантному и милому тунисцу по имени Адель, который сразу же в меня влюбился. Но я все прояснила: я люблю другого и храню ему верность. Он не подгонял меня, вел себя мило и по-джентльменски. Довольствовался только тем, что стал как можно чаще приходить в «Ля Маркиз», приглашая нас выпить и пообедать. Варда и ее подруги употребляли слишком много алкоголя. Я же пила только сок. Хишам заставил меня поклясться на Коране никогда больше не прикасаться к алкоголю. Вот так безумно я провела свои первые три месяца в Париже.

Потом истек срок моей визы. И снова появился страх. С этого времени я постоянно была начеку. Я оставляла свой паспорт в комнате, не хотела рисковать. Объявила Варде, что теперь и речи быть не может о визитах в «Ля Маркиз». А она рассмеялась.

— Пошли! Да в этом заведении все девчонки в таком же положении, как и ты! Фараоны проверяют документы только у парней и нищих. Но к тебе они не подойдут!

Деньги тоже стали заканчиваться. Испортились отношения с Вардой. Иногда она мне запрещала прикасаться к еде в холодильнике:

— Это для моего сына!

Я позвонила папе.

— Как ты могла потратить все деньги? Сорая, найди себе работу! Если будет нужно, мой посуду!

Я обиделась.

— О, если хочешь, я немедленно вернусь в Баб-аль-Азизию! Мне уже все равно!

Он выслал мне 500 евро. Всего-навсего. После похода с Вардой в «Карфур» у меня осталось всего 100.

И тогда Адель предложил мне переехать к нему. У него большая квартира, где он предоставит мне отдельную комнату, и мы будем жить как друзья.

— Супер, — сказала Варда. — Это идеальное решение!

На самом деле это означало: «Убирайся!».

Так я полгода прожила в Банлье, парижском пригороде. Полгода в относительном душевном спокойствии, так как Адель, который управлял небольшой строительной компанией, старался быть приятным и почтительным компаньоном. Утром он отправлялся на работу, оставлял мне 50 евро на пропитание, я ходила за продуктами. Он знал, что я влюблена в другого, я понимала, что это огорчает его, но мы жили в гармонии. Я доверяла ему. И когда я поведала ему о своей драме в Баб-аль-Азизии, он сразу же мне поверил. У него были друзья из Ливии, которые рассказывали ему о похищениях девочек из школ. Варда же сразу отбросила мою историю. Какой я была идиоткой, доверяя ей! Она защищала Каддафи, как восторженная верующая, и мне от этого становилось плохо.

— Это честь арабов, единственная наша гордость, он несет наш флаг! Он Вождь в лучшем смысле этого слова, и Вождь не смог бы опуститься до такого. Отвратительно, что ты лжешь за его спиной!

Это было невыносимо слышать.

Однажды вечером, когда Адель вернулся после празднования своего дня рождения в ресторане «Мазазик», он пришел ко мне в комнату и был весьма настойчивым. Я поддалась. Он был искренним и трогательным. Он даже рассказал своим друзьям, что хочет на мне жениться. Словом, я так думала. Но я настаивала на своем: я занята, мой друг приедет ко мне, как только получит свой паспорт, через несколько недель. Его начала мучить зависть. И однажды, когда я принимала душ, он ответил на звонок Хишама по телефону. Он повысил голос. Затем начал кричать, и когда я, испуганная, вышла из ванной, он бросил трубку, проревев: «Сукин сын!» Я тяжело перенесла это предательство. По какому праву он отвечал на мои телефонные звонки? Я позвонила Хишаму, но он не захотел со мной разговаривать. И я взорвалась от злости. Это и так слишком долго длилось. Я должна была уйти. И найти работу.