Книга Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Людмила Сукина

Вот как описывал характер и образ жизни Анны Леопольдовны автор книги «Царство женщин» К. Валишевский:

«Из всех современников и близких к ней людей один только сын фельдмаршала (Миниха. — Л. С.) приписывал ей умственные, сердечные качества и преданность делам. Другие же рисуют ее ограниченной в умственном отношении и ленивой в физическом, целый день проводящей в постели за чтением романов. Лишь воображение ее развилось рано, вследствие чтения. Она, однако, была очень набожна, ставила образа во все углы своих комнат, следила, чтобы везде были зажжены лампады; а впоследствии, в заточении, предавалась благочестивым занятиям, в сообществе двух певчих и пономаря… Не любя показываться публично, она уменьшила елико возможно придворные выходы, редко являлась на приемах и отпустила большую часть служащих, в таком изобилии окружавших ее тетку. Во дворце скоро водворились пустота и безмолвие. Регентши почти не было заметно, она не любила одеваться и проводила обыкновенно время до обеда с Юлией Менгден».

Затворничество Анны Леопольдовны устраивало Миниха. Он в качестве первого министра мог управлять страной от ее имени. Но у него не было опоры в правительстве. Да и отношения с Анной начали постепенно портиться. Миних слыл отважным воякой и способным командиром, но при этом был тяжелым и скучным человеком, ему не хватало лоска и природной ловкости, которыми был в полной мере наделен его конкурент Остерман.

Граф Остерман, в свою очередь, понимал, что не может рассчитывать на близость к Анне Леопольдовне, которая все еще продолжала испытывать чувство благодарности к Миниху и была не готова к смене фаворитов. Он сделал ставку на ее мужа, принца Антона Ульриха. Отношения между супругами были весьма прохладными, и в связи с этим двор разделился надвое: на сторонников принца и принцессы. Остерману с принцем Антоном постепенно удалось отобрать у Миниха часть его гражданских политических полномочий, оставив за ним только командование сухопутными войсками и снабжение армии. А тут еще в процессе рассмотрения дела Бирона вскрылись новые обстоятельства участия Миниха в возведении его в регенты.

У фельдмаршала не выдержали нервы, и он совершил опрометчивый поступок — попросил отставки, тайно надеясь, что она не будет принята и его начнут уговаривать остаться, а он потребует для себя гарантий и новых привилегий. Но Остерман сумел повернуть дело так, что Анна Леопольдовна подписала указ об отставке своего первого министра, и Миних в одночасье оказался не у дел.

Миниха не просто уволили, его оскорбили. Указ об отставке фельдмаршала принц Антон приказал читать на всех площадях столицы под барабанный бой. Когда Анна Леопольдовна узнала об этом, то послала бывшему вельможе свои извинения за бестактность мужа. Императорская семья не знала, что теперь делать с Минихом. Его боялись оставлять в столице, но и за границу или в провинцию послать тоже боялись. Миних был человеком решительным, а в войсках его уважали как храброго и справедливого военачальника. Некоторые при дворе предлагали сослать его, как и прочих опальных временщиков, в Сибирь, но этого не допустила Юлия Менгден, брат которой был женат на сестре фельдмаршала. Миних остался в столице, что создавало во дворце нервозную обстановку. На всякий случай была удвоена дворцовая стража, а принц и принцесса каждую ночь ночевали в новых комнатах, чтобы их нельзя было захватить так же быстро, как Бирона. Так продолжалось до тех пор, пока Миних не переехал подальше от Зимнего дворца — на другой берег Невы.

После падения Миниха могущество Остермана стало почти неограниченным. Некоторые иностранные послы даже писали своим правительствам, что при молодых и неопытных принце и принцессе Брауншвейгских граф стал теперь «настоящим царем всероссийским». Но положение этого «технического государя» все же оставалось непрочным: ему как немцу русские вельможи не доверяли и не желали вполне подчиняться его воле. А тут на политическом горизонте замаячил еще и новый фаворит, которого современники уже сравнивали с Бироном.

Мы уже не раз упоминали о том, что Анна Леопольдовна никогда не любила своего супруга — принца Антона Ульриха. Еще до свадьбы с ним она была страстно влюблена в польско-саксонского посланника, графа Линара, молодого, образованного, изящного, щегольски одетого и блиставшего безупречными манерами, которые он усвоил на службе при Дрезденском дворе, не уступавшем тогда Версальскому. Из-за этой интрижки в 1735 году по требованию императрицы Анны Иоанновны красавец-граф был отозван своим правительством на родину. В 1741 году он вновь появился в России и уже не считал нужным скрывать своих нежных отношений с Анной Леопольдовной. Для придания ему официального статуса при дворе Линар был объявлен женихом фрейлины Менгден и награжден орденом Андрея Первозванного. Он должен был получить отставку у своего короля в Дрездене и поступить на русскую службу в чине обер-камергера. В Саксонию он увез 35 тысяч рублей, якобы полученных от своей невесты, чтобы положить их в дрезденский банк.

Линар был умен, имел обширные связи в Европе и опыт в дипломатических делах. Такой фаворит был опасен и для Остермана, и для принца Антона, который в одночасье мог лишиться не только жены, но и всего остального. Поэтому отвергнутый супруг и пока еще первый сановник государства стали искать союзников в борьбе с Анной Леопольдовной и ее друзьями. Все эти придворные страсти и интриги не могли служить укреплению и без того непрочного престола младенца-императора Ивана Антоновича. К тому же в пылу борьбы у трона правители государства упустили открывавшиеся для России возможности расширения ее влияния на международные дела. В Европе разгорался конфликт вокруг наследства последнего австрийского императора, в котором Российская империя могла бы выступить в качестве арбитра и резко повысить свой политический авторитет. Но брауншвейгскому семейству и Остерману было не до этого. Все их политические потуги на международной арене оказались несвоевременными и неудачными. Внутри страны росло возмущение бестолковым правлением наследников императрицы Анны Иоанновны. Особенно недовольна была гвардия, оказавшаяся отодвинутой на задний план и давно уже не получавшая ни наград, ни привилегий. Гвардейские офицеры все чаще стали поглядывать в сторону вошедшей в зрелые лета тридцатилетней царевны Елизаветы Петровны. Императорская семья и Остерман замечали рост ее популярности, но что с этим делать, не знали.

Царевна (цесаревна) Елизавета Петровна — дочь Петра Великого — уже задолго до этого неожиданно оказалась лишним человеком в императорской семье. Ее детские годы можно назвать вполне счастливыми. Отец больше выделял старшую сестру Елизаветы — царевну Анну, но и вторую дочку не забывал, был с ней ласков и щедр, любил кружить ее в танце на придворных балах, гладить по головке и трепать за щечку. Сестры также были очень близки между собой, разница в возрасте между ними не составляла и двух лет. Анна производила впечатление ребенка более серьезного и умного, зато Елизавета была необыкновенно очаровательной: с хорошеньким личиком, стройной грациозной фигуркой, веселым нравом и острым, но не злым язычком. В семье все называли ее ласково-насмешливо — Лизетка, и не мыслили без ее участия никаких домашних развлечений. Как и многие среди молодых Романовых, всяким необходимым для светской барышни и особы императорского дома наукам и искусствам училась Елизавета легко, но без особого прилежания. Никто при жизни отца не рассматривал Лизетку в качестве возможной претендентки на престол, да и сама она об этом не задумывалась — в жизни дочери императора так много удовольствий, что на размышления о чем-то серьезном просто не остается времени.