Книга Дыхание Армагеддона - Мурад Аджи

Эдуард Гиббон блестяще передал обстановку тех лет, которые черной чертой разделили Европу на тюркскую и нетюркскую. На темные и светлые века…

Ныне свой забытый родной язык европейцы называют народной латынью, они не скрывают, что на нем говорили простолюдины и знать, что на нем писали трубадуры, миннезингеры, скальды. До инквизиции то был язык Запада, его культуры, его Церкви. Увы.

Та «крамола» читается даже в переписке римских пап и в церковной литературе.

Каким же сильным было слово «инквизиция», оно «жгло уста тем, кто произносил его, и уши тем, кто слышал». Так говорили о нем.

Церковь следы тюркской культуры назвала по-тюркски — «ересью», или дословно «то, что следует отвергнуть». Запад не придумал даже нового слова, он использовал ему знакомые слова, придавая им новый смысл и звучание.

Это очень и очень показательно! Новые слова в языке, как известно, рождаются вместе с новой мыслью, здесь же мысль и желание обогнали слово…

А в Византии судьба языка сложилась иначе, греки до VIII века читали молитвы по-тюркски. После реформы императора Юстиниана у них появился «греко-варварский» язык, который ввели в VI веке, чтобы отличать греческих христиан от католиков. Там едва ли не половина тюркских слов, но они не резали слух.

Этот новый язык и был классический греческий, которому обучали в XIX веке русских гимназистов… Как проходили реформы языка в Западной Европе, показал Эдуард Гиббон, повторять его не вижу смысла.

Гиббон объяснил мне суть инквизиции, суть эпохи Возрождения, суть политики того времени. В Европе реформировали тюркский язык, недовольных еретиков сжигали на костре вместе с книгами. Так в Англии появился среднеанглийский язык. Затем Шекспир!

Одним из авторов языковых новаций в Италии был Данте Алигьери.

Тюркские книги сжигали, прятали в монастырях. Но не сожгли, не спрятали, они жили в памяти народа, которому Церковь запретила помнить предков, запретила говорить на родном языке. И тем не менее…

Филологи отметили сходство сюжетов и образов у Шекспира и Низами Гянджеви, двух великих поэтов, вообще не знавших друг друга. Красота мысли и ясность выражения у них — как близнецы, которые встречаются после недолгой разлуки. «Человека можно познать по обществу, в котором он вращается, о нем можно судить и по языку, которым он выражается» — так сказал по схожему поводу в XVII веке Джонатан Свифт, великий английский писатель. И был абсолютно прав… Культура, даже забытая, не умирает!

Еще разительнее сходство алтайских сказок с творчеством Шарля Перро, братьев Гримм. Иные сходятся до деталей. До мелочей. Почему? Пусть подумают читатели.

После короткого экскурса в инквизиторское Средневековье уместен вопрос: а русский язык? Коснулась ли судьба европейских языков его? Ведь у русских проблемы с предками серьезнее, чем у англичан и французов. Вообще белое пятно.

Мало кто знает, в Средние века «русами» звали викингов — скандинавов, предков Тура Хейердала, которые к славянам не имели отношения. А к тюркам имели, особенно их правители, конунги.

Выходит, древнерусский язык — это совсем иное, чем ныне полагают языковеды?

Из хроник, как я уже говорил, известно, что Северную Европу в 435 году заселили воины Аттилы, орда Балтов. А на каком языке могла говорить она? На этот вопрос отвечают рунические памятники, сохранившиеся в Скандинавии: по-тюркски.

Потом здесь появилась и глаголица. А в глаголице, замечу, букв столько, сколько звуков в тюркском языке. О глаголице известно — и она не славянского корня.

Самые ранние ее тексты встречаются в Италии с IV–V века. На эту тему есть научные монографии, я знаком с ними. Тогда тюрки, осевшие в Риме, вместо рун придумали себе новое письмо — похожее на то, что было в Империи, но отличное от письма остальных тюрков.

Это уже другая тема…

В 1708 году Петр I ввел кириллицу для славянского диалекта, появившегося тогда в России. Тут бы время вспомнить «Грамматику» иезуита Смотрицкого, с нее же начался в 1618 году тот славянский диалект[20]. Русь тихо становилась славянской Россией — страной, принявшей чужие языковые и духовные ценности. Ей нужна была новая письменность!

Было у того учебника второе название — «Сун-тагма», и оно тюркское в своей основе. Выражение «синтагма» имеет дословный перевод с древнетюркского языка как «прикрепление составной части», то есть «соединение слов» в данном случае… Опять не греческое слово, а «греко-варварское».

Факт, открывающий глаза на многое. В первую очередь на то, что не было и не могло быть у славян древнерусского языка и древнерусской литературы, потому что у них не было даже языковых правил письма и самой речи.

Славянский диалект — детище инквизиции. Смесь латинских, греческих, тюркских, каких-то еще языковых правил и слов. Поэтому русские, как англичане, и не понимают языка предков. Прости меня, читатель, но «просвещали» славян не Кирилл и Мефодий, а иезуит Лаврентий Зизаний, он составил первый славянский словник. Он!

Такова сокровенная история России, ее исток…

А дальше я буду говорить о труде уроженца Астрахани, который в 1735 году издал книгу «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», об академике В. Тредиаковском. Это он после учебы на Западе выступил с докладом о новом языке для славян в собрании Академии наук России. Доклад вызвал восторг публики, страстно желавшей тех перемен.

Началась новая история России — уже без тюрков.

Славянский диалект шлифовали заботливо, взяв за основу то, на чем говорила Болгария. Протоболгарский язык. А дальше дело вкуса, здесь дописали букву, другую изъяли, поменяли ударение, и — тюркское слово «языгъ» стало русским «язык».

Тем новаторством и ведал академик Тредиаковский, ставший первым русским поэтом, автором первого русского романа, первой русской оды, прочитавший первый русский доклад. «Придумал» язык и написал на нем.

Безусловно, талантлив человек — «автор» великого и могучего русского языка.

Справедлив вопрос: а как же «Слово о полку Игореве», памятник древнерусской литературы? А «Задонщина»? А другие «памятники»? Коллизия случилась со «Словом…» жуткая, ее сотворили политики, умеющие приспосабливаться к любым обстоятельствам и извлекать себе пользу даже из того, что претит.

Исследовали «Слово…» люди с амбициями, работавшие на заказ, они искали ошибки переписчиков и «исправляли» их. В непонятном тексте выделяли понятный, как им казалось, набор звуков и связывали их в слова, слова — во фразы. Получали нечто.