Книга Моя биография. Три начала - Валерий Харламов

Как бы там ни было, Викулов поднял звено, тройка начала претендовать на право выступать в сборной, но в Инсбрук молодых взяли без Викулова, потом Виктор Васильевич Тихонов вернул Владимира в сборную, он сыграл на турнире в Кубке Канады, сыграл здорово. Однако в конце прошлого сезона Локтев перевел Володю в третье звено, снова к молодым, и опять Викулов играл отлично, ничего не утратив из своего мастерства.

В новом сезоне Викулов играет с новыми партнерами. Отлично играет. С блеском. Это и есть сила воли. Это и есть характер.

У Викулова хватает терпения, настойчивости. Он остается и после тренировок, когда менее именитые уже устало тянутся в душ. А он бросает и бросает шайбу в ворота.

Такие игроки, как мне кажется, очень нужны команде. Викулов влияет на молодых, помогает им верить в себя, в свою судьбу.

«За волю к победе»

Так называется приз, учрежденный редакцией газеты «Советская Россия». Приз этот, напомню, присуждается футбольной команде высшей лиги, одержавшей больше всего побед в тех матчах, в которых соперник открывал счет, первым забивал гол.

Как жаль, что нет такого приза в хоккее!

Правда, в футболе цена гола, конечно же, выше, но уверен, что приз «За волю к победе» прижился бы в числе иных хоккейных наград.

О силе воли, об умении себя преодолеть и хочу поговорить.

Думаю о причинах наших неудач на двух подряд чемпионатах мира, сначала в Катовице весной 1976 года, а затем, через год, и в Вене, и ловлю себя на мысли, что одна, пусть и не решающая, причина поражений заключается как раз в том, что команда не проявила силы воли в полной мере. «Старики», а я отношу уже себя к их числу, играли так, как могли, — ровно, без взлетов, поражающих воображение зрителя и соперников, молодые тоже не вспыхивали. В те два сезона ни на чемпионате мира, ни в матчах первенства страны конкуренция внутри нашего хоккея, борьба за право попасть в сборную Советского Союза не подстегивали признанных и уважаемых лидеров, не заставляли их играть на пределе возможного, да, откровенно говоря, и не было ее, этой конкуренции: не было соперничества за право поехать на чемпионат мира.

Читатели могут упрекнуть меня в неточности — был в главной команде страны хоккеист, который всегда и во всех ситуациях боролся до конца, был хоккеист, которого не упрекнешь в отсутствии волевого мускула. Да, был. Наш капитан Борис Михайлов. Да, он боролся страстно, самозабвенно. Но это не поражало наше воображение, не увлекало уже, к сожалению, партнеров. Это было привычно. И потому проскакивало мимо сознания. Не заставляло иначе, другими глазами взглянуть на матч: мы привыкли, что Борис выкладывается всегда — не только в игре, но и на тренировке.

Не было в эти два трудных и печальных для нас сезона в команде волевой упругости. Не было хоккеистов, не было звена, которое стало бы мерилом отношения к делу, эталоном несгибаемости.

Извините за нескромность, но не хватало главной нашей команде молодой тройки или пятерки, которая рвалась бы в бой, в сражение, как рвались когда-то на заре своей спортивной карьеры мы, звено Петрова! Тогда, в 1969 и 1970 годах, на двух первых наших чемпионатах мира, в Стокгольме, звено Владимира Петрова жаждало боя, схватки, жаждало самоутверждения, всеобщего признания. Мы выходили на лед и, явно преувеличивая свою роль в сборной, действовали так, как будто бы одни мы, и только мы, единственно мы могли забивать голы, выигрывать матчи. «Если мы не забьем, то «старики» не забьют» — этого вслух мы, понятно, не говорили ни товарищам, ни тренерам, ни себе, но именно так понимала тройка свою роль в команде. Можно обвинять нас в нахальстве, в зазнайстве, в чем угодно, ведь рядом с нами играли великолепные мастера Викулов, Мальцев, Фирсов, ведь выступал в сборной в то время Вячеслав Старшинов, а уж он-то умел забивать, конечно же, не хуже нас, но мы старались достать, догнать, обойти лидеров, старались доказать и им и тренерам, что мы необходимы сборной, что мы по праву, не по знакомству с Анатолием Владимировичем Тарасовым попали в главную команду страны. Думаю, что пробелы в мастерстве, в классе мы компенсировали в ту пору именно характером, умением и постоянной готовностью бороться, не уступать, идти до конца.

А сейчас, кажется мне, более молодые наши товарищи не томились, не мучились этим вот испепеляющим горением, не было у них неутолимой жажды самоутверждения, желания играть через не могу. Пожалуй, лишь Хельмут Балдерис играл на пределе собственных возможностей.

Сколько форвардов промелькнуло в сборной за последние три-четыре года, а задержались, увы, немногие: не хватало настойчивости, силы воли. Не хватало характера.

Сыграет молодой нападающий удачно матч или серию матчей, попадет в сборную — и считает свою задачу решенной, миссию — исчерпанной, хотя при серьезном отношении к хоккею, к своему делу нельзя, кажется мне, не понимать, что включение в сборную — это не финиш, но скорее повод к новым усилиям, к работе более трудной, более важной и интересной.

У этих молодых и, несомненно, перспективных игроков не хватило терпения. Играть в сборной тяжело, крайне тяжело, и, чтобы удержаться в ее составе, требуется постоянная готовность работать с повышенными нагрузками.

Воля проявляется не в одном матче: одну встречу провести прекрасно, с душевным подъемом несложно. Сложнее удержать этот подъем на серию матчей. На сезон. На всю свою спортивную жизнь. Чтобы будни, проза, матчи серенькие и невыразительные навсегда стали не правилом, а исключением.

Вы никогда не задумывались, почему ЦСКА классная команда? А ответ, по-моему, очевиден. Потому что мы не опускаемся ниже определенного уровня, никогда не опускаемся за пределы тройки лидеров. Не в одном сезоне, а на протяжении десятилетий армейцы — неизменные лидеры нашего хоккея. Отыграли и уже сошли со сцены несколько поколений хоккеистов, при которых команда не спускалась ниже второго места. А ведь чемпионом стать легче, нежели удержаться потом на вершине на долгие годы. Думаю, хоккеисты «Крылышек» согласятся с этим моим утверждением. Да и только ли они?! Даже «Спартак», славящийся своим духом, волевым началом, спускался порой и за пределы призовой тройки.

Я не могу сказать определенно, чем отличается воля от мужества, ибо для меня они сливаются во что-то единое, нерасторжимое и проявляющееся в характере бойца. Прямом, честном, открытом. В характере бойца, для которого нет безнадежных ситуаций.

Самое опасное в жизни и тем более в спорте, когда ты на виду у тысяч людей, — душевная вялость. Согласие быть на вторых ролях, умение прятаться за чьи-то спины. Самое опасное — стараться прожить за чужой счет. Экономить силы, стремясь продлить свою жизнь в большом хоккее или в большом футболе.

Знаю по опыту многих своих бывших партнеров, что коль пожалеешь себя в одном эпизоде, то потом обязательно, непременно (никуда уже от этого не денешься) будет второй такой эпизод, потом третий — «экономия» сил, эта пагубная для спортсмена псевдорасчетливость станет системой. И угаснет интерес к борьбе, к игре, к спорту.