Книга Невский романс - Ольга Свириденкова

— И что с того?

— А то, что он, считай, погиб.

— Ну и шут с ним! Тебе что за печаль? И потом, с чего ты взял, что выступление заговорщиков неизбежно?

— С чего я взял? Зорич, да об этом все говорят! Но, однако, где бы узнать поточнее? — Владимир на минуту задумался, а затем радостно хлопнул себя по ноге перчаткой. — Знаю! Я спрошу у нашего дорогого Николя.

— Как? У самого Николая Павловича?!

— А у кого же еще? Ему-то, верно, уже донесли шпионы, на какое число намечен переворот. Вот я и проедусь вечерком до Зимнего. Разумеется, не один, а с тетушкой — буду ее сопровождать.

— Ну брат… Я даже не знаю, что и сказать!

— И не надо: мы уже подъезжаем к ресторану, а там полагается обедать, а не болтать.

12

Тетушка Софья Гавриловна очень обрадовалась, когда Владимир вызвался сопроводить ее во дворец.

— И давно пора, mon cher, давно пора, — приговаривала она, усаживаясь в карету. — А то я опасаюсь, что о тебе уже и забыли во дворце. А напомнить оч-чень даже не мешает! Особенно теперь.

— Так императрица Мария Федоровна в Зимнем?

— Да, мой друг, уже несколько дней. Да и как иначе? Должна же она поддержать сына в такой момент. Ах, как ему, бедняжке, сейчас тяжело! Сказать по совести, Вольдемар, покойный государь поступил с ним… бестактно.

— Вы о том, что он не решился обнародовать завещание? Да, это было непростительным малодушием.

— Ради Бога, Вольдемар, будь осторожнее! — Софья Гавриловна испуганно огляделась, будто их кто-то мог услышать в карете. — Разве можно так непочтительно отзываться о деяниях царской особы?

— Да какие там деяния! — поморщился Владимир. — Впрочем, Бог с ними. Скажите мне, что там, в кулуарах, говорят о заговоре.

— О чем?

— Да перестаньте вы, тетушка! Неужто не слышали?

Софья Гавриловна вздохнула и вытащила из горностаевой муфты платок.

— Ах, mon cher, это все так ужасно! — простонала она, поднося платок к глазам. — Так ужасно, что мне не хочется этому верить. Государыня-мать едва не слегла, когда узнала…

— О чем?

— Да о том, что какая-то кучка неблагодарных, вероломных офицеров осмелилась противиться восшествию Николая Павловича на престол. Говорят, они даже выступить собираются. Нет, ты только подумай! Даже грозятся ворваться во дворец и расправиться с царской семьей!

— Ну, допустим, это у них заведомо не получится… И когда же намечается восстание?

— Вольдемар, голубчик, это ужасно, но как бы не в самый день присяги.

— Послезавтра?! Вы точно знаете?

— Помилуй, дружочек, да откуда ж мне знать? — вздохнула тетушка и тотчас выпрямилась: — Мой долг — поддерживать бедную Марию Федоровну.

— Это верно, — хмуро пробормотал Владимир.

В Зимнем Владимир проводил тетушку в покои матери-императрицы, где провел один из скучнейших часов в своей жизни. Напрасно он вслушивался в болтовню фрейлин и сановников старого двора: кроме того, что выступление доподлинно готовится, ничего разузнать не удалось. Когда гостиная наполнилась людьми, Владимир незаметно вышел во внутренний коридор, а затем свернул к приемным покоям будущего царя.

Здесь было на удивление тихо. Дежурный офицер — еще совсем юный — направился к Владимиру, чтобы спросить пропуск, но, узнав его, вернулся на место. Рядом с юношей стоял другой офицер, чуть постарше на вид, но на него Владимир сразу не обратил внимания. «Войти или не войти? — думал он. — Если войду, то наверняка узнаю все подробности. Но, с другой стороны, рискую быть втянутым в дело».

Самым простым решением было, конечно, напроситься на прием к будущему государю. Они были хорошо знакомы и даже в детстве вместе играли. Встречаясь на балах и приемах, Николай всегда радушно здоровался с Владимиром, а иногда и задерживался для короткого разговора. Но ведь тогда он был еще великим князем, а не наследником престола… Нет, Владимир совсем не боялся, что его холодно примут. Его останавливало другое: то, что люди, которых он глубоко уважал и которым искренне сочувствовал, находились сейчас по разные стороны барьера. И возможности для примирения не предвиделось… Теперь уже точно.

— Господин Нелидов, — услышал он позади себя сильно взволнованный голос. — Простите, что решился побеспокоить вас…

— А, это вы, Ростовцев! — дружелюбно проговорил Владимир, узнав офицера. — Извините, я был занят своими мыслями и не заметил вас сразу.

— Ничего страшного, граф. — Поручик Яков Ростовцев, адъютант генерала Бистрома, командовавшего гвардейской пехотой, быстро подошел к Владимиру. — Позвольте узнать, вы ждете государя?

— Я? Пожалуй… Впрочем, я еще и сам не знаю.

— А я вот жду, — неожиданно признался Ростовцев. — Я… — он смутился и зачем-то понизил голос до шепота, — отправил ему записку. О заговоре против его высочайшей особы. И даже больше того — о восстании.

— О восстании? — быстро переспросил Владимир. — Так когда же оно все-таки намечается?

— Послезавтра, четырнадцатого декабря. В день присяги.

Перед мысленным взором Владимира встало улыбающееся лицо Полины, ее гордо вздернутый подбородок, задорно поблескивающие глаза… «Так, стало быть, уже послезавтра? — подумал он с медленно закипающей злостью. — Ну ладно, те хоть за убеждения погибнут, а Вельский-то, безголовый шалопай, за что?»

— Я узнал об этом от самих заговорщиков, точнее, понял из их разговоров, — с лихорадочным блеском в глазах продолжал Ростовцев. — Не стану скрывать: я и сам чуть было не вступил в их ряды. Но теперь, когда речь идет о свержении законного государя… Как вы думаете, граф, — он пристально посмотрел в лицо Владимиру, — я правильно поступил, что решил известить Николая Павловича? Или… Но как было молчать, как?!

— Успокойтесь, поручик, — Владимир дружески улыбнулся Ростовцеву и ободряюще похлопал его по плечу, — вы все сделали правильно. Вы поступили так, как подсказывали вам долг, честь и присяга. И никогда — слышите — не упрекайте себя в этом. Даже когда вас станут упрекать другие.

— Я знаю, — уныло протянул Ростовцев. — Знаю, что меня еще упрекнут в предательстве, и не раз.

Владимир покачал головой.

— Вы не совсем понимаете. Николаю Павловичу было известно о заговоре еще до вас. И необходимые меры предпринимались. Но вы честно исполнили свой долг. А потому успокойтесь и не приписывайте себе роль злого гения, разрушившего планы благородных заговорщиков.

— Да, наверное, вы правы, — с облегчением выдохнул Ростовцев. — Благодарю вас, граф, как все-таки хорошо, что я с вами поговорил.

В этот момент двери императорского кабинета приоткрылись и Ростовцева позвали к Николаю.

* * *