Книга Убитых ноль. Муж и жена - Режис де Са Морейра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он не знал, заняться ему мастурбацией или поплакать, и решил пойти спать.
Вышел из туалета, вернулся в гостиную и залез в гамак. Раскачал гамак, глядя в потолок, и незаметно уснул.
Ему приснилось, будто он на берегу моря: сидит на дереве и смотрит, как купается Клара. Он подобрался к краю ветки, чтобы лучше ее видеть, не удержался и упал на матрас. Боли не почувствовал и не проснулся. Сел на песок и продолжал смотреть на Клару: она плавала то на спине, то на животе, то снова на спине.
Он увидел, что начинается прилив.
Сидел и ждал.
Ждал, пока море доберется до него и вернет ему любимую.
Так Джозеф просидел целую вечность, и море наконец добралось до него. Он открыл глаза и увидел Шекспира на краю матраса.
Кот тоже устал от одиночества. Он пропутешествовал по Джозефу, добрался до его головы и свернулся клубочком рядом. Джозеф невольно улыбнулся. Под мурлыканье кота он снова уснул.
В квартире наступила тишина.
Джозефу опять приснился сон.
Ему приснилось, что Клара — кот, вернее кошка, и она мурлычет. Сам он тоже кот и смотрит, как она спит. Он даже мяукнул пару раз во сне — радостно, спокойно и с удовольствием. И если бы Джозеф услышал, как он мяукает, он бы наверно предпочел совсем не просыпаться.
Но тут его разбудил звонок.
Джозеф открыл глаза и очумело осмотрелся.
Снова услышал звонок, встал, подошел к телефону и снял трубку.
— Алло! — сказал он.
В полном недоумении послушал длинный гудок. Повесил трубку.
Шекспир тоже проснулся, слез с матраса и пошел к входной двери.
Джозеф снова услышал звонок и наконец понял, что это домофон. Совсем ошалев, пошел к входной двери и снял трубку домофона.
— Да?
— Джозеф, это я.
— …
— Джозеф, это я.
— Нет, — сказал Джозеф. — Джозеф — это я!
— Ладно, Джозеф — это ты. А я — Клара.
— Я Джозеф… А ты Клара…
— Именно так. Я внизу… С Читой…[10]
— Так ты не в Испании?
— Нет. Разве ты живешь в Испании?
— Нет.
— Значит, не в Испании.
— Но как получилось, что ты не в Испании?
— Ну… Понимаешь, Чита захотела с тобой повидаться.
— У нее все хорошо?
— Да… То есть нет… Она хочет с тобой повидаться, а так она не очень.
— А что с ней?
— Ей все осточертело.
— Что именно?
— Все… Макаки… джунгли… гнилые лианы… термиты… тропические болота… путешественники, туристы, люди. И даже бананы! Но вообще-то не то чтобы ей все это так уж осточертело… Скорее, ей все это не интересно, если тебя нет рядом. Или она не может тебе об этом рассказать. Или показать. Ну, чтобы все это было, но вместе с тобой.
— Вряд ли в джунглях я ей пригожусь.
— Это ей по фигу. Ей нужен ты.
— Я и банан-то очистить не сумею.
— Она тебя научит.
— Я не люблю бананы.
— Будешь чистить их для нее.
— А я? Что буду есть я?
— Ее. Ты будешь есть ее.
— Так я ее съем и все.
— Но она будет в тебе.
— Весело, нечего сказать!
— Она здесь не за тем, чтобы веселиться.
— А зачем?
— Она здесь для тебя… Чтобы любить тебя. Кусать тебя. Спать с тобой и просыпаться с тобой, кормить тебя, смотреть на тебя и слушать тебя, говорить с тобой, для того, чтобы ты обнял, погладил по голове, ласкал грудь, ноги — всю целиком. Чтобы ты любил ее, чтобы обнять тебя и целовать, целовать, целовать…
— Я спускаюсь.
— Нет, это я поднимаюсь.
— Нет.
— Почему же нет?
— Здесь такой бардак… Матрас, микроволновка, холодильник, везде окурки, пустые бутылки, коробки из-под пиццы… фотографии разорванные и фотографии склеенные, шмотки прямо на полу, очумевший кот, тут уборки на год, идиотские книги, грязные окна, поцарапанные диски… я с грязными волосами, изо рта воняет, глаза красные, все время, все время красные…
— Мне плевать.
— А мне нет.
— А я говорю — плевать.
— Нет.
— Да.
— Я спускаюсь.
— Я поднимаюсь.
— Давай лучше встретимся.
— Прямо на лестнице.
— Я люблю тебя, любимая.
— Мне так хочется плакать.
— Так что нам делать?
— Мы встретимся.
— Прямо на лестнице.
— Я буду повторять твое имя на каждой ступеньке.
— И я буду повторять твое имя на каждой ступеньке.
— Нет, подожди… Все так хорошо…
— Я жду… Стою и не двигаюсь.
— Как будто ты уже здесь.
— Я уже здесь… Я всегда была здесь.
— Я люблю тебя, любимая.
— Так что нам делать?
— У нас все получится.
— Вместе пойдем на пляж.
— Куда угодно.
— Только ты и я.
— Только ты и я.
— И это будет замечательно.
— Земной рай.
— И никаких землетрясений.
— И никаких расставаний.
— И никаких термитов.
— И никаких макак.
— Я так люблю тебя.
— Я поднимаюсь.
— Я спускаюсь.
— Навсегда.
— Навсегда.
— Наконец-то все это кончилось!
— Все только начинается.
— Я уже здесь.
— И я уже здесь.
— Да… это здесь.
Она плакала уже час.
Надеялась, что сумеет выплакаться, слезы остановятся, им придет конец.
Но не получалось.
Слез не становилось ни больше, ни меньше, они все текли и текли.
И ей пришлось напрячься и повернуть слезы вспять, чтобы они, хоть и текли, но в ней самой, и хотя бы лицо ее оставили в покое.
