Книга Костер для инквизитора - Александр Мазин

– Не перебивай. Этот будет первым, это я тебе говорю. Ты сильнее.

Юра смолчал, но по физиономии видно: Ласковин его не убедил.

– Через год,– продолжал Андрей,– ты будешь гонять его по татами, как захочешь. Если сэнсэй не вправит ему мозги. Но… – Ласковин сделал паузу,– но мы с тобой сделаем это сейчас. Первое: ты выиграешь. Второе: вправишь ему мозги.

– Я не смогу…

– Помолчи. Посмотри сюда,– Ласковин тронул «хвост» пояса.– Какой цвет?

– Ну, черный.

– Не «ну, черный», а черный. А у тебя?

– Белый.

– Кто лучше знает?

– Но драться-то мне! – упрямо возразил Матвеев.

– Разумеется. А теперь слушай и запоминай. Что делает твой противник после команды к бою?

– Что?

– Паузу выдерживает. Давит на психику. Так? Поэтому ты атакуешь сразу же после «хаджимэ». Мгновенно. Руками. В голову. Постарайся попасть по носу. Не на силу, а на скорость. Ударил – отскочил. Что дальше будет?

– Попрет на меня. Как танк.

– Точно,– кивнул Ласковин.– Как танк. А что сделаешь ты?

– Буду уходить на тактике. Мне его не остановить.

– Чушь! – отрезал Ласковин и тут же поймал себя на том, что копирует Славину интонацию.– Когда он атакует, ты развернешься, как на уход, и с поворотом, с наклоном корпуса, пробьешь вразрез уширо в верхний уровень.

– А дальше?

– «Дальше» не будет. На пятке накладки нет.

– Въехал,– Юра ухмыльнулся.

– И еще одно, Матвеев. Он – твой товарищ по школе. Ты не убиваешь его, а учишь.

– Ясное дело!

Когда они вернулись на исходное место, будущий Юрин противник поглядел с подозрением, но без особой опаски.

– Хаджимэ! – скомандовал рефери.

И Юра сорвался с места. Щелк, щелк – двойной цки. Один – по шлему, второй – вскользь (соперник успел отшатнуться) по кончику носа. Ударил – отскочил. Лицо «желтого» покраснело, ноздри расширились. Ярость быка, которого щелкнули по достоинствам. И он попер. Как танк. А Юра, очень технично сымитировав уход в сторону, провел тот самый уширо в полный контакт. Ласковин сам не раз использовал этот прием. И не раз его использовали против самого Ласковина. Поэтому Андрей очень хорошо представлял, как это выглядит. Голова противника вдруг исчезает из поля зрения, а затем откуда-то снизу появляется его пятка (хорошо, если успеешь заметить), в мозгу что-то взрывается, и бой окончен. Это если без шлема. Но и со шлемом получилось неплохо. Юра провел все как надо, вразрез, между руками в подбородок. Несмотря на пенопленовую накладку, удар вышел жесткий. Голова «желтого» дернулась назад и вверх – бум! – руки повисли, колени подкосились.

– Иппон,– сказал рефери и посмотрел на Ласковина.

– Й-йо! – выкрикнул Юра и сорвал с головы шлем.

Ласковин похлопал его по плечу и присел около проигравшего. Тот как раз отверз очи и удивленно посмотрел в потолок. Зрачки на месте, сотрясения, похоже, нет.

– Лежи,– посоветовал Андрей.– Противника надо уважать…

– Это вы его научили!

– …Особенно, если думаешь, что он слабее.

– Но заншин[3]… – пробормотал побежденный.

– Какой у тебя, к егудям, заншин, щенок? – сердито перебил Андрей.– Борзота дурная, а не боевой дух! После занятий подойдешь к сэнсэю. Скажешь: получил по голове. Пусть посмотрит.

– Да я в порядке,– запротестовал «желтый».

– А это будешь определять, когда сам станешь сэнсэем. Вставай. Матвеев, иди сюда. Пожмите руки. А теперь скажи Матвееву «спасибо».

– Это за что? – сварливо спросил побежденный.

– Вот когда ты это поймешь, можешь считать, что урок пошел на пользу. Свободен.

Зеленопоясный рефери смотрел на Ласковина, и в глазах его светилось восхищение.

В этот день Юра Матвеев не победил трех «желтых». И двух – тоже. Второе кумитэ он проиграл. Но с хорошим счетом. Победителем же стал совсем молодой парнишка, подвижный, как шарик ртути, и такой же непредсказуемый. В качестве премии ему было позволено по собственному выбору поработать с одним из членов жюри. Это придумал щедрый на выдумки Зимородинский. Победитель выбрал Шиляя. Выбрал, скорее всего, по кимоно. И задал мэтру жару. Нет, конечно, Шиляй не работал с ним в полную силу. Шиляй – боец с понятием и самоутверждаться не стал. Он дал такую возможность пареньку. Зато потом, по просьбе Зимородинского, уже без противника продемонстрировал «свободный полет»: высокие прыжки с мощными стремительными ударами; «плетение руками» – вин-чун в одиночку; стремительное мелькание ладоней, от которого соперник на мгновение просто слепнет. А больше мгновения в бою и не требуется.

– Давай я ним поработаю? – прошептал Ласковин Зимородинскому.

– Свербит? – тоже шепотом поинтересовался Вячеслав Михайлович.– Нет уж. Твоя задача – технику показать. Ката. Сделаешь?

– Как скажешь… – Андрей не скрывал разочарования. Действительно, засвербило. И перед Наташей хотелось покрасоваться. Шиляй прекрасно работает, но он, Андрей, лучше. Ладно, ката, так ката.

– Ну, Ростик, что? – нетерпеливо спросил Андрей, когда им удалось остаться вдвоем.

– Спокойно,– усмехнулся Саэтдинов.– Я и так совершаю должностное преступление. Сначала у меня к тебе пара вопросов, Спортсмен.

Ласковин насторожился:

– Предлагаешь ченч?

– Угу. Ченч. Ты – мне. Я – тебе. И все – только между нами. Годится?

– Давай свои вопросы.

– Не кричи,– попросил Саэтдинов.– Слыхал что-нибудь о мужичках, которых пожгли на сорок седьмом?

– Это где? – прикинулся валенком Ласковин.

Саэтдинов поглядел на него недружелюбно, но пояснил:

– Сорок седьмой по карельской ветке. Припоминаешь?

Ласковин пожал плечами.

– А слухи ходят, ты там был. Совсем ничего не слышал?

– Так, кое-что.

– А в это «кое-что» случайно имена не входят?

– Ужель не установили? – прищурился Андрей.

– По головешкам?

– Шифер,– поделился Ласковин.– Со товарищи. Не заплачешь?

– Нет, Шифер – он шифер и есть. И кто?

– Слово «чума» тебе что-нибудь говорит?

– Говорит,– кивнул Саэтдинов.– То-то его… – и осекся.

– Значит, никаких улик? – спросил Ласковин. С подтекстом.

– А хоть бы и были,– буркнул Саэтдинов.– Этих моими клыками не прихватить.

– Разве ты теперь в РУОП? – спросил Ласковин.– Тебя-то каким боком это все касается?