Книга Brainiac. Удивительные приключения в мире интеллектуальных игр - Кен Дженнингс

Хотя длинные подзаголовки и исполненные важности введения к книгам Тимбса и Саутвика трубили миру о своей научной ценности, по содержанию книг становилось ясно, что это только камуфляж. Эти книги — просто интересное чтиво. Кто из вас когда-либо открывал энциклопедию для того, чтобы узнать «Могут ли жабы выжить, если их заточить в камень или в дерево?» или «Есть ли хотя бы в одном языке мира слово, в котором буква „игрек“ (Y) встречается два раза подряд»? (Между прочим, два раза нет.) Тогда, как и сейчас, стандартные справочники представляли знание как горькую микстуру, нечто противное, но «пользительное» для ваших мозгов. Эти же пионеры тривии видели знание как нечто светлое, воздушный десерт — бесполезный, но приносящий радость.

Роберт Л. Рипли, продолжатель их дела в XX веке, стал первой в мире настоящей звездой тривии. Рипли был никому не известным рисовальщиком комиксов и игроком в бейсбол, когда в 1918 году в New York Globe появилась его первая страница комиксов про необыкновенные спортивные достижения «Дураки и дурки». Быстро переименованная в «Хотите верьте, хотите нет!» рубрика стала сумасшедшим хитом, выросшим впоследствии в популярные книги, короткометражные фильмы, радио- и ТВ-шоу. Не успевая переводить дух от описания абсурдных эпитафий, тридцатитысячеглазых стрекоз и огромных мотков бечевки, Рипли (вместе со своим неутомимым компаньоном Норбертом Перлротом, который провел 52 года в Нью-Йоркской публичной библиотеке, собирая для Рипли экзотические, невероятные факты) популяризовал идею о том, что экзотическое знание может приносить удовольствие. На пике славы страницу Рипли читали 8 млн человек, а за первые три недели мая 1932 года он получил около 2 млн писем с забавными сведениями.

В американских газетах появился и другой источник (ныне практически исчезнувший), так сказать, предтеча будущей тривии — колонки вопросов и ответов. Возможно, хоть и с трудом, но вы еще можете припомнить догугловскую эру — грустные, отсталые времена, когда, если название песни или имя актера не запомнились сразу, приходилось неделями расспрашивать друзей и коллег, вместо того чтобы за 20 секунд удовлетворить свое любопытство с помощью интернета. Еще хуже бывало какому-нибудь фермеру из Небраски в 1908 году, чью домашнюю библиотеку составляли «Альманах фермера» и большая семейная Библия. Что ему было делать, если хотелось вспомнить дату наводнения в Джонстауне, или отыскать давно потерянную кузину в Бангоре, или размагнитить карманные часы, или заставить замолчать детей, которым необходимо знать, сколько листьев на яблоне? Кому звонить?

В большинстве случаев в местную газету. Почти с момента своего появления газеты публиковали ответы на вопросы по самым разным общим темам. Так, «Афинский Меркурий» в Лондоне стал выпускать в приложении отдельный листок с вопросами и ответами еще в далеком 1691 году. Следующие семь лет его составители, включая автора «Путешествия Гулливера» Джонатана Свифта, отвечали на «Хорошие и забавные вопросы» своих читателей из английских кофеен самым авторитетным образом. Большинство вопросов представляли собой просьбы дать совет в делах романтического свойства или помочь разобраться с темными местами в Писании. Энн Ландерс встречается с Недом Фландерсом. «Может ли нежная дружба между двумя персонами противоположного пола быть вполне невинной?» «Откуда Адам и Ева взяли иголки и нитки, чтобы сшить повязки из фиговых листков?» «Можно ли верить женщине, когда она заявляет, что никогда не выйдет замуж?» «Как мы можем убедить язычников, что наш Бог настоящий, а их нет?»

Но около пяти или шести тысяч вопросов, проясненных «Меркурием», касались «натурфилософии», включая элементы естественных наук, природоведения, математики и географии. Эти вопросы на общую эрудицию зачастую затрагивали те же не поддающиеся точному определению факты, которые содержатся в популярных сегодня сборниках тривии. «Почему, когда смотришь на солнце, хочется чихнуть?» «Откуда на Луне пятна?» «Какое существо самое сильное во Вселенной?» «Почему мы часто пускаем газы во время мочеиспускания?»

Но даже всезнающее Афинское сообщество ответило на меньшее число вопросов, чем Фредерик Дж. Хаскин, чья колонка «Ответы на вопросы» появилась в американских газетах в 1911 году. За несколько лет «информационное бюро» Haskin’s D. C. ежедневно получало и давало ответы более чем на тысячу вопросов. Одни были абсолютно практического свойства: «У меня слиплась купальная шапочка. Как мне ее разлепить так, чтобы не порвать? — Е. В.» Другие демонстрируют специфические интересы американцев тех дней. Три самых популярных вопроса к бюро Хаскина касались золотодобычи, патентных заявок, приносящих немедленное обогащение, и еврейского происхождения тогдашних знаменитостей. Но большинство представляло собой тривию в чистом виде — не более чем удовлетворение праздного любопытства или разрешение спора, возникшего в застольной беседе. Откуда берутся дырки в швейцарском сыре? (Пузырьки углекислого газа.) Сколько ступеней внутри статуи Свободы? (Пятьсот сорок шесть.) Кто нарисован на рекламе знаменитого томатного супа «Кэмпбелл»? (Карикатуристка Грейс Дрэйтон в качестве модели использовала свое собственное лицо.) Между прочим, дети, на среднего размера яблоне умещается около 50 тысяч листьев.

К середине 1920-х годов все условия для рождения тривии уже были созданы. Читатели газет с головой ушли в описанные бойким пером Рипли фактоиды из серии «Знаете ли вы, что…?» и кажущиеся бездонными резервуары знаний от Haskin’s. Кроссвордное помешательство захлестнуло страну, заставив заточить все имеющиеся в наличии карандаши и обострив аппетит публики ко все новым и новым видам игр-головоломок. Возможно, решающую роль сыграл тест на проверку интеллекта «Альфа», введенный в американской армии во время Первой мировой войны, когда нация увлеклась новой идеей меряться мозгами посредством ответов на длинные списки вопросов.

Уилл Шорц, редактор кроссвордов из «Нью-Йорк таймс», вспоминает, что самую раннюю книжную викторину-тривию он встретил в издании 1925 года — «Книга для сообразительных» Ральфа Альбертсона. Альбертсон был старый чудак, глава крупной конгрегации, оставивший кафедру священнослужителя в 1895 году ради создания христианских общин социалистов-утопистов в Джорджии и Массачусетсе, которые, впрочем, вскоре развалились. В 1920-х годах он пришел к убеждению, что головоломки и словесные игры могут быть крайне полезны американской системе образования, и опубликовал книгу, целиком состоящую из них. В качестве приложения в конце книги он привел «Викторину на общую эрудицию» из 602 вопросов. Как и в прочих ранних тестах, состоящих из тривии, формулировки вопросов были удивительно расплывчаты. Почему день сменяет ночь? Кто такой Евклид? Как формируется правительство в Бразилии? Они скорее звучат как ответы в Jeopardy! чем как нормальные вопросы тривии. Как минимум среди моих знакомых они наверняка привели бы к острым спорам о правильности ответа за игровым столом в Trivial Pursuit. Но все же по предметным областям и по форме эти вопросы неотличимы от сегодняшней тривии.

Первый звездный час тривии наступил чуть меньше года спустя. Джастин Спэффорд и Люсьен Эсти были безработными выпускниками Университета Амхерста в Манхэттене.

Подобно многим другим фанатам тривии до и после, они были обескуражены, обнаружив, что, несмотря на престижные дипломы и широкое гуманитарное образование, мир больших денег и работы не спешил проторить дорожку к их дому. В свободное время, которого было более чем достаточно, они тестировали друг друга на знание литературы и удивлялись, сколько всего забыли со времени окончания университета. Игра в вопросы и ответы доставляла им такое удовольствие, что они сами начали составлять задания, стремясь разделить свою радость с окружающими. В конце концов издательство Viking Press посчитало возможным повторение кроссвордного помешательства 1924 года и согласилось опубликовать законченную коллекцию из 2000 вопросов под заголовком: «Спросите что-нибудь полегче! Книга вопросов».