Книга Проклятие Кеннеди - Гордон Стивенс

— Почему они будут молчать? — Умберто.

— Потому что молчание — тоже оружие; порой без контакта проходят целые недели.

Председателю это не понравится — Росси посмотрел на Умберто, затем снова на Хазлама. Так что надо обдумать это, решить, что можно сделать и как. Разработать план, с помощью которого можно будет действовать за спиной Хазлама и использовать его в качестве прикрытия, когда придется отвечать перед начальством.

— Что-нибудь еще? — снова Умберто.

— В первую очередь, ваша личная безопасность. Двойные и тройные похищения редки, но такое бывает. Очевидная мишень — Марко, забирающий передачи, однако он в некотором роде защищен от неприятностей, так как благодаря ему осуществляется связь.

— Дальше? — Умберто вонзился в него немигающим взглядом — локти на столе, подбородок на сложенных руках.

— Мы договорились, что банк постарается скрыть свою причастность к делу.

— И?

— Если шофер и телохранитель в «мерседесе» у входа наняты банком, такая реклама может сослужить ему плохую службу.

— Разберемся. — И совещание закончено. Об этом можно было догадаться по тому, как Умберто Бенини захлопнул свою папку. — Если не возражаете, мы попрощаемся с вами, а сами обсудим то, что вы нам сказали.

Дальнейшее обсуждение, без участия Хазлама, длилось чуть больше тридцати минут. Когда уходили остальные, Росси взял Франческу за руку.

— Я помню, что Хазлам посоветовал не платить слишком много и слишком быстро, но если это поможет освободить Паоло, банк заплатит сколько нужно.

Хорошо иметь на своей стороне такого человека, подумал Умберто Бенини: на него можно положиться.

— Спасибо. — Франческа попыталась улыбнуться и отошла к окну, глядя, как отъезжают машины.

Она была права насчет Хазлама. Этот сукин сын действительно велел им приравнять жизнь Паоло к некоей денежной сумме, он пошел даже дальше. Едва не спросил ее, сколько она готова заплатить, и едва не предположил, что может наступить момент, когда она оставит Паоло на растерзание этим стервятникам. Хорошо еще, что Умберто так непоколебим в своей готовности стоять до конца, а Росси предлагает неограниченную помощь банка.

Зазвенел телефон.

О Боже, подумала она; пожалуйста, Господи, только не это. Она повернулась и позвала экономку, но затем вспомнила, что не попросила женщину остаться. И почему она не прислушалась к словам Хазлама, когда он спрашивал, сможет ли она действовать в одиночестве? Почему он не повторил того же вопроса сегодня?

Она заставила себя снять трубку.

— Привет, мама, это я.

Она опустилась на стул и, сдерживая слезы, слушала, как младшая дочь спрашивает об отце, слышала свой собственный голос, произносящий лживые слова.

— А где Джизелла?

— Катается верхом. Хочешь, чтобы она позвонила тебе, когда вернется?

— Хорошо бы.

Вечер перетекал в ночь. Она смотрела в окно и думала, что пора ложиться спать.

Вновь зазвонил телефон. Франческа улыбнулась и взяла трубку.

— Джизелла, — начала она. — Молодец, что позвонила. Как покаталась?..

* * *

С Бенини все идет как по маслу, думал Витали; банкир надежно укрыт в крепости под названием «Калабрия», а родственники ждут уже достаточно долго, чтобы почувствовать напряжение.

Было одиннадцать утра, и лучи солнца освещали большой стол, стоящий посередине его кабинета; телефоны слева, факс и компьютер справа, записывающее устройство и радиотелефон в ящике. Радиотелефон был зарегистрирован на чужое имя и оплачивался с банковского счета, который не удалось бы связать с Витали в том случае, если бы принятые меры безопасности оказались недостаточными и карабинеры что-нибудь пронюхали. В целях дальнейшего уменьшения риска при телефонных переговорах Витали пользовался радиошифратором.

Он был один — в это время дня он всегда бывал один. Он открыл ящик, подключил шифратор и набрал первый номер.

— Анджело, это Тони.

Анджело Паскале был человеком лет тридцати пяти, худощавым — пиджаки всегда слегка свисали с его плеч — и жившим близ пьяцца Наполи, на западе города, в двухкомнатной квартире, куда надо было подниматься с внутреннего дворика по спиральной лестнице. Он ни разу не виделся с тем, кто называл себя Тони, но Тони платил хорошо и без задержек — пока в киднеппинге были такие люди, Анджело мог не волноваться, что останется без работы.

Он включил шифратор и набрал код, переданный ему Тони.

— Сегодня в девять, — Витали дал ему адрес. — Я перезвоню в десять. — Он нажал кнопку отбоя и откинулся на спинку кресла.

Так сколько же?

Нынешние ставки находились в пределах от 450 до 500 миллионов лир, а начальная сумма колебалась от пяти до десяти миллиардов, — значит, примерно этого они и ожидают. Конечно, столько никто не заплатит, но и 450 миллионов за вычетом расходов обещали неплохой выигрыш.

Он снова подался вперед и набрал номер связного, опять подключив шифратор. Раньше вместо этого приходилось звонить другим безликим людям, ожидавшим у платных телефонов. Наверное, кое-кто и теперь работает по старинке, подумал он, но надо идти в ногу со временем.

— Муссо, это Тони. — Муссолини был хорош — конечно, не так хорош, как сам Витали, но все же входил в число лучших. Конечно, на самом деле его звали не Муссолини, но именно так называл его Витали и именно так он представлялся родственникам жертвы. — Сегодня в девять. — Он дал ему номер телефона.

Так сколько же? Он до сих пор перебирал в уме цифры. Поскольку банк занимается страхованием от киднеппинга, консультант наверняка уже задействован. А раз так, этот консультант наверняка уже рассказал семье о нынешних котировках и уровне первых запросов, поэтому они будут ждать конкретных цифр и, скорее всего, забудут, что эти конкретные цифры носили в устах консультанта лишь оценочный характер.

— Начни с семи.

Миллиардов, понял Муссолини. Интересная сумма.

— Жертву зовут Паоло Бенини, телефон стоит в его городской квартире. Вероятнее всего, ответит жена — Франческа. Если нет, то отец Умберто или младший брат Марко. Перезвоню в девять тридцать.

* * *

Анджело Паскале вышел из дому в час, сел за руль «альфы», сверился с tuttocitta,[9]и поехал на Виа-Вентура.

На этой улице царила сутолока, тротуары и магазины были полны людей — в основном молодых и на вид явно с деньгами. Нужный дом был слева, ближе к концу, а напротив имелся ряд парковочных углублений. Анджело ездил вверх и вниз по мостовой минут двадцать; затем освободилась подходящая стоянка, он занял ее и отправился в «Фигаро» выпить чашечку «каппучино» — кофе со сбитыми сливками. В пять часов он проверил машины, стоящие перед зданием, часом позже повторил проверку. С шести начал записывать все машины, подъезжающие к дому Бенини или отъезжающие от него, обращая особое внимание на те, что останавливались прямо перед входом.