Книга Ты полюбишь вновь - Марджори Льюти

— В санаторий, конечно. Я сказала, что смогу забирать его каждый день… надеюсь, с этим все в порядке.

— Да, все в порядке. Только он не поедет в санаторий. Боюсь, я несколько покривил душой, когда мы говорили по телефону. Видите ли, этот санаторий принадлежит одной индустриальной компании и предназначен исключительно для их служащих. Так что я не мог устроить туда Пипа.

— Но… почему же вы мне не сказали? — Мэнди почувствовала, как ее щеки жарко вспыхнули.

— Я подумал, что вы станете возражать на мое предложение. Поэтому с характерной для меня бесцеремонностью взял и организовал все сам, без вашего ведома. — Он кинул на нее хитрый взгляд.

— А именно?

— Я отвезу Пипа к себе домой. И поручу его заботам моей восхитительной хозяйки, миссис Доббин, которая, должен заметить, в восторге от такой перспективы.

Она взволнованно проговорила:

— Но все равно надо было сначала сказать мне.

— А если бы я вам так сказал, что бы вы ответили — разрываясь между желанием помочь Пипу и нежеланием быть у меня в долгу?

— Не знаю, — честно призналась Мэнди.

— Вот именно, так что согласитесь, я хорошо сделал, что все решил за вас.

Мэнди ответила не сразу. Она сидела, глядя на мелькавшие телеграфные столбы. И наконец спросила:

— А почему вы решили это сделать?

Он не отрывал глаз от дороги.

— Вам кажется, это нетипичное для меня поведение? На вид я вам представляюсь не очень великодушным человеком?

— Д-да, в общем-то это так.

— Вы меня считаете закоренелым циником, высокомерно презирающим всех прочих смертных?

— О боже, ну нет… не совсем.

— Но по крайней мере, я недалек от истины?

— Ну вы же сами говорили, что никому, кроме себя, не доверяете. И потом, у вас всегда такой вид, словно вы оцениваете людей… — Она вдруг замолчала.

Его губы сжались в тонкую линию. Мэнди поняла, что Саймон обиделся, но, с другой стороны, сам напросился, разве не так? Потом в уголках его губ показалась улыбка.

— Черт возьми, какой же я получаюсь симпатичный парень. Я, честно говоря, не до конца представлял себе, какое впечатление произвожу на окружающих. Впрочем, меня это мало трогало. Знаете, есть такие рыбы, которые выпускают едкую жидкость, когда мимо проплывает другая рыбка. Я, наверное, как раз похож на такую. — Он усмехнулся. — Признаться, очаровательный образ.

— Ну вот видите! Вам самому нравится быть таким.

Он запрокинул голову и громко расхохотался:

— Мэнди, вы просто прелесть. Со временем, думаю, вы смогли бы превратить меня в человека.

— Кстати, — напомнила она, когда Саймон опять стал серьезным, — вы так и не ответили на мой вопрос.

— Почему я помогаю Пипу?

— Да.

Он задумался:

— Скажем так — это еще больше поднимает меня в собственных глазах, я чувствую себя добрым самаритянином. А может быть, — добавил он, вдруг понизив голос, — это помощь одного калеки другому калеке. Так что выбирайте мотив на свой вкус, Мэнди, какой хотите.

Девушка бросила на него быстрый неуверенный взгляд.

— Скорее всего, второе, — произнесла она.

Когда Саймон снова заговорил, голос у него был обычный, холодновато-отстраненный:

— А вы, наверное, никогда не делаете ничего необдуманного, да? Всегда ищете в людях только хорошее.

Мэнди ощутила беспомощность, как всегда, когда он обращал жало своей иронии против нее. Но все же Саймон помогает Пипу, подумала она. Ради этого она готова была со многим примириться, и насмешки сэра Саймона Деррингтона были не самой страшной платой.

Миссис Доббин ждала их в «Дауэр-Хаус» — такая уютная в своем голубом платье, ее маленькие глазки на полном лице так и лучились доброй улыбкой. Пипа разбудили, и он сидел на заднем сиденье, молча, с широко раскрытыми глазами. Мэнди догадалась, что теперь, когда они приехали на место, мальчик засмущался и перепугался. Саймон, наверное, тоже об этом подумал, потому что ободряюще улыбнулся и сказал:

— Итак, мой юный друг, мы прибыли. Мы с Мэнди решили, что здесь тебе больше понравится, чем в санатории, правда, Мэнди?

Мэнди открыла заднюю дверь и села на сиденье рядом с Пипом.

— Это дом сэра Саймона, — объяснила она ему, — а ферма вон там, за теми высокими деревьями, я буду приходить к тебе каждый день, а ты будешь приходить к нам в гости. Идет, зайчик?

Пип переводил большие тревожные глаза с нее на Саймона, стоявшего рядом, потом на миссис Доббин — беззащитный, открытый детский взгляд. А затем произнес с забавной серьезностью:

— Спасибо, Мэнди, я буду рад остаться здесь, — и прибавил, вспомнив, как его учили хорошим манерам: — Спасибо, что пригласили меня, сэр… сэр Саймон.

— Мы очень рады принимать тебя у нас дома, — без тени улыбки заверил его Саймон, — только тебе не кажется, что «сэр Саймон» звучит мрачновато? Может, ты будешь называть меня просто Саймон? Мы тут все друзья. Кстати, тебя это тоже касается, Мэнди, — добавил он, глядя ей прямо в глаза. — А теперь не пора нам выходить, ребята?

Он наклонился и поднял Пипа на руки, как пушинку.

— Мэнди, идемте с нами в дом, устройте, чтобы Пипу было удобно.

Мэнди пошла за ними и улыбнулась милой домашней миссис Доббин, которая в ответ озарила ее искренней радушной улыбкой и отошла с дороги, пропуская их.

— Куда мы его поместим, миссис Доббин? Наверное, следует его отправить на чердак?

Пип взвизгнул от удовольствия и обхватил Саймона руками за шею. Мэнди сразу воспрянула духом. Она была уверена, что Пипу здесь будет хорошо. И опять она увидела Саймона совершенно новым. Он стал вдруг молодым и веселым, с взъерошенными темными волосами и помятым воротничком.

— Я накрыла чай в кабинете, сэр Саймон, и разожгла там камин. Я решила, что так будет удобнее для юного господина Пипа, если он не захочет пойти поспать с дороги. Как вы считаете, мисс?

Мэнди многозначительно посмотрела в счастливое личико Пипа и ответила:

— Думаю, мы не станем сразу отправлять его в постель, пусть остается на чай. Вы согласны, миссис Доббин?

Экономка ушла, шелестя юбками, готовить чай. Саймон опустил Пипа на глубокий кожаный диван и протянул ему блюдо с домашними лепешками, покрытыми толстым слоем масла и золотистым сиропом.

— Миссис Доббин испекла их специально к твоему приезду, Пип. Она сама мне сказала. Давай, давай, бери еще, так, две… три… еще, сколько хочешь.

Пока Пип был полностью занят лепешками, Саймон повернулся к Мэнди.

— Это мое убежище, — сказал он. — А гостиная у меня, как говорит миссис Доббин, только для «посетителей».