Книга Огонь ласкает - Дорис Смит

Его пальцы потянулись к ручке дверцы, на которую я опиралась. Секрет на секрете, что-то не то — воротник пальто высоко поднят, и эти его косые взгляды на офис…

— Все в порядке? — У него явно руки чесались захлопнуть дверцу.

— Да, — сказала я, выпрямляясь. — А у вас? Я хочу сказать, у вас что, что-то случилось с ногой?

— По-моему, да!

— Что? С какой? — Я впервые взглянула на его колени, заваленные бумагами. Там, где заканчивалось пальто, я с изумлением увидела две коленки и часть клетчатого гольфа.

— К несчастью, с обеими, — сказал он.

— Это же килт! — воскликнула я.

Он поморщился:

— А вы как думали, что это? Атомная бомба? Хотя она немногим хуже.

— Что вы в нем делаете? — Я была слишком заинтригована, чтобы соблюдать приличия.

— В данный момент, — сухо ответил он, — я сижу в машине и жду, пока уйдет моя секретарша.

Наши глаза встретились; он смотрел на меня так возмущенно, что я засмеялась:

— Извините, уже ухожу.

— И я тоже, — вздохнул он. — На эту проклятую свадьбу. Если только у меня хватит смелости вылезти из машины.

— Боитесь, что вас доконает ливер в телячьем рубце? — подколола я.

Лицо тут же прояснилось.

— Когда-нибудь вы все-таки получите по заслугам!

Он уехал, радостно улыбнувшись и махнув мне рукой на прощанье.

— И ты хочешь сказать, что там был К.Ф. в килте и ты его просто так отпустила! — отчитывала меня Хэзел во время ленча. — Наверное, он шотландец. А я и не знала.

Я не стала говорить ей, что спросила его об этом. Он объяснил, что отцовская линия его семьи происходила из Шотландии и один из его кузенов из Эршира был помолвлен с ирландской девушкой. Они должны были пожениться сегодня в Дублине, но вчера брат жениха и его шафер попали в аварию по дороге в аэропорт Глазго.

— Мы с Йеном одинаковых габаритов, — с сожалением объяснил К.Ф., — а Шейла (видимо, невеста) была бы очень расстроена, так что я ничего не мог поделать.

Я в общих чертах рассказала об этом Хэзел.

— Вот некоторым всегда везет! — продолжала убиваться она. Мы выбирали рождественские открытки. — Можешь послать К.Ф. какую-нибудь из тех, с надписью «С Рождеством, босс!».

Магазинчик, в который мы направились, находился напротив церкви, и, когда мы подошли к нему, Хэзел вцепилась в мою руку:

— Килт! Клянусь, я видела килт!

— Нет, Хэзел, нет, маловероятно, что… — протестовала я, но она уже тащила меня через улицу.

Мы проскользнули в задние ряды. Нас вряд ли заметили бы, церковь была полна. Жених и невеста стояли на коленях перед алтарем, она в белом атласе, он в черном пиджаке и килте, расцветка которого совпадала с килтом Кена. Справа от своего кузена стоял шафер, словно изваянный из камня, без единого движения.

— У нас есть время подождать, пока они выйдут, — сказала Хэзел, посмотрев на часы.

— Нет уж, без меня, — ответила я, но даже не дойдя до ворот, меня поглотила толпа гостей, зрителей и машин, и я не смогла никуда идти. Я услышала знакомый голос и, повернувшись, увидела Фиону в вельветовом костюме яблочно-зеленого цвета.

— Это все моя заслуга, — со смехом говорила она. — Вы не поверите, скольких трудов мне стоило уговорить его. Но это подало мне интересную идею.

Слушая ее, у меня тоже появилась идея, и я готова была поспорить, что та же самая.

— Ну, если К.Ф. так разрядится на работе, будет сплошным удовольствием носить ему почту, — объявила Хэзел, когда мы шли обратно. По какой-то причине ее замечание раздражило меня.

— Это не маскарад. Это его родовая шотландка. Ты так говоришь, будто он надел килт только смеха ради.

— Да это же шутка века! И остальные бы подумали так же, — ответила Хэзел и с любопытством глянула на меня.

На следующий день мой босс и я вернулись на пятый этаж, но он был таким тихим, что я не знала, что и думать. Хэзел предположила, что у него похмелье, — он и вправду был бледен. Как бы то ни было, в понедельник он снова был самим собой; первое, что он сделал, — обругал Брайана за то, что тот явился на работу с головой, похожей на швабру. После обеда Брайан пришел без намека на кудри и челкой в стиле Марка Энтони, которая так изменила его лицо, что мистер Фоли даже не узнал его. В общем-то все чувствовали, что Брайану удалось превратить поражение в победу.

Мария начала работать в больнице, а мы с мамой занялись списками подарков к Рождеству. За этим занятием несколько вечеров спустя и застал нас телефонный звонок.

— Кон! Тебя! — крикнула Линда. — Мужчина!

Я втайне надеялась, что так случится… однажды, когда я не буду этого ожидать, позвонит Саймон и пригласит меня куда-нибудь…

— Иди же, детка, — подтолкнула меня мама.

Я встала, ноги мои подкашивались. Если я успею дойти до телефона прежде, чем кто-нибудь заговорит, это будет Саймон. Мне оставалось только протянуть руку, как вдруг папа зашуршал газетой.

— Вы видели, за сколько продали дом Лэнга?

Мой голос разочарованно дрожал, когда я сказала «Алло!».

Звонил мой крестный. Он время от времени приезжал по делам в Дублин и всегда старался увидеться со мной. Он был чудесным человеком, и я надеялась, что мое: «Дядя Фрэнк, как здорово!» — не прозвучало слишком мрачно. Следующим вечером он повез меня в небольшой ресторан недалеко от города, который славился своими блюдами из даров моря и балладами, которые там исполняли. Выбирала я. Саймон сказал мне, что иногда бывает там. Я чуть не задыхалась от волнения, когда мы шли за официантом к нашему столику. Кто-то темноволосый сидел у окна, еще один справа от нас. Не буду приглядываться, пока не сядем, решила я. Когда я наконец огляделась, в ресторане было двенадцать темноволосых мужчин, но Саймона среди них не было.

После ужина мы подошли ближе к исполнителям послушать баллады. Я уже бывала здесь с Дермотом — прошлым летом, когда была еще совсем молода. Как ни странно, именно в этот момент дядя Фрэнк вопросительно нагнулся ко мне:

— И кто же он?

Я удивилась.

— Тот, кто заставил тебя повзрослеть. — Он улыбнулся, видя, как я стараюсь не краснеть. — Я никогда не видел, чтобы ты была так похожа на свою мать, а я всегда говорил, что она женщина исключительная.

Лучший комплимент мне сделали только однажды.

У дяди Фрэнка был любимый паб на окраине Дублина, и, когда мы подъезжали к нему по дороге домой, он взглянул на часы и притормозил.

— Как раз есть немного времени, чтобы чего-нибудь выпить.

Когда подошло время закрытия, один-два посетителя нуждались в напоминании хозяина. «Ну все, сынок, завязывай», — услышала я его слова кому-то, кто сидел один в углу. Там было темно, припозднившийся посетитель показался мне брюнетом. Я рассеянно смотрела на него, пока дядя Фрэнк опустошал свой стакан. Мне не было видно лица, но «сынок» говорило о том, что он еще молод. В глубине души мне было жаль его, кем бы он ни был.