Книга Шанс для влюбленных - Памела Кент

Чарльз щедро налил себе виски с содовой и, улыбаясь Ким своей неприятной улыбкой, предложил:

— А почему бы вам не остаться и не проследить, как доктор съест свои бутерброды, мисс Ловатт? Я уверен, он предпочел бы, чтобы это сделали вы, а не Гидеон. Уж я-то точно предпочел бы! И потом, там, кажется, какое-то недоразумение по поводу того, почему вы ушли от него. Вы можете выяснить отношения здесь, в тепле и удобстве библиотеки, а мы тихонько испаримся…

— Уже два часа ночи, и мисс Ловатт пойдет к себе, — отрезал Гидеон, словно отдавая приказ.

Чарльз улыбнулся ему:

— Я только подумал, что, поскольку мисс Ловатт — девушка, имеющая известную популярность (я никак не могу забыть свое удивление, когда обнаружил, что ты катался с ней верхом сегодня днем!), ты должен позволить ей перекинуться парой слов наедине с ее бывшим боссом, тем более что он, скорее всего, утром уедет. В конце концов, он осмотрел маму, он высказал свое мнение…

— Чарльз! — воскликнула Нерисса так же резко, как и ее брат Гидеон. — Ты пил виски весь вечер, и мне кажется, тебе пора идти спать. Мисс Ловатт больше не нужна сегодня вечером… или, скорее, сегодня утром!

Ким поняла это как позволение уйти, и ей удалось сбежать из комнаты прежде, чем туда вошел один из докторов. Она понятия не имела, пожелал ли ей Гидеон спокойной ночи, но Чарльз подмигнул ей поверх стакана, Нерисса промолчала. Взлетев по ступеням, Ким чудом удалось избежать столкновения с доктором Малтрэверсом и доктором Дэвенпортом. Оказавшись у себя в комнате, она решила, что что бы ни происходило утром, она будет сознательно избегать встречи с Ральфом Малтрэверсом до его отъезда. Она злилась на Чарльза Фабера, которому явно нравилось подстрекать Гидеона.

Что касается Нериссы, когда дело доходило до семейных разборок, она, по-видимому, была на стороне Гидеона, а к Чарльзу, судя по всему, относилась с некоторым презрением. Было трудно сказать, что за человек сам Чарльз, но, похоже, когда он оказывался в одном доме с хорошенькой женщиной, то давал себе волю. Ким все еще возмущалась при воспоминании о том, как он бесцеремонно взял ее за руку, настаивая, чтобы она присоединилась к ним в библиотеке после консультации с докторами. И особенно ей не понравилось то, как он подмигнул ей, желая спокойной ночи.

Почему-то она была уверена, что Гидеон прекрасно видел это.

Утром Ким разбудил рев мотора отъезжающего «роллс-ройса»; маленькие походные часы у кровати показывали всего-навсего семь часов. Это означало, что доктор Малтрэверс отбыл, чтобы успеть на утренний поезд, Ким приняла ванну и оделась к завтраку с облегчением, потому что теперь, по крайней мере, над ней не нависала опасность столкнуться с ним.

Маленькая комната, отделанная дубом, в которой семья собиралась на завтрак, была пуста, когда Ким туда спустилась, но о том, что здесь недавно завтракал Малтрэверс, свидетельствовали его небрежно брошенная салфетка, недопитый стакан томатного сока и крошки от тоста.

Нерисса завтракала в своей комнате, и Ким не видела ее до одиннадцати часов. Но до этого она натолкнулась на Гидеона, который возвращался домой с Маккензи и Джессикой.

Он передал ей собак, не говоря ни слова, и Ким взглянула в его мрачное, застывшее лицо.

— Как себя чувствует ваша мама сегодня утром? — тихо спросила она. — Как вы считаете, мне можно повидать ее?

Гидеон пожал плечами:

— Если вы будете достаточно благоразумны и не будете говорить ничего, что может ее расстроить, то да.

Внутри Ким поднялась волна возмущения.

— Я не собираюсь делать или говорить что-либо, что может расстроить миссис Фабер, — ответила она. — Я просто хочу навестить ее. Я подумала, что, может быть, ей будет приятно увидеть меня.

Гидеон, расстегивавший ошейник одной из собак, взглянул на нее снизу вверх со странным выражением. В его серых глазах застыло презрение.

— Почему, — спросил он, — вы считаете, что созерцание вашей особы идет людям на пользу, мисс Ловатт? Вы думаете, вы являетесь чем-то вроде врачебного предписания, созданного, чтобы поставить больного на путь выздоровления? Боб Дункан, если верить Монике Флеминг, был буквально сражен, когда впервые встретил вас… Мой брат Чарльз горит желанием пофлиртовать с вами, если вы не прочь флиртовать с женатым мужчиной! Если бы здесь был мой брат Тони, он бы наверняка уже собрался сделать вам предложение, поскольку он — натура впечатлительная. Вчера вечером лицо доктора Малтрэверса прямо-таки просияло, когда вы перехватили нас в коридоре. Мне нечасто приходилось видеть человека после долгой дороги, сразу после серьезного совещания, который выглядел бы таким неприкрыто счастливым. Чарльзу кажется, что он знает почему!

— А вы, мистер Фабер? — спросила Ким, и ее тон не предвещал ничего хорошего. — Что вы думаете обо мне?

Он сунул собачьи поводки в карман и смотрел на нее безо всякого выражения на лице.

— Мое мнение не изменилось, мисс Ловатт. Я по-прежнему не знаю, что думать о вас.

Ким снова прикусила губу.

— И вчера, когда вы пригласили меня кататься, вы чувствовали то же самое? — спросила она.

Фабер подошел к окну и стоял, глядя в дневной сумрак… День был очень мрачный, в отличие от весеннего настроения накануне. На газонах лежал иней, озеро подернулось тонким льдом, деревья, казалось, окоченели. От такого дня спрятаться было невозможно нигде. Не спасали ни уют библиотеки, ни пламя камина.

— Я уже сейчас не помню, что я чувствовал по отношению к вам вчера, — наконец произнес Фабер. — Возможно, я боялся, что вам станет скучно и вы сбежите раньше, чем моя мать наконец сможет закончить свой опус, и поэтому я решил подобрать вам лошадь. И, выбрав ее, вы, разумеется, можете продолжать пользоваться ею, когда вам заблагорассудится. — Он повернулся и взглянул Ким в лицо, в его глазах снова появилось то жесткое выражение, которое так отпугнуло ее, когда она впервые увидела его. — Кстати, доктор Малтрэверс вернется через пару дней, чтобы еще раз осмотреть мою мать, и надеется снова встретиться с вами. Он приедет пораньше и останется на ночь, как и в этот раз. Он просил меня передать вам вот это. — И он вытащил из кармана конверт. — Если вы все еще хотите увидеться с матерью, то предлагаю вам сначала подняться к себе и прочитать письмо!

Ким молча взяла конверт и вышла из комнаты.

В своей гостиной она пробежала глазами короткую записку. Сомнений не было. Доктор Малтрэверс, хотя и на вершине карьеры, внушающий уверенность и уважение, даже некоторую боязнь, все же оставался обычным человеком. Он не мог поверить, что впечатлительная молодая женщина, которую он угощал обедами и вином и с которой не раз танцевал, — помимо того, что она работала его секретаршей, — могла забыть привязанность, которую испытывала к нему. Хотя он решил обручиться с другой женщиной — правда, Ким не знала, женился он на ней или нет, — которая была дочерью его более состоятельного и влиятельного коллеги, он явно все еще с удовольствием вспоминал те дни, когда Ким тоже было отведено место среди его привязанностей.