Книга Яблоко Евы - Пегги Морленд

Но как с ней весело!

— Кто тут шумит?

Рэнд поднял голову и увидел Сисиль. Девочка стояла на пороге кладовки в розовой, свисающей до пола ночной рубашке, прижимая к груди куклу. Из-под спутанных кудрей на него глядели испуганные глазенки.

— А ты услышала шум?

— Да, я подумала, что у меня под кроватью сидит чудовище.

Рэнд неуверенно смотрел на девочку, не зная, что с ней делать, потом присел перед нею на корточки.

— Какое чудовище?

— Большое, страшное, гремучее. — Она потерла глаза, а Рэнд подумал, что Сесил в свое время выглядела, наверное, точно так же.

— Чудовище уже ушло, — сказал Рэнд, желая ее успокоить. — Иди ложись в постель.

Сисиль подобрала подол рубашки, села к нему на колено и обняла за шею.

— Не могу.

Она была легкой, как бабочка, но Рэнду пришлось опереться рукой об пол, чтобы не потерять равновесие. Он не мог припомнить случая в своей жизни, когда ребенок пришел бы к нему среди ночи за утешением, и почувствовал себя беспомощным.

— Почему не можешь?

— Потому что чудовище никогда не уходит, пока мама не прогонит его.

— Вот как, — протянул Рэнд, размышляя, как лучше выйти из положения. — Твоя мама спит на диване, мне бы не хотелось ее будить. — Но Сисиль продолжала выжидательно смотреть на него, и он добавил: — Как ты думаешь, я смогу прогнать чудовище?

— Я не знаю, — сказала она с сомнением, наморщив лобик. — Но можно попробовать. Только ты должен быть очень сердитым, иначе оно вернется.

— Я могу быть очень, очень сердитым. — Рэнд выпрямился, подхватив девочку на руки. Он сжал губы, придав лицу свирепое выражение. — Покажи мне, где это чудовище.

Глава седьмая

Лучи солнца, пробиваясь через цветные стекла церковных окон, освещали собравшихся вокруг алтаря золотисто-розовым светом. Сесил, держа на руках Мэдисон, стояла по одну сторону от Джека и Мелинды, а Рэнд — по другую, держа Лилу. Позади выстроились сыновья Брэннанов, выглядевшие в своих праздничных костюмах весьма элегантно.

Церковь заполняли прихожане, но родственников Джека и Мелинды было раз-два и обчелся. Родители Мелинды отсутствовали. Они прислали из Саудовской Аравии поздравление, а двойняшкам — чек на оплату образования. Как мило с их стороны, подумала Сесил без умиления, и как для них типично.

Она вздохнула и посмотрела на своих собственных родителей, которые сидели на первой скамье, между Дентоном и Горди, а Сисиль восседала на коленях у бабушки, сложив ручки, как ангелочек.

Какая я счастливая, подумала Сесил, — мои родители любят своих детей и внуков. Эти мысли напомнили ей то, что рассказывал Рэнд о своем детстве. Заглянув в его прошлое, она стала лучше его понимать. Расти в приюте — это же черт знает что такое для ребенка, и, конечно, это оставило свой след в его душе. Что касается Джека, то он, создав свою семью, постарался обеспечить детей всем, чего сам был лишен в детстве.

А на Рэнда его прошлое оказало совсем другое воздействие. Он не создал свою семью, предпочитая жить в одиночестве. Его умение держать себя в руках, самоконтроль и, в отличие от большинства американцев, равнодушное отношение к спорту указывали на то, что ни мать, ни отец не занимались его развитием, он, можно сказать, сам себя воспитал.

Думая обо всем этом, Сесил посмотрела на Рэнда. Он стоял рядом с Джеком в темном костюме, высокий, красивый, невозмутимый, держа Лилу на руках. Внешне он совсем не производил впечатления человека, обделенного заботой родных в детстве и юности. Однако Сесил теперь знала правду, которую он искусно умел скрывать.

Рэнд был сосредоточен и внимательно слушал каждое слово священника. Он воспринимал все очень серьезно. Сесил была уверена, что он сможет пересказать всю церемонию слово в слово.

При этой мысли она чуть было не фыркнула, но сделала вид, что закашлялась. Рэнд покосился в ее сторону. Одна его бровь была приподнята чуть выше другой, что придавало ему слегка надменный вид.

Она вспомнила, как увидела его впервые в больнице возле койки Мелинды. У него тогда было точно такое же выражение лица. И она подумала, что он эгоист и плейбой. Позднее в тот же день она обнаружила в его глазах кое-что еще: сочувствие. Соблазн принять это сочувствие был так велик, что она не сумела вовремя себя остановить. Но ей удалось не сразу поддаться этому соблазну. Жизнь научила ее рассчитывать только на себя, и она старалась никому не доверять.

Позднее она поняла, что его сочувствие было не только на словах, оно таилось в глубине его души. Вместе с сочувствием он предложил ей понимание, поддержку и все самое лучшее, чем обладал.

Заглянув в его добрые карие глаза, Сесил замерла. Лучи солнца, проникающие сквозь цветные стекла, создавали сияние вокруг его головы, придавая ему почти божественно-прекрасный вид. Он выглядел спокойным, уравновешенным, зовущим к себе, словно оазис в пустыне.

Странное, необычное чувство теплой растроганности охватило ее.

Она хотела улыбнуться ему, но губы как будто онемели. Она их облизнула, но улыбка все равно получилась какая-то несмелая. Он ответил ей тоже улыбкой, а затем перевел взгляд на священника. Сесил почувствовала слабость в ногах.

Хотя она держала на руках ребенка, взгляд ее был прикован к Рэнду. Да и как им не любоваться? Он выглядел потрясающе красивым, мог ослепить какую угодно женщину. Мужественный овал лица, высокие скулы, ямочка на подбородке. И не только внешность, но и все другие его достоинства могли покорить любую женщину.

К счастью — или к несчастью, у Сесил были основания так судить о нем. Его широкие плечи, казалось, были предназначены для того, чтобы склонить на них голову. А грудь… О Боже! Мускулистая грудь, покрытая черными волосами, притягивала к себе точно магнит. И эти сильные, стройные ноги…

Нет слов, Рэнд чертовски хорош: нежный, но не робкий, мужественный, но не грубый.

Вздохнув, Сесил постаралась взять себя в руки. Не уподобляться же влюбленной девчонке. Нет! — проговорила она про себя, ощущая стеснение в груди. Все что угодно — восхищение, уважение, только не любовь. Рэнд Кёрси просто добрый, благородный, умный человек; она ценит такие качества, особенно у мужчины. А что он ласковый и нежный, так это лишь бесплатное приложение.

Она заставила себя сделать глубокий вдох и медленно выдохнула. Признавать в ком-либо достоинства и восхищаться ими еще не значит любить.

У них чисто физическая связь, продолжала она внушать себе. Физическое влечение, и больше ничего. Она решительно поджала губы и перевела взгляд с Рэнда на священника.

Постепенно стеснение в груди прошло, и она задышала свободнее. Ей стало легче оттого, что она сумела взять под контроль свои чувства, и она улыбнулась. Ну и пусть физическая связь, и прекрасно… Она насладится ею в полной мере.