Книга О чем мечтает женщина - Джулиана Морис

— Ты меня избегаешь, — заметил он. — Женатые люди должны разговаривать.

— Я не избегаю, просто очень занята. — Ханна допила шампанское и отставила бокал. — И мы говорим за завтраком и ужином.

— На них всегда присутствует Джейми.

— Из-за Джейми мы поженились, — напомнила Ханна.

— Не только.

Она растерянно посмотрела на мужа.

— Что ты имеешь в виду? Ты же хотел мать для своего сына.

— Я мог бы жениться на ком угодно. И если бы не пережил весь этот ужас с Дорин, я бы начал строить отношения с тобой.

Комната поплыла у нее перед глазами. Интересно, можно ли опьянеть от одного бокала шампанского? Наверное, оно сильнее действует, если нет привычки к алкоголю. Ханна еще раз посмотрела на Росса. Тот выглядел крайне серьезным.

— Это интересно.

— Не представляешь как. Чего мне стоило держать себя в руках. Мы должны кое-что обсудить. Ты же получала мои письма?

Он налил немного шампанского в ее бокал. Руки Ханны тряслись, и, взяв бокал, она пролила вино: несколько капель попало на ее пальцы, гораздо больше — на его брюки.

— Извини.

— Ерунда.

Росс взял ее руку и начал медленно слизывать капли шампанского. Обжигающее тепло его дыхания заставило Ханну потерять остатки разума.

— Так гораздо вкуснее, Пчелка, — прошептал он, дотронувшись до ее щеки. — Это напомнило мне приезд в Рино. День был жарким, а ты не привыкла к жаре.

В этот момент Ханна не смогла бы вспомнить собственное имя, не говоря уж о событиях пятидневной давности.

— Д-да!

— Ты плеснула водой в лицо, чтобы охладиться. — Его пальцы поглаживали ее шею. — Она стекала ниже и ниже. Я завидовал этим каплям: побывали в таком сладком месте.

Ханна пыталась поймать его взгляд, но взгляд Росса был прикован к ее груди. Она застыла: еще никто не смотрел на нее с таким… желанием.

Росс наслаждался мягкостью ее тела. Ханна вздрогнула — реакция на его прикосновения? Ему была приятна сама мысль об этом, и Росс двинулся дальше. Его пальцы нарисовали причудливый узор на ее груди, и Ханна снова вздрогнула. Страх это или желание?

— Ты прекрасна, — выдохнул он, легонько касаясь острых бугорков и сгорая от желания избавиться от одежды.

— Не больше, чем остальные, — холодно ответила Ханна, вывернувшись из его объятий. — Мы все, в общем-то, одинаковые.

— Ты не понимаешь, что говоришь.

— Конечно, я ведь провинциальная дурочка.

— Милая…

— Не называй меня так, — оборвала его Ханна.

— Но почему? — удивился Росс. — Мы же не чужие: знаем друг друга всю жизнь. Я только хотел прояснить обстановку.

— Ты уже прояснил — показал, какие выгоды хочешь извлечь из этого брака. Ты купил новую мебель еще до того, как к нам приехал. Все решил, даже не зная, как я выгляжу.

— Я не понимаю, — недоумевал Росс, поразившись боли, промелькнувшей в ее лице. — Это же говорит о том, что ты здесь ни при чем.

— Очень даже при чем, — прошипела Ханна. — Ты ведь даже не предполагал, что можешь изменить свое решение. Ведь если я никогда не была замужем, следовательно, я непривлекательна! Правильно? Я всего лишь практичная Ханна, а Квиксильвер — место обитания безработных уборщиц!

— Пчелка… — Росс остановился. Есть вещи, на которые мужчина и женщина смотрят по-разному. Они были друзьями, но Ханна все равно хотела быть женщиной, то есть казаться привлекательной. — Я никогда не думал, что ты некрасивая. Помнишь, как я удивился, когда ты сказала, что девственна?

— Это сказал ты, а не я.

Росс, было, поднял ее лицо, чтобы заглянуть в глаза, но невозможно было оторваться от созерцания восхитительной груди — высокой, вздымающейся, с острыми сосками. А ее неповторимый запах — ее собственный, а не дорогого парфюма — дразнил обоняние и сводил с ума.

Пчелка.

И это уже не невинное детское прозвище, потому что кожа ее пахла летом и цветочной пыльцой, а на вкус была сравнима лишь с молоком и медом.

— Ты… мм… — промычал Росс.

— Я не хочу об этом говорить, — отрезала Ханна.

Вздохнув, Росс решил, что сейчас самое время прояснить ситуацию. Он схватил Ханну за руку и попытался усадить к себе на колени.

— Сиди спокойно, женщина.

— Это не смешно, Росс, — сопротивлялась она.

— Как и то, что ты делаешь со мной. Я не могу… О черт! — выдохнул он, вернув Ханну на кушетку.

В полнейшей тишине Ханна разглядывала его лицо.

— Ты можешь меня выслушать? — зло спросил он.

— В общем, да.

— Отлично. Помнишь ресторан? Что мы чувствовали, когда целовались? Что я чувствовал?

Ханна уловила шелест расстегиваемой молнии, но ее внимание сосредоточилось на том, как его сильные пальцы поглаживают ее твердеющие соски, спускаются ниже…

— О чем мы говорим? — выдохнула она, совершенно разучившись дышать от его нежных прикосновений.

Неодолимая истома разливалась по всему телу.

— Подумай.

Но она совершенно не могла думать, тая под его руками. Ханна всхлипнула и повернулась так, чтобы пальцы Росса могли коснуться самых сокровенных клеточек ее тела и утолить любовный голод. Она и не предполагала, что жаждет наслаждений, но обстановка — пляшущие блики от свечей на стене, разливающееся от камина тепло, тяжесть мужского тела — очень к этому располагала.

— В чем дело? — спросил Росс, когда Ханна резко дернулась.

— Ни в чем.

— Вот и хорошо.

Его пальцы начали поглаживать нежный бутон, а по ее телу как будто пробежал электрический разряд.

Нет.

Она не знала, в какие игры играет Росс, но не могла лежать и притворяться, что ее не касается все происходящее, особенно когда кожу обжигало его дыхание, проникавшее даже сквозь ткань рубашки. Ханна запустила пальцы в его волосы, но оттолкнуть не смогла: ее тело диктовало свои условия.

— Детка, ты сводишь меня с ума, — услышала Ханна и ощутила его сильные бедра на своих.

Помнишь ресторан? Что мы чувствовали, когда целовались? Что я чувствовал?

Подумай об этом.

Ресторан, выражение растерянности на его лице, когда Ханна спрыгнула с его колен, странное чувство… Как было написано в одной умной книжке, мужчины устроены иначе, чем женщины, поэтому они не могут контролировать свое тело в определенных ситуациях.

Ханна выросла в глуши, видела любовные игры животных и потому знала, что означает эта выпуклость. И, даже не обладая достаточным опытом, понимала, что Росс больше мужчина, чем кто-либо другой.