Книга Желания - Ирэн Фрэн

— Нет, — властно произнес тот. — Командор ожидает вас на игру.

Тренди решительно двинулся дальше. Сириус встал перед дверью и закрыл створки.

— Вы были выбраны, — заявил он. — Вы понравились Командору. Это привилегия. Как и мадам Лувуа, профессор Корнелл и… — Он выдержал паузу и торжественно произнес: — Как и мадам Ван Браак. Она очень красива, не так ли?

И указал пальцем на маленькую черную дверцу в глубине декорации, перед которой Командор ожидал выбранных для игры гостей.

Глава 12

За маленькой дверью был узкий коридор, который вел в комнату, украшенную старинными зеркалами. Дальше был другой коридор, более широкий, будуар и еще один коридор — и повсюду зеркала. Вместе со всеми, кого Командор пригласил на игру, Тренди проходил через анфиладу комнат, Шли гуськом, словно разведчики по следу. Тренди дивился многочисленным отражениям, вспоминая о предупреждении Сириуса. Неужели это тоже зеркала судьбы, в которых можно прочитать свое будущее? Тренди стало страшно. Наконец он решился посмотреть в одно из зеркал и не увидел в нем никого, кроме себя, своего лица, осунувшегося после отъезда Юдит.

В конце последнего коридора открылось раздвижное панно. Тренди разглядел впереди квадратную, без зеркал, но украшенную картинами комнату. Как и все комнаты на «Дезираде», ее освещали канделябры с длинными зелеными и синими свечами. Приглашенные приготовились войти: не только Рут и Корнелл, но и остальные — Дракен, Альфас, Барберини и неразлучная с ним ясновидящая, Питер Уолл, Ами д’Аржан со своими котами, сегодня очень спокойными, Анна Лувуа, возбужденная, как никогда. Только Крузенбург выглядела бесстрастной. Она предложила руку месье Леонару, раздувшемуся от подобной чести. Другую руку она протянула шедшему за Алексом художнику Эффруа, не удостоенному чести участвовать в игре. Командор посторонился перед своими гостями. Не увидев Тренди, он, вероятно, подумал, что тот заблудился, и пошел назад, но не заметил молодого человека в полумраке. На мгновение Командор растерялся и во время этого короткого замешательства механически повторил жест Тренди, поправив перед зеркалом прическу. Командор не знал, что Тренди на него смотрит. Он тоже избегал своего отражения и взглянул в зеркало как бы нечаянно, словно это было нехорошо и опасно. Потом он опустил глаза и пошел обратно, к Карточной комнате. И только тогда заметил Тренди.

— Выиграете с мадам, — произнес он, указав на певицу, выделявшуюся из толпы приглашенных.

Командор провел Тренди в комнату. Все сгрудились вокруг дивы, уже усевшейся за игровым столом.

— Идите сюда, — сказал Командор и сделал Тренди знак сесть напротив певицы. — А вы, Анна, садитесь с этой стороны. Вы будете играть с Сириусом, против Констанции и нашего молодого друга. Вы ведь всегда обожали игру.

Анна без возражений села справа от Тренди. В поисках карт Командор наклонился над комодом, на котором в ряд стояло множество шкатулок. Похоже, он их коллекционировал.

— Я всегда любила играть, это правда, — ответила Анна. — Но я играю только на деньги. Без денег игра не представляет для меня ни малейшего интереса.

— У вас есть деньги? — спросил Командор. — А я думал, вы промотали родительское состояние в местном казино. Значит, у вас что-то осталось?

— Едва ли. Но у меня есть драгоценности.

И помедлив, Анна показала бриллиант, который носила на левой руке.

— Играем на деньги, — заявила она. — На деньги или на драгоценности.

— Прекрасно, — сказал Командор, не изменяя своему спокойствию. — Констанция будет моим посредником в игре против вас, Анна. Но, на мой взгляд, вы слишком самоуверенны. Констанция опасна в игре, как кошка. Как, впрочем, и во всем остальном. Верно говорят, что карты — отражение того, чем являемся мы сами. Вот моя ставка.

И он показал свою драгоценность — золотую галстучную булавку. Зрители молчали, думая лишь о том, как занять места получше позади игроков. Тренди почувствовал на себе взгляд Крузенбург и притворился, что осматривает комнату. Каждая стена была украшена одной картиной, представлявшей карточную фигуру: над раздвижной дверью — трефовый туз, затем пиковый валет, бубновый король и, наконец, над комодом, где Командор выбирал колоду, червовая дама. Но в отличие от других картин, стилизованных под карту, это оказался портрет реальной женщины, написанный с поразительным мастерством, словно увеличенная копия со старой фотографии. Художник воспроизвел мельчайшие детали: изящную линию бровей, крошечные завитки старомодной прически. Немного нарочитый макияж вокруг глаз подчеркивал горящий взгляд женщины, ее диковатое лицо, красотой напоминавшее, хотя и очень отдаленно, Анну Лувуа. Интерес Тренди не ускользнул от Сириуса. Прежде чем занять свое место, он наклонился к нему.

— Леонор, — прошептал он. — Та, что построила этот дом.

И, видя, что Тренди ничего не понял, добавил еще тише:

— Мать Командора.

Тренди лишился голоса. Он с удовольствием продолжил бы изучение портрета, если бы Командор не выбрал наконец лаковую шкатулку, которую поставил перед Крузенбург.

— Это будет великолепно, — сказал он. — Я предпочитаю эту.

Певица открыла шкатулку и выложила на стол колоду карт. Как и следовало ожидать, это были карты Таро. Вот уже несколько месяцев повсюду, как в эпоху Возрождения, играли гадательными картами Таро. Мода распространилась на все общественные слои, хотя это было не самой большой странностью столь тревожного времени. В разных кружках правила игры могли различаться, особенно в том, что касалось иерархии козырей: каждый, исходя из своих финансовых возможностей, пристрастий в искусстве наслаждения и любви, знакомств, амбиций, проектировал на них собственные образы и социальные нормы. Об этом следовало подумать перед раздачей. Командор догадался о беспокойстве Тренди.

— Вот наши правила, — сказал он и прокомментировал их.

Правила были довольно простыми — нечто среднее между бриджем и традиционными картами Таро. Анна выказывала некоторое нетерпение. Должно быть, знала правила наизусть. Она беспрерывно отбрасывала черные локоны на плечи и барабанила пальцами по зеленому сукну. Сириус выглядел невозмутимым, как и Крузенбург, выкладывавшая карты по мере того, как Командор их объявлял. Тренди, так же как и его мать, любил играть в карты. Но все-таки стремление учиться чаще всего перевешивало, и подобные развлечения он не позволял себе уже очень давно, не считая того раза, когда живших у него на Лез-Алль друзей ненадолго охватила страсть к картам. Они тогда закатывали безумные вечеринки и ночи напролет с наслаждением тасовали картинки, такие, какие теперь достала из шкатулки Крузенбург, — Любовников, Сумасшедшего, Дьявола, Смерть, Звезду, Луну и Солнце, Церковь, Целомудрие, Время. Однако Тренди никогда не видел карт, выполненных столь изысканно: с позолоченным обрезом, как раньше делали молитвенники, а сами фигуры были нарисованы вручную, видимо, художником-миниатюристом, в манере, характерной для начала эпохи Возрождения. Похоже, этими картами пользовались сегодня впервые. Зрители приблизились к столу. Тренди не решался больше поднять глаза. Ничто не могло оторвать его взгляда от длинных белоснежных рук оперной дивы на картах Таро, ее тонких и Изящных пальцев. Он просто умирал от страха. Возможно, причиной тому была значительность его партнерши? А что, если он выйдет из игры разбитым, униженным, оскорбленным? «К счастью, — сказал себе Тренди, — эта женщина — мой союзник. Она очень сильна. Я должен научиться быть таким же, как она». И что такое, в самом деле, эти карты — всего лишь кусочки картона, материала ничтожного и портящегося, а нарисованные на нем картинки специально созданы для глупых мечтаний. В конто веки его радовало сейчас отсутствие Юдит. Хорошо, что она не увидит этой игры.