Книга Законник - Семен Данилюк

– Когда и на каком основании?! – вскричал Гулевский.

Цыпко вздохнула:

– Давно. Сразу как получил материалы из милиции. Виталий Борисович говорит: он был убежден, что труп сам отравился. В смысле… А мне забыл сказать…Но это было до того, как мы про вас узнали!

Гулевский, совершенно оглушённый, сидел среди стеллажей правовой литературы и сборников законодательных актов. Он не казался себе кабинетным ученым. И не только из статистики знал о нарастающем вале фальсификаций при расследовании уголовных дел. Но до сих пор полагал, что болезнь эта поразила прежде всего провинцию, и главная причина беззакония в малограмотности районных оперативников и следователей и в их бесконтрольности. И задача как раз в том и состоит, чтобы контрольно-надзорную систему, сложившуюся в столице, распространить в глубь России.

А тут – не где-то в глухом, богом забытом захолустье, а посреди Москвы руководитель крупного подразделения Следственного комитета и начальник уголовного розыска, даже не сговариваясь, хладнокровно скрыли от учёта двойное, совершённое опаснейшим способом убийство. И, судя по бесцеремонности и топорности, с какой всё это было проделано, – далеко не в первый раз.

Гулевский ещё поколебался, брезгуя выступать жалобщиком. Но обида и озлобление оказались слишком сильны. Он набрал прямой номер заместителя Генпрокурора Толстых.

О беде Гулевского Толстых знал, потому придал голосу скорбную интонацию. Впрочем, по мере того как тот рассказывал о своих процессуальных злоключениях, сочувствие сменилось ожесточением.

– Вот негодяи! – с чувством оценил Толстых. – И закон им уже не закон!.. Еще пару лет назад я б этого… Мелешенко, да? в пять минут в узел завязал. Да и не посмел бы фортеля такие выкидывать, зная, что за спиной надзирающий прокурор. А теперь придется Бастрыкина упрашивать. Потому что следственный комитет, видишь ли, отныне сам себе голова. Безнадзорными стали!

Толстых сделал паузу, напоминая Гулевскому, чьими усилиями следствие вывели из-под прокурорской длани. И хоть сам Гулевский ратовал совсем за другую свободу следствия, после общения с хамоватым Мелешенко и впрямь чувствовал себя виноватым. Да и знал, что склоняться перед заносчивым руководителем следственного комитета для руководителей прокуратуры – ножом по самолюбию.

– Помогу, конечно, – пообещал Толстых. – Уж собственному благодетелю должны они пойти навстречу.

Он всё-таки не удержался от подначки.

Ближе к вечеру Гулевскому перезвонила Ирина Цыпко и, радостная, сообщила, что все препоны преодолены, и уголовное дело, наконец, возбуждено. Поэтому уважаемый профессор может в любое удобное время зайти для признания потерпевшим.

Так приглашают на торжество.

– У вас составлен план расследования? Утвержден состав оперативно – следственной группы? Вынесены необходимые постановления о назначении экспертиз? – поинтересовался Гулевский.

Цыпко смешалась, – похоже, мысль о том, что за возбуждением уголовного дела начинается работа по раскрытию преступления, не приходила ей в голову.

– Я поговорю с Виталием Борисовичем, – пробормотала она, раздосадованная. Гулевский разъединился. Он не ждал многого от Цыпко, да и от ее «апломбированного» начальника. Куда больше полагался на старого, проверенного товарища – Женю Стремянного.

* * *

В последних числах декабря, вечером, в квартиру Гулевского ввалился раскрасневшийся, с мороза, Стремянный с хозяйственной сумкой, отвешивавшей руку.

– Дай, думаю, навещу старого сотоварища, погреюсь у холостяцкого очага, – промурлыкал он.

При слове «холостяцкого» завистливо зажмурился. Мимо хозяина протиснулся на кухню, принялся выгружать кастрюльки и банки.

– Ольга наготовила? – сообразил Гулевский. Похоже, супруги Стремянные приняли семейный подряд, – взяли его под опеку.

– А то! – Стремянный запыхтел растроганно. – Иди, говорит, корми, говорит. Или – назад не пущу, говорит. Объясняю, что не больно-то хотелось: молоденькие подкованные медички всегда наготове.

– Ты когда кончишь Ольге нервы трепать? – попенял Гулевский.

– Так для её же пользы. Бывает, конечно, делает обиженную нюню. Но зато всегда в тонусе.

Все эти бесконечные подколы в изложении Стремянного выглядели едва ли не педагогической поэмой о смекалистом муже, нашедшем управу на сварливую жену. Но Гулевский догадывался, каково всё это выслушивать стареющей женщине. Сколько раз звонила ему Ольга, жаловалась на блудливого супруга, грозила разводом, правда, с возрастом всё реже.

Стремянный меж тем выудил из кармана бутылку водки. С сожалением оглядел:

– Не то здоровье стало. В прежние времена литр могли бы выкушать. Так ведь был романтизм, закуска… Кстати, закуска как раз и сейчас ничего. Нюхни.

Он снял крышку. Гулевскому казалось, что он не голоден. Но потянувший котлетный дух подействовал, – выхватил сочащийся кругляшек, запустил в рот. Блаженно заурчал.

– Вкуснотища. Избаловала тебя Ольга.

– Потому и терплю, невзирая на старческое брюзжание, – обрадованный Стремянный ловко свинтил водочную головку, разлил по стаканам. – Дупло с молоденькими барышнями найти не проблема. Бодры, веселы, в бёдрах размашисты. Но как поварихи сильно уступают… Ну-с, за нас, молодых неутомимых парубков, – он протянул стакан хозяину.

– Не сопьемся без повода?

– Как это без повода? Без повода не обучены.

Гулевский едва не пролил рюмку.

– Нашел?! – задохнулся он.

– Во всяком случае, установили приметы отравителя, – Стремянный самодовольно пожевал губами, смахнул рукавом крошки со стола (аккуратист Гулевский едва заметно поморщился), подтянул сайру в томатном соусе.

– Вообще-то ничего супер-люпер делать не пришлось. Стандартная розыскная работёнка, – нехотя признал он. – Выйти на след отравителя было, как вскрыть эту жестянку, – он кулаком вбил в банку консервный нож. – Не схалтурили бы в самом начале, может, прямо по горячим следам и раскрыли.

Гулевский сделал нетерпеливое движение.

В первые два дня Стремянный переложил розыск на Матусёнка – сам по делам Ассоциации ветеранов правоохранительных органов уезжал из Москвы. Метро «Лоськово» – шумное, бойкое, выходящее наружу точнёхонько на пересечении широченных, покрытых новостройками проспектов. Огромный микрорайон буквально оброс многоэтажными торговыми центрами. «РИО», «Мега», «Ашан», «Перекрёсток», «Рамстор сити», в каждом из которых гнездились десятки кафе и ресторанов. Ресторанчиков хватало и на прилегающих улочках. Поди, обнаружь среди них место, в котором три недели назад побывали двое молодых, никому здесь не знакомых мужчин.

Матусёнок, благодарный Стремянному за то, что тот дал ему подзаработать, взялся за дело с энтузиазмом. Разбил схему прилегающего к метро района на зоны и принялся планомерно обходить кафе и ресторанчики, предъявляя фотографии погибших. Убедившись, что работы непочатый край, хитрец Матусёнок подкатился к Батанову, сослался на нетерпение Гулевского, который якобы едва удерживается, чтобы не позвонить министру, и выпросил в помощь пару участковых. Схема начала густо покрываться разноцветными стрелочками и кружочками, – проверенными точками. Но к тому моменту, как освободился Стремянный, результат оставался нулевым.