Книга Блестящая партия - Джулиана Маклейн

Джеймс тоже посмотрел на сестру – ее красивый профиль удачно освещали ярко горящие свечи.

– У нас недавно был неприятный разговор относительно ее замужества.

Софи постаралась не показать, что была шокирована.

– Замужества? – переспросила она. – Но ведь ваша сестра – совсем еще ребенок!

– Именно это я и пытался ей объяснить. Мать отдала бы ее замуж не сегодня, так завтра, если бы могла, но я сказал Лили, что ей рано об этом беспокоиться. Вот только она не поняла, что я на ее стороне, и обиделась на меня. Ей показалось, что я считаю ее еще не созревшей для настоящей страсти.

Софи сочувственно улыбнулась:

– Пусть она разберется сама. Уверена, со временем ваша сестра встретит кого-нибудь вполне достойного, кто окажется подходящим кандидатом для нее.

Джеймс внимательно посмотрел на Софи. Черты лица его смягчились, и он добродушно улыбнулся:

– Как это стало возможным, что мы смогли оказаться наедине в такой сутолоке?

Софи тоже улыбнулась:

– Я рада этому.

– Я тоже, – ответил он, придвигаясь ближе к ней. Глядя на его мускулистые длинные ноги, Софи почувствовала беспокойство и постаралась отвести взгляд.

– Пару дней назад, когда мы с вами любовались картинами, мы тоже были почти одни...

Софи вздрогнула.

– Да, я много думала о тех картинах, особенно о картине Рембрандта. Мы как будто оказались свидетелями чего-то очень личного. – Она замолчала и посмотрела вдаль.

Все это время Джеймс пристально разглядывал ее, и ей казалось, что он видит что-то совершенно особенное, скрытое в ней.

– Насколько я знаю, в этом доме есть еще одна работа Рембрандта, – герцог указал рукой на соседний зал, – его автопортрет.

Софи посмотрела на дверь зала, потом на Лили, все еще беседовавшую с приятельницами у противоположной стены гостиной. Может она пойти вдвоем с Джеймсом в соседнюю комнату, в которой, как казалось, никого не было? Или ей не следует этого делать? Даже находясь напротив Джеймса в небольшой гостиной, она ощущала себя слишком далеко от него, чувствовала их «разъединенность», и ей ужасно хотелось это преодолеть.

Софи не могла понять, было ли это только физическим влечением, она только чувствовала, что горячее, как пламя, желание овладевает ею и грозит окончательно отключить ее здравый смысл. Наконец Софи кивнула:

– Я с большим удовольствием посмотрю картину. Надеюсь, Лили увидит, куда мы пошли.

В этот момент Лили действительно обернулась, и, значит, она не могла не заметить, куда они направились из гостиной.

Джеймс и Софи пересекли пустую комнату. Стук ее каблуков по мраморному полу эхом отдавался у них над головами. Софи взглянула на красивый потолок высоко над ними, и ей отчего-то стало не по себе. Хотя она всегда считала, что придерживается вполне либеральных взглядов, неловкость ее только усиливалась.

– Вот, это здесь, – проговорил Джеймс, указывая на картину, висевшую у основания широкой лестницы.

Софи остановилась и попыталась выкинуть из головы размышления о том, где и с кем она находится. Несколько минут она просто молча смотрела на портрет.

– Этот человек выглядит весьма благородно.

– Да, – согласился Джеймс, – и вполне уверен в себе.

– Но кроме этого, он еще очень печален. Посмотрите на его глаза.

Рассматривая картину, Софи чувствовала, что герцог исподтишка изучает ее.

– Вас часто интересуют другие люди?

Софи пожала плечами:

– Думаю, что да. Люди – это всегда загадка, не правда ли? Вы никогда не знаете, что происходит в голове или в сердце человека, и даже если он расскажет вам об этом, вы никогда не уверены, что он открыл вам все.

Герцог не отводил от нее глаз.

– По-моему, вы самая изумительная женщина из всех, кого я когда-либо встречал.

Сердце Софи застучало с невероятной скоростью. Взгляды их встретились, и ей приходилось бороться со своим желанием коснуться рукой его губ. Джеймс обернулся и посмотрел через плечо. Вокруг все еще не было никого, хотя Софи слышала отдаленные голоса и жизнерадостный смех Лили и ее подруг.

Джеймс дотронулся пальцем до ее щеки, и она испугалась, что может растаять прямо тут же, в зале.

– Я хочу поцеловать вас, Софи.

Ноги у нее стали ватными. Она хотела сказать, что им не следует находиться тут одним. Ей непременно следовало это сказать. Но помимо ее воли с языка у нее сорвались совсем другие слова:

– Я бы очень хотела, чтобы вы это сделали.

Взяв спутницу за руку своей большой, горячей и сильной рукой, герцог повел ее за угол, в небольшой альков. При этом Софи прекрасно понимала, что делает что-то совершенно недопустимое, но этот мужчина, этот обаятельный соблазнитель воспламенил такой огонь у нее внутри, о котором она могла только мечтать в скучных, душных гостиных Нью-Йорка, вконец смирившись с мыслью о том, что бесцветные и бессмысленные события в ее жизни будут сменяться другими, столь же безрадостными. Рядом с Джеймсом она впервые почувствовала себя ожившей и сильной.

«Помоги мне Бог», – подумала Софи, когда он медленно и осторожно коснулся губами ее губ.

Весь небогатый жизненный опыт не мог подготовить ее к нежности его поцелуя, к головокружительному ощущению его влажных губ, к приятной щекотке, которую вызывало поглаживание его большого пальца, и к ощущению нарушения ею всех правил приличия.

Софи знала, что поступает плохо, но не могла остановиться: сиюминутная ситуация волновала ее больше, чем все, что она до сих пор видела или делала.

Раскрыв губы, Софи почувствовала вкус его языка, и Джеймс, сделав еще один шаг, обнял ее. Их «разъединенность», наконец, исчезла, и она прижалась к нему с отчаянием, которое показалось ей почти пугающим. А когда она застонала, Джеймс тоже произнес какой-то неопределенный звук, исходивший откуда-то из глубины его горла. Теперь Софи не сомневалась: у него, как и у нее, голова кружится от страсти и желания.

Еще до того как она смогла осознать, что происходит, герцог взял ее за руку и повел за собой. Обернувшись, Софи посмотрела, не видит ли их кто-нибудь, но позади никого не оказалось, и она послушно пошла с ним в оранжерею, что было абсолютно недопустимо по всем правилам приличия для юной леди и одинокого мужчины. К несчастью, у нее в голове не осталось ни одной разумной мысли, ею управляло одно неукротимое желание опять почувствовать руку Джеймса на своей коже, почувствовать вкус его губ, ощутить его тело, прижатое к ее груди.

Герцог повел ее вниз по каменным ступеням вдоль стены из папоротников, пальм и цветущих кустарников, в темный угол, куда никто не мог зайти и где никто не мог их увидеть. В этот момент Софи последовала бы за ним куда угодно. Она пошла бы за ним вверх по лестнице, в чужую неизвестную спальню, и даже позволила бы ему запереть за ними дверь, если бы таковы были его намерения. Слава Богу, пока до этого не дошло, и вполне возможно, они сумеют выбраться из этого укромного местечка незамеченными после того, как окончат то, что собирались сделать.