Книга Князь Тьмы - Барбара Майклз

— В темноте... зажглись свечи... и голос, ... похожий на ваш...

— Это был не Питер, Кэт, — сказала подошедшая Тифани. Из карманов ее халата торчали черные обгоревшие фитили. Лапку она тоже сунула в карман. Чешир сидел на полу с разочарованным видом. — Мы рассыпали тальк на дорожке. Если бы кто-то прошел, остались бы следы.

— Ванная, — пробормотала Кэт, не отпуская руки Питера, несмотря на все свои обвинения.

— Она заперта. С этой стороны.

— Пойди посмотри.

Тифани взглянула на Питера и недоумевающе пожала плечами.

Она вернулась почти сразу.

— Дверь закрыта на задвижку, Кэт. Ну подумай, даже если Питер прошел в смежную комнату, как ему добраться до тебя? Следов на дорожке нет. Разве только по потолку?

Зубы у Кэт застучали, хотя в комнате не было особенно холодно.

— Ну все, хватит, — наконец вмешался Питер. — Тифани, позвони — хотя нет, лучше я сам, а ты оставайся с ней.

Он вышел, потирая затекшую руку. Следующей мыслью Кэт будет мысль о каком-нибудь записывающем устройстве. Она пошлет Тифани обыскать его комнату. Нужно немедленно избавиться от диктофона. Встреча доктора — хороший предлог для того, чтобы зайти к себе и приодеться. Нельзя же, в самом деле, идти босым и полуголым? С Кэтрин Мор лишняя осторожность не помешает. Однако, когда дверь за ним бесшумно закрылась, он уже знал, что Кэт капитулировала. До его слуха долетели ее слова:

— Тогда это Марк.

— Она все еще там бродит?

— Да. — Тифани досадливо дернула головой, и ее яркие волосы, взметнувшись от резкого движения, рассыпались по плечам. — Мартин сказал, что ему больше нечего ей дать. Трус несчастный! Я сама сойду с ума, если она не перестанет.

— Ее нужно вывести на прогулку.

— Со мной она не пойдет. — Тифани сама была на взводе. В ее голосе послышались истерические нотки, щеки ярко вспыхнули.

— Тогда я попробую.

— Желаю успеха.

Удача шла к нему в руки. В его планах было увести Кэт подальше от дома, где она не сможет позвать на помощь, но Питер не предполагал, что она так легко согласится. Наверное, Тифани убедила в его непричастности к ночному жестокому розыгрышу. Они пересекли двор, вышли через калитку в лес. Кэт почти бежала впереди, Питер следовал за ней, как сторожевой пес. Они не разговаривали. Кэт скоро выдохлась, начала спотыкаться и сбавила шаг. Питер попробовал взять ее за локоть, но она вырвала руку.

— Я сама. Мне не нужна помощь.

— Черта с два она тебе не нужна!

Она смерила его долгим взглядом, и ее глаза, ставшие сейчас еще глубже и чернее, снова беспокойно заметались по сторонам.

— Давай свернем, — сказала она. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь нас увидел.

— Иди, я за тобой.

— Здесь недалеко есть одна поляна... — Она нырнула в густой кустарник справа от просеки, под сломанную ветку большого старого дуба, увитую ярко-красным ядовитым плющом.

У дуба начиналась едва заметная стежка. По ней, очевидно, долгое время никто не ходил. Кэт показывала дорогу, петляя между стволами деревьев, в то время как Питер не по-джентльменски тащился сзади. Когда они, наконец, добрались до поляны, он был весь мокрый и исцарапанный колючками.

На поляне журчал ручей, вокруг росли высокие деревья, среди них и несколько сосен. Их иголки усыпали все вокруг так, что даже вездесущая жимолость не могла пробиться сквозь толстый бурый ковер на земле. Слева от тропинки, по которой они пришли, лежал необычный предмет — массивный камень футов десяти в высоту и не менее в длину, темно-серого, почти черного гранита. На вершине этой глыбы была плоская ровная площадка, будто кто-то поработал тесаком.

— Метеорит? — попробовал угадать Питер.

— Нет, обломок скалы. Местные называют этот камень «трибуна дьявола». Кэтрин подошла к камню и опустилась возле него на землю. Похлопав себя

по карманам, вынула пачку сигарет.

— Они боятся сюда приходить, особенно под Хэллоуин. Вот почему я люблю это место.

Кэтрин тщательно загасила окурок, затем вдруг повалилась ничком и спрятала лицо в ладонях.

— Поплачь, легче будет, — тихо сказал Питер.

— Нет, я не плачу. — Она перекатилась на спину. Ее широко раскрытые глаза были сухи. — Я думаю, не сходить ли мне к психиатру. Или, может быть, лучше уехать или сделать, что он хочет. Или покончить со всем сразу.

— Это не выход. — Долгожданный момент наступил, но Питер отчего-то растерялся и не знал, что теперь будет.

— Вот этого я и боюсь. — Она вдруг сухо рассмеялась. Ее смех прозвучал как выстрел. — Я боюсь своих снов. Что, если я попаду туда, в свои сны? Значит, остается один из трех вариантов на выбор.

— Кто «он»? — спросил Питер.

— Один мой знакомый. — Лежа на боку, она рассматривала Питера сквозь ресницы.

Питер не сразу узнал этот взгляд. Не то чтобы на него редко так смотрели, но он никак не ожидал этого от Кэтрин. И все же он не мог ошибиться. Девушка казалась сейчас такой маленькой! Протянув руку, он нежно дотронулся до ее щеки, затем его пальцы скользнули ниже... Кэт схватила его за плечи, притянула к себе, и они вместе упали на землю.

Она лежала на спине с закрытыми глазами. Ее руки, расслабленно вытянутые вдоль тела, казались белыми, как снег на фоне бурых иголок. Питер, приподнявшись на локте, рассматривал ее лицо. Тревога по-прежнему таилась в опущенных уголках рта и тенях под глазами. Ее попытка хоть на время забыться не удалась.

Кэтрин не скрывала этого. Она не говорила «я люблю тебя», а стонала от физического наслаждения. Пусть так... он ни о чем не жалел.

— Хочешь сигарету? — спросил он.

Не открывая глаз, Кэт покачала головой:

— А ты угощайся.

Он нащупал сигареты в кармане ее рубашки, но не спешил убирать руку. Кэт улыбалась с закрытыми глазами. Потом она, должно быть, почувствовала, как изменились его прикосновения, открыла глаза, попыталась сесть, но, натолкнувшись на локоть Питера, упала обратно на спину.

— Мне больно. Что это... Куда ты смотришь?

Шрамы были почти незаметны, но они были.

Питер, рассеянно улыбнувшись, покачал головой. Чего-чего, а этого он не ожидал... Как мог Сэм упустить такое? Тем временем Кэт вывернулась из-под его локтя. Подняв голову, Питер увидел ее огромные глаза, ужас в которых читался легко, как печатная страница.

— Значит, это правда, — холодно произнес он. — И что произошло потом?

Он еле расслышал ответ, несмотря на мертвую тишину.

— Ей было восемь месяцев. Воспаление легких.