Книга Спаси своего принца - Эдриан Маршалл

— Мама… — смущенно улыбнулась Элисон. — Не слушай ее, Брайен, — повернулась она к жениху.

Милано махнул рукой и выкрикнул:

— Стоп!

— Стоп! — повторила за ним женщина с «хлопушкой».

Джун вздрогнула и покосилась на режиссера. Она не ожидала, что Милано умеет так громко кричать. Чаще он ворчал и бубнил себе под нос, из-за чего начинало казаться, что ему вовсе не тридцать девять, а все шестьдесят.

— В чем дело? — недовольно поинтересовалась Луиза Бергман.

Джун тоже подумала, что Милано совершенно незачем было так кричать и прерывать съемки. Но у режиссера были на этот счет свои соображения.

— Сейчас объясню.

Он поправил синий шарф, обмотанный вокруг шеи, поднялся со стула и подошел к небольшому столику, за которым сидели актеры.

Первым делом Милано потянулся к чашке, которую сжимала в руках Пентилия. Женщина держала ее так крепко, что Милано пришлось буквально вырывать несчастную чашку из ее рук.

Чем ему чашка не угодила?! — возмутилась про себя Джун.

— Отдайте, — приказал режиссер, и Пентилии пришлось отпустить чашку. — Вот в этом-то все и дело. Вы вцепились в нее так, что у вас пальцы покраснели. Оператор снимает средним планом, но я подозреваю, что даже на среднем плане это будет заметно. Ну зачем вы впились в нее, а, миссис Пемзилия?

— Пентилия, — с достоинством поправила его бабушка. — Мы ведь пьем чай, не так ли?

— Так ли, так ли, — раздраженно пробормотал Милано. — Но это не значит, что все должны вцепиться в свои кружки и сжимать их, пока фарфор не треснет или не посинеют руки. Вы должны взять чашку. Вот так, — продемонстрировал он, — поднять ее, поднести к губам, а потом поставить на блюдце. А что делаете вы? — Милано сжал ручку чашки пальцами. — Вы пытаетесь ее раздавить…

Луиза Бергман позволила себе всего лишь одну беззлобную улыбку, но сделала это совершенно напрасно: Милано тут же набросился на нее:

— А вы, Луиза? Ваша героиня — молоденькая и неуверенная в себе девушка, которая во всем идет на поводу у своей матери. Брайен для нее — очередной проект мисс Мизетты. Она и глаза-то боится поднять на молодого человека… Вы же флиртуете с ним, строите ему глазки. Улыбаетесь так, словно собрались его соблазнить… Что до вас, Томми, — повернулся Милано к актеру, которому его слова едва ли не польстили, — то у меня одна-единственная просьба: не сидите, как истукан! Эта девушка вам нравится, очень нравится. Но вы далеко не уверены, что она отвечает вам взаимностью, и делаете все, чтобы ее очаровать. Всем, надеюсь, понятно, что я хочу увидеть? — спросил Милано под конец своей разгромной тирады.

— Всем, — дрожащим подбородком кивнула Пентилия.

— Понятно, — с томным вздохом ответила Луиза.

Томми ограничился едва уловимым наклоном головы.

— Отлично. Что ж, продолжаем.

— Начали! Сцена восьмая, дубль второй, — предупредила женщина с «хлопушкой», и съемки продолжились…

Экзекуция прервалась только через полтора часа. У Джун затекло все, что только могло затечь. Все это время она ерзала на подоконнике и мечтала о прогулке, свежем воздухе и дневном свете — в гостиной светили большие лампы, которые, наоборот, создавали впечатление, что за окнами — вечер.

Покинуть съемочную площадку Джун не могла: разумеется, ее уход заметила бы бабушка, которой и так порядочно досталось от режиссера. Джун дала себе обещание, что пока бабушка «не разыграется», не привыкнет к тому, что она — актриса, внучка будет терпеливо сносить подобные экзекуции.

— Никогда бы не подумала, что одну-единственную сцену можно снимать так долго, — поделилась Джун с Пентилией после того, как объявили перерыв.

— Что вы хотите от Милано?.. — вздохнула Луиза Бергман, сидевшая рядом с Пентилией. — Я слышала, что полтора часа — еще не предел. Так что мужайтесь, миссис Лиллард. Милано не успокоится, пока не выжмет из нас все соки. О, Оливье, — улыбнулась она подошедшему актеру. — А вы — стойкий оловянный солдатик. Я думала, сбежите уже через полчаса.

— Я не убегаю от трудностей, — с улыбкой ответил ей актер. — К тому же мне полезно посмотреть, как играют другие. Я же должен понять, что за человек — моя возлюбленная…

Луиза ответила ему кокетливой улыбкой.

— А вы, — обратился Оливье к Джун, — тоже будете играть в «Моих странных друзьях»?

— Нет, — покачала головой Джун. — Я приехала с бабушкой, — кивнула она на Пентилию. — Как «группа поддержки». Я и раньше подозревала, что из меня не вышло бы актрисы, но сегодня убедилась в этом окончательно. Эта профессия требует огромного терпения. И мужества, — покосилась она на бабушку, — чтобы выдерживать натиск Милано…

Оливье и Луиза расхохотались и принялись болтать о чем-то своем. Джун заметила, что общество друг друга доставляет им большое удовольствие. Судя по всему, Оливье остался на съемочной площадке только из-за Луизы. Как и Джун — только из-за бабушки…

Восьмая сцена, раскрывавшая характер взаимоотношений матери и дочери, а также дочери и ее жениха, была наконец-то снята. Настала очередь следующей, девятой сцены. В ней Элисон расспрашивала Мизетту Хадсон о семейной реликвии — старинном серебряном кресте, украшенном александритами, — которая, по слухам, приносила этой самой семье одни лишь беды.

Томми Дангл, актер, игравший Брайена, — с ним Джун успела познакомиться и пошептаться в то время, как Милано в очередной раз отчитывал актрис, — сказал ей, что десятая сцена будет снята как ретроспекция. Джун, конечно же, не поняла, что такое — ретроспекция, но Томми объяснил ей, что этот термин означает включение в сюжетную канву воспоминаний о событиях, которые произошли до начала сюжета.

— А-а… — восхищенно пробормотала Джун. — Значит, эту историю Милано хочет снять отдельно…

— Да, он говорил что-то насчет местной часовни, вокруг которой ходит столько слухов. Представляете, Джун, какой-то старый бродяга пытался даже отговорить Милано от съемок в часовне. Но все было бесполезно…

— А вы в это верите? — серьезно спросила его Джун.

Томми невесело усмехнулся.

— Вообще-то я суеверен, как и многие актеры. Знаете, очень часто бывает так, что во время подобных съемок происходят вещи неприятные, а иногда даже трагические. Но Милано, насколько я знаю, никогда не придавал этому значения…

— Он считает легенды глупой выдумкой, — задумчиво произнесла Джун. — Или пытается найти им разумное объяснение. А ведь далеко не все поддается разумному объяснению…

— Вы знаете Милано? — удивленно покосился на нее Томми.

— Так, совсем немного, — смутилась Джун, а потом смутилась еще сильнее, когда заметила, что Милано, объявивший очередной перерыв, направляется к ним.

Ах да, он ведь хотел о чем-то поговорить, вспомнила Джун и снова внутренне съежилась.