Книга Почему ты меня не хочешь? - Индия Найт

– Мы бы делали это сзади, – как бы между прочим говорит Луиза. – В смысле, мы сТомасом, поэтому его круглые глаза нам не помеха. Наверное, – добавляет она и осушает последний бокал вина. – А ты бы выбрала Гордона, да? Из-за его размера?

– Кто такой Гордон?

– Да вот он, в зеленом.

– Ни за что! Нет! – Да.

– НЕТ.

– Ну, во всяком случае, он большой, твердый и пульсирует.

– Перестань меня смешить, детей разбудишь.

– Не могу поверить, что ты бы стала с Гордоном, – продолжает Луиза. – Развратница.

– Да не стала бы я с Гордоном. Вот уж что меня удивляет, так это ты с Томасом. Как выпучит на тебя свои глазищи – ужас. Луиза, ты меня разочаровала.

Мы сидим в дружеском молчании, допивая последние капли вина.

Через какое-то время Луиза говорит: – Вот мы с тобой, две женщины в расцвете лет, сидим тут и обсуждаем возможность секса с Паровозиком-Томасом<Паровозик Томас – главный герой популярной серии книжек для детей английского писателя Уилберта Вире Одри, по которым снят мультфильм.> и его друзьями. Стелла, тебе не кажется, что нам надо чаще бывать на людях?

8

Если раньше моя личная жизнь была фактически мертва, то теперь я с восторгом замечаю, что на некогда девственно-белых страницах моего ежедневника синеет несколько заметок о назначенных встречах. Конечно, ничего особенно увлекательного, но на безрыбье... При желании я могла бы даже запланировать ужин с Уильямом Купером – он оставил Фрэнку несколько сообщений, но желания встречаться с этим старым бледным членом у меня нет. До сих пор от ужаса волосы по всему телу дыбом встают и подмышки чешутся, как только вспоминаю, что Купер касался меня во всехместах. К тому же Фрэнк сказал, что всякий раз, разговаривая с Купером, давился от смеха, и, наверное, тот слышал, как Фрэнк хрюкает, подавляя смешок (“прости, Стелла, ничего не мог с собой поделать”). Так что старому тигру не на что рассчитывать. Ррррр. Гадость какая – даже думать о нем противно.

И вот я с легким сердцем вприпрыжку бегу к телефону – кто-то позвонил в одиннадцать утра. Легкость в ногах и на сердце объясняется следующим: а) моя личная жизнь пробуждается от долгой зимней спячки; 6) вчера Луиза сообщила мне преприятнейшее известие – Янгста, также известный под именем Адриан, попросил у нее номер моего телефона. На что я ответила: “Неплохо”, а Луиза добавила: “Очень даже неплохо” – и спросила, не интересуют ли меня его возраст и фамилия. Я сказала, что нет, поскольку женщина, мечтающая сделать это раком с Паровозиком Томасом, просто не может дать дельного совета по части мужчин.

И потом, меня совершенно не волнуют ни его фамилия-имя, ни возраст. Главное, что он симпатичный, по крайней мере если его побрить; вероятно, обладает хорошим чувством юмора, и с ним не соскучишься, он ведь такой знаток молодежной моды. Я все время твержу Фрэнку, что нужно не отставать от времени, следить за модой. На что он неизменно отвечает: “Мечтать не вредно”. (Это обычно после того, как я прошу его втолковать мне, почему облитые краской и прибитые к полу джинсы считаются столь же большой эстетической и культурной ценностью, как, например, картины Вермеера. Я и с Домиником часто спорила на эту тему.)

Да, возможно, я ничего не понимаю в Молодых (сорок – это молодой?) Английских Художниках, но зато готова попытаться развить у себя вкус к музыке Янгсты. Хотя, честно признаться, вчера я слушала его шоу по радио и не поняла ни слова из того, что он говорил. Он изъясняется на каком-то неизвестном мне диалекте. Может быть, я просто слушала вполуха, поскольку одновременно играла с Хани. С музыкой у меня вообще дело швах, поскольку я выросла на Джонни Холлидей, Клоде Франсуа и Сильви Варган. (Мой любимый Клод, или, как его называли, Кло-Кло, умер от шока после удара током, когда засунул в ванну подключенный фаллоимитатор. По-моему, в день его похорон был объявлен национальный траур. А двое других теперь уже нянчат внуков, но все еще молодцы. Так что рок-н-ролл жив!) Но он – в смысле, не призрак Клода с вибратором в заду, а Янгста – наверняка смог бы мне втолковать все тонкости современной музыки за ужином в каком-нибудь французском ресторане. Все-таки имя у него французское – Адриан, – еще одно очко в его пользу.

Звонит телефон: наверняка это Адриан.

– Так-так, – говорит неопознанный голос, – миссис Мидхерст.

– Доминик, это ты? – Нет, вряд ли. Мой бывший сейчас в Токио, но больше меня так никто не называет. За исключением официальных лиц.

– Не-ет, – елейно тянет голос. – Не угадала.

– Я не знаю, кто вы, – искренне говорю я. Наверное, кто-то из “официальных лиц”. – Газовщик? Электрик? Рекламный агент? Если да, то спасибо, у меня все есть.

– Нет. – Звучит это уже не так самоуверенно.

– Намекните, – вздыхаю я. Ненавижу такие телефонные интриги; кроме того, мой собеседник вполне может оказаться психом-маньяком.

– М-м-м, – хрипло мычат мне на том конце провода. – Ррррр.

Господи! Только не это! Купер. Невыносимо. Может, мне просто повесить трубку? Нет, нельзя. В конце концов, бедняга дал то, что мне требовалось, и он не виноват, что у него бледный пенис, да и сам он немного странноват. Но как он узнал мой номер телефона? Наверное, от Изабеллы. Боже мой.

– Ой! – Захлопываю открытый от ужаса рот и заставляю себя улыбнуться. – Здравствуйте.

– Притворилась, что не узнала меня, решила поиграть, да? – мурлычет Купер, к которому мигом возвращается самонадеянность. Так и кажется, что сейчас добавит: “Шалунишка”. Он понижает голос и томно хрипит: – Если подумать, ты и тогда со мной хотела поиграть. Развратная штучка.

Думаю, что в тот момент доктор Купер решил, что общается по телефону с настоящей живой свиньей, потому что я выдаю громкий, ужасный и безусловно свинячий хрюк – крайне неприличный звук, полное впечатление, что кто-то громко выпустил газы.

– Хрррррррю, – поспешно добавляю я для большей сексуальности и задыхаюсь от смеха.

Тишина. Потом:

– Эй. С тобой все в порядке?

– Хааааааа. – Стон ненамеренный, просто я все еще не в состоянии нормально дышать.

– О господи.

Все, сил моих больше нет. Кладу трубку на журнальный столик и сгибаюсь пополам, свесив голову к полу. Так я стою с полминуты, хватая ртом воздух, словно курильщик, докурившийся до рака легких.

– Прости, – хриплю я наконец в трубку. – Не знаю, что на меня нашло.

– А я знаю, – воркует Купер.

Боже мой, как неловко. Может, я и не собираюсь снова встречаться с Купером, но вовсе не хочу, чтобы он считал меня свиньей в полном смысле этого слова.

– Не будем об этом, – говорю я, прочищая горло, которое все еще побаливает. – Чем занимаешься?