Книга Ночная певица - Наталия Медведева

Вот и дедушка Слава Зайцев парфюм

Наконец-то придумал — "Маруся"!

Весь Париж обливается слезами ее,

И душа их поет как гусли,

Ведь это все благодаря Михаилу,

Чье имя скандирует цивилизованный мир…

Моя страна подобна самосжирающему крокодилу,

Thank you, mister Gorbachev.

Я действительно следила за открытием СССР оттуда. Из цивилизации! Как вы любите здесь повторять. Не то чтобы меня тамошний обыватель очень удивлял своим идиотским восторгом этим ставропольским балдой. Но дипломаты западные все-таки превзошли все ожидания подхалимажа да и тупости. Обсуждением высокого интеллекта Михаила Сергеича не побрезговал никто.

Если художнику деструктивность не только простительна, но и необходима для создания нового, то этот тезис никак нельзя применить к политику. А конец 80-х как раз и был посвящен исключительно прошлому. И исключительно его уничтожению. "Завтра отменяется!" — похоже, был лозунг. Будто вся страна собиралась к запуску ракеты под названием "Вся страна" и готовила, расчищала для этого грандиозного проекта площадку. Расчистили. Получилось "Все, что от страны осталось", да и лететь некуда.

Начиная с моего первого, после возвращения в Россию, приезда в Москву в 93-м году, складывалось ощущение, что Россия — потому что столица себя нагло мнит всей страной, а жители ее наглые — всем народом российским — находится в первичной стадии эмиграции. С той только разницей, что действительно эмигрирующему необходимо подстраиваться под условия, законы и нравы места эмиграции. А здесь-то ничего нет! Все привозное! Приходящее! Оттуда! Отовсюду! Такой каши, такого месива из всего на свете даже Нью-Йорк не знает. На восточном базаре такого нет.

Хемингуэй считал, что достаточно недели в окопе, чтобы написать роман о войне. Местные туристы во главе с идеологом "перестройки" Александром Яковлевым, прожившим в резиденции СССР в Канаде за семью замками, сочли, что им достаточно "из окошка" посмотреть на Запад, чтобы все понять и перенять лучшее. Какая во всем этом беспробудная дремучесть, тощища, но и подлость.

До перестройки мы ходили в лаптях,

Играли на балалайках и домрах,

Отчего же весь "добрый" мир в кусках,

Заботясь о наших атомных бомбах?!

А мне не поехать к другу в Баку,

И в Приднестровье вон, тетки ложатся под танки.

Да и в Сочи на три ночи мой поезд — ту-ту!

Thank you, mister Gorbachev.

Да нет, конечно, и в Сочи можно ехать, и вообще я не какая-то "кастрюльная Анпиловка", жаждущая возврата СССР в том же качестве. Я могу даже сказать, что для меня сегодня именно здесь самое, оказывается, удобное (пусть и чудовищно-монструезно неудобно!) место для реализации накопленного за годы там. Для выплескивания. Но как уже было сказано, этот самосжирающий крокодил, Россия, он жрет все без разбору. Не выдерживая стиля.

Невежество местных эмигрантов в "лучшую жизнь", с которым они ломятся на оптовые рынки ширпотреба самого худшего качества, с которым они приплясывают под мерзкую музычку "гулагов и зон", несущуюся из гулаговских таки ларьков или таких же гулаговских казино, где всех шмонают; хамство зазубривших первую часть формулы демократии "все имеют равные права", позабывших, а скорее не веда-ющих о второй половине — перед законом! — все это довлеет над российскими девяностыми. Покорителями мира видят себя самодовольные новые русские, но и также массовые человеки. Я и Мир! Мир и Я! Креационисты и технократы победители.

В то время как просвещенные умы предсказывали, что XXI век будет спиритуальным (духовным то есть, не религиозным, как многие путают), его, XXI века, пожалуй, и не будет. Разумеется, для "победителей и покорителей" мира будет все. Потому что в любом случае, креационисты вроде Горбачева и его последователей, они себя видят отдельно — пришел, увидел, победил — от мира. Но вообще-то, по великому божественному замыслу — человек и есть мир. Неотъемлемо Я от Мира. С другой стороны, отождествлять себя с вседовлеющей "парашей" нет никакого желания. Поэтому, может, ощущение одиночества у некоторых индивидуумов все нарастает. И, по всей видимости, этот вакуум распространится и на XXI век. Нас засосет наконец-то в эту черную дыру.

А вообще, мы теперь называемся СеНеГе,

Это звучит ге-ге-ге-ге-ге-ге гордо!

Дайте визу в Филадельфию к этой знатной чете

Сказать: Thank you, mister Gorbachev!

1996 г.

DJ LIMON

Наевшись с утра пораньше сала, запив рюмкой горькой, положив во внутренний карман плоскую фляжечку с той же жидкостью и запасясь настроченными за ночь речами, Limon бодрячком направляется в свой родимый подвал. Хотя живет он в дорогом районе Москвы-матушки. Если у Limon'а хорошее настроение, он обязательно подрочит перед выходом.

Limon передвигается пешим, помня о Французской революции и безштанниках, которые таким же образом перемещались в пространстве. По дороге ему обязательно встречается вечная тетка, прогуливающая собачку. Вприпрыжечку, Limon отдает ей честь, а та качает головой: "Боже мой, вы все в том же бушлатике, в такой мороз…", а собачка ее обязательно мочится. Limon считает это хорошей приметой: "Был бы я плохим человеком, она бы меня облаяла, а так…" Всем ментам Limon тоже отдает честь, прикладывая голую ладонь (перчатки он презирает) к непокрытой же голове. Папа Limon'а тоже был ментом, но не простым уличным, а зековским, т.е. сопровождал заключенных к поездам на этапы. Еще его папа играл на баяне и отсюда у Limon'а любовь к песне. Петушиным своим голосом он, правда, папу не напоминает. Но довольно нежностей. В подвал!

"Здорово, бойцы!" — приветствует Limon молодых людей, которые при его появлении тут же встают навытяжку и срочно начинают штудировать "Заветы Limon'а", хотя до его появления неспешно переносили пачки бумаг, газеты "Батька Limon" из угла в угол, благо подвал огромен. Они один за другим салютуют Limon'у, величая его Вождем.

Раздав нескольким из них свои новые призывные речи и воззвания с протестами и обличениями, чтобы те размножили их вручную ("Ты, боец Петька, пять экземпляров отпиши. А ты, Васька-боец… ну ладно, три. Но потом пойдешь щи готовить, я шмоток сала прихватил"), Limon отправляется в свой кабинет. Тот украшен его огромным портретом, знаменами и т.п. атрибутикой. Хлебнув из фляжки, доставшейся от друга Влада, он намечает повестку дня ежедневного собрания, потому что больше всего на свете Limon любит базлать. Затем он отправляется в дальний отсек подвала, где располагаются бойцы-девицы. По дороге Limon коротко приветствует своего товарища Дугу, который выстраивает новую геополитическую линию одному лидеру российского парламента. Большеголовая дочь Дуги пяти лет время от времени стукает папашу лопаткой прямо по его тоже немалой голове и линия искривляется.

Бойцы-девицы с сигареткам в ярко накрашенных ртах приветствуют Limonа песней (им же сочиненной): "У Батьки Лимона здоровенная елда / Но жена его больная этого не поняла / Она, дура, теперь мается, зато нам повезло / Занимай, подруга очередь, время партии пришло". И Limon приступает к смотру бойцов-девиц. Они с радостью задирают юбки (по приказу Вождя ни одна не имеет права носить трусов. "Быть всегда в боевой готовности!" — сказал Батька-Limon). Гинекологический осмотр заключается в тщательном изучении половых органов каждой. Limon заносит в блокнот, который всегда при нем, цвет, форму, вкус и аромат. Средним пальцем Вождь берет мазок у каждой и долго изучает своими близорукими глазами палец, поднятый к лампе. Насколько девица вожделеет (проще — мокрая), ей выставляется оценка. Есть такие, что получают выговор, а иногда и с занесением в личное дело — "плохо готовится к Великой Революции Limon'а". Но вот осмотр закончен, отличница получает от Limonа одобрительный fast one. Елда у Батьки не здоровенная, но мошонка свисает аж до колен — годы, годы.